– Дегер, ты слышал, что сказал Андар? – Юсас посмотрел на скучающего и продолжающего принюхиваться Дегера. – Сможешь?
– Смогу, если надо, – пожал плечами Дегер, но остался на месте. Юсас вздохнул: – Дегеру нужно ставить задачу конкретно, не как обычному человеку. Он все воспринимает буквально. Спросили – ответил. А чтобы проявить инициативу – зачем? Ребенок. Сущий ребенок! Умный ребенок.
– Так иди и выкинь его из трактира! Но не убивай, не калечь!
Дегер кивнул и зашагал к здоровяку, уже дергающему нож из ножен. Нож не хотел вылезать, потому что ножны были застегнуты на ремешок (чтобы нож не выпал, если возчик приляжет в фургоне). Но хозяин ножа был сильно пьян и не соображал, что делает. Глаза стеклянные, и в них – ни одной разумной мысли. При этом мужчина почти твердо стоял на ногах и даже членораздельно изъяснялся. Правда, половина слов были самой черной площадной руганью.
Андар с нескрываемым интересом наблюдал за тем, как рука Дегера легла на лапищу возчика. Как ни странно, оказалось, что кисть руки Дегера ничуть не меньше возчиковой. И даже побольше. А нож так и не покинул своего ложа, хотя возчик дергался всем телом, пытаясь извлечь оружие. А через несколько секунд громила вдруг как-то странно изогнулся и засеменил между столами по направлению к выходу. Рядом шел Дегер, и, только когда эта парочка подошла к двери, стало видно – Дегер хитрым образом вывернул руку возчика так, что еще чуть-чуть, маленький рывок, и она переломится в запястье.
Вернулся Дегер один, в руке у него был пояс с ножом возчика и кошель с деньгами, видимо, тоже принадлежавший громиле. И то и другое Дегер отдал трактирщику, сказав, что нож забрал для того, чтобы дебошир никого не порезал. Кошель же взял для того, чтобы возчик оплатил трактиру то, что должен, – остальные свои деньги дебошир получит, когда протрезвеет. Иначе его, пьяного, могут ограбить.
– Ты его не убил? – осторожно спросил Юсас и получил равнодушный, спокойный ответ:
– Нет, конечно. Ты же сказал, чтобы я его не убивал. Лишил сознания – ненадолго, на часок. И положил в тень, пусть проспится.
Юсас победно посмотрел на Андала, и тот усмехнулся:
– Ладно, ладно! Победил старика! Возьму! Три серебреника в день. Трехразовое питание, комната – серебреник в день. Вычитаю из дневной платы. Два дня в неделю – выходные. Доволен?
– Доволен! – счастливо улыбнулся Юсас. – И буду еще довольнее, когда как следует набью себе брюхо!
Они наелись от пуза – у Андала кормили правда хорошо. Без особых изысков, но вкусно, и порции большие. Потом посмотрели свою комнату – вполне нормальная, с двумя кроватями, столом, шкафом. Не самая лучшая, это уж само собой, но и не комната для девок, куда они водят своих клиентов.
А затем Юсас оставил Дегера отдыхать на кровати и пошел посмотреть – что же сталось с тем возчиком, которого выводил начинающий вышибала. Как оказалось, с возчиком было все в порядке, если не считать того, что какой-то говнюк уже попер с него сапоги. Когда успели и как осмелились при белом свете-то, но факт есть факт. Портянки не взяли, а сапоги уперли. Ну ничего, другой раз умнее будет. Другие купит!
Потом сходили в мойню при трактире, где бесплатно, по распоряжению Андала, хорошенько вымылись. Ночь они спали как убитые. Не слышали ни криков выпивох, ни музыки, ни визга защупанных девиц. То ли стены и перекрытия трактира были такими толстыми, не проводящими звук, то ли Юсас с Дегером устали. Но только им было плевать на все, кроме кровати с чистой простыней, кроме шерстяного одеяла и мягкой подушки.
А на следующий день Дегер приступил к работе. После обильного завтрака, это уж само собой. Юсас же отправился к хозяину Арены, мучительно обдумывая, что тому скажет. И как сделать так, чтобы не продешевить.
Хозяин Арены с радостью уцепится за возможность выставить на песок площадки Дегера – без всякого сомнения. Встает вопрос цены! И этот вопрос очень даже занимал новоявленного агента.
Арена. Каждый вор мечтает поработать на Арене! Нет, не убивать кого-то на потеху толпе. Всего лишь почистить карманы и кошели ротозеев!
Каждый зритель – с деньгами. Каждый пришел не только глазеть на кровь и мордобой, а еще и сделать ставку. А чтобы сделать ставку, нужны деньги. Много денег на трибунах Арены!
Вот только ни один вор не посмеет воровать после входа на трибуны. Почему? Потому что, во-первых, после кражи оттуда не убежать. Пока доберешься до выхода, точно поймают. Во-вторых, за тем, чтобы никто не обворовал зрителей, следит охрана Арены. И стоит только попасться на горяченьком, тут тебе и конец. Не будет суда. Не будет бичевания. Тебя попросту убьют в подземных казематах. Или выведут на песок бойцовой площадки, где легко выпустят кишки. И ты будешь мучительно умирать, проклиная тот миг, когда решился совершить кражу в этом проклятом здании.
А еще у хозяина Арены договоренность с Вожаком – воры не будут «работать» в здании Арены. Иначе – война. Хозяин Арены человек богатый, а еще – злопамятный и мстительный. И может устроить кучу неприятностей тому, кто перейдет ему дорогу. Хочешь сделать ставку – приходи, ставь. Выигрывай. Арена гарантирует выплату выигрыша! Это закон. Арена даже может дать в долг – проверенному человеку. Только делай ставку. Но Арена не позволит сделать так, чтобы деньги, приготовленные для ставок, ушли в чужие карманы. И это закон.
Юсас шел по улице и думал о том, что ему предстоит разговор с Вожаком. Вчера Юсас от него фактически спрятался, а Вожак не стал поднимать его посреди ночи. Хотя в трактире точно был. Утром Вожака уже не было. Значит, разговор состоится сегодня – и у Юсаса щемило в груди. Не хочется встречаться с Вожаком! Ох как не хочется!
Здание Арены было круглым, высоким, сложенным из грубого камня. Стояло оно в самом центре города, в двух кварталах от здания Управы и, вероятно, было самым большим зданием города. И самым посещаемым.
Арены есть в каждом городе – маленькие, большие и просто громадные, такие как в столице. Но если их нет сейчас, то они обязательно когда-то были. Как храмы. Как трактиры.
Не может народ без зрелищ, как и без хлеба. Нужно людям смотреть на то, как другие люди убивают друг друга. Есть в этом что-то звериное, что-то такое, что не поддается логике. Видимо, людям нравится смотреть на то, как кому-то хуже, чем им. Бедняк, неудачник, который неделю копил, чтобы войти на трибуну Арены, чувствует себя великим и удачливым, глядя на то, как хрипит и булькает боец, заливающий песок площадки горячим красным потоком. Ведь это
