— Думаю, ужинать ты будешь с меньшим количеством двуликих.
— Без разницы. Я не могу туда ехать, — упрямо повторила шефу и добавила уже тише: — Без тебя.
Признание далось тяжело, и Н’Ери некоторое время молчал, а потом равнодушно ответил:
— Я в любом случае не успею к ужину. Меня нет в стране.
Если и была какая-то надежда, то теперь она стала таять как дым.
— Я могу отказать?
Подойдя к окну и осторожно отодвинув занавеску в сторону, взглянула на машину у наших ворот.
— Это будет воспринято как неуважение.
— А разве ответное уважение не подразумевает приглашение невесты хищника только в присутствии этого самого хищника? Тем более что я человек.
Ник тяжело вздохнул:
— Ты сейчас где?
— У себя в комнате. Переодеваюсь. Точнее, с тобой разговариваю, им сказала, что надо переодеться… Ник, это же неправильно.
— Я сейчас позвоню К’Аури и все выясню. Поверь, для такого поведения должны быть веские причины.
— Какие?
— Мне пока приходит на ум только любопытство.
— Любопытство? — недоверчиво переспросила я. — И все?
Конечно, невеста-человек у хищника — это неожиданность, но не нонсенс, не та веская причина, чтобы нарушать правила приличия и идти на необдуманный риск. Или я чего-то не знаю?
Бросив еще один взгляд в сторону машины, вернулась к кровати.
— Сложно объяснить. Это не телефонный разговор. Я сейчас поговорю с К’Аури и потом сразу же позвоню тебе. Без моего звонка никуда.
— Я поняла.
Ждать было трудно.
Сжимая в руке телефон, ходила из одного угла в другой, замирала у окна — машина продолжала ожидать гостью, а я подходила то к шкафу, то к чемоданам, которые так и не успела разобрать. Да и смысла уже не было. В конце концов, я все-таки достала то самое изумрудное трикотажное платье, которое надел на меня Жерар в Париже. Но собираться не спешила.
Звонок от Н’Ери прозвучал через десять минут. Я тут же села на кровать, такие новости лучше встречать сидя.
— Да? — выдала на одном дыхании и застыла, ожидая ответа, как приговора.
— Ну что, Измайлова, пляши, мне удалось договориться.
— Я никуда не еду?
Поверить было трудно и немного страшно.
— Не совсем. Ты никуда не едешь сегодня. Я отсрочил поездку до утра. К’Аури действительно не имел права приглашать тебя без меня.
— И что теперь?
— Завтра нас ждут на торжественный обед.
— Нас? — переспросила я, потирая ладонью шею, где вновь вспыхнул огнем укус.
А ведь я так надеялась, что влечение пошло на спад.
— Да, нас. Избавиться от меня не так просто, Тор-р-ри. Как бы сильно тебе этого ни хотелось.
Прикрыла глаза, вслушиваясь в рычащие нотки его голоса, и тихо ответила, стремясь сменить тему разговора:
— Значит, завтра?
— Да. Я за тобой заеду после десяти. Будь готова.
— Хорошо. Спасибо, Ник.
— До завтра.
Я еще некоторое время молча сидела на кровати, рассматривая узор ковра под ногами. Потом встала и нерешительно подошла к окну. Машины уже не было.
Вроде бы и полегчало, но вместо одной проблемы нарисовалась другая. И еще неизвестно, что хуже.
Снова Н’Ери! Опять Н’Ери!
…Всегда Н’Ери.
Для начала я спустилась вниз, чтобы сообщить родным о том, что поездка отменяется и ехать мне никуда не придется.
Волна облегчения и следом недоуменное и немного настороженное: «Почему? Как?»
— Небольшая ошибочка вышла, — непринужденно рассмеялась я. — Они думали, что Ник здесь, и поэтому пригласили. Теперь ситуация разрешилась.
— И что дальше? — быстро спросил отец. — Они от тебя отстанут?
«Если бы…»
— Завтра мы приглашены на обед.
— Кто мы? — тут же уцепился отец за слово.
— Я и Ник.
— Он прилетит? — догадалась мама, и они с папой многозначительно переглянулись.
— Да. Завтра, — все так же спокойно ответила я, сложив руки на груди.
Непринужденность исчезла, в воздухе запахло серьезным разговором.
— Вика, доченька, — начала мама таким тоном, что сразу стало понятно: они хотят сообщить мне нечто очень неприятное.
— Мам, не надо, — покачала головой и схватилась рукой за перила.
— Мы с отцом никогда не вмешивались в твою жизнь, но ты уверена, что все это нужно?
— Что именно?
— Он хищник, — вставил отец, бросив очередной короткий взгляд в сторону жены, будто ждал поддержки. Ясно, пока я искала способы избавиться от приглашения на ужин, тут уже обсудили мою личную жизнь и даже решили, как жить дальше. — А ты человек.
Я молчала, переводя взгляд с одного на другого и ожидая продолжения.
— Они никогда тебя не примут, понимаешь? — Снова мама, и взгляд такой сочувствующий, что в горле начало першить. — Никогда не станешь равной им. Разве это жизнь? Чувствовать постоянные насмешки, шепотки за спиной? Знать, что ты чужая?
Одно дело, когда сама знаешь о том, что не стоишь даже пылинки на ботинке хищника, а совсем другое — когда тебе об этом говорят другие. И не кто-нибудь, а самые родные и близкие люди. Понятное дело, что они хотели как лучше, но удар по самооценке был аховый.
— Спасибо, я поняла, — и начала подниматься по лестнице к себе в комнату.
— Вика, — тут же виновато сказал отец, — мы хотим как лучше. О тебе беспокоимся. Мы понимаем, что он богатый, красивый, но он хищник.
— А я человек, — подытожила и грустно улыбнулась. — Я понимаю. Спасибо за беспокойство.
— Вика! — вскрикнула мне вслед мама, но я покачала головой и продолжила подъем. — Все хорошо.
Ведь знала, что они правы, но как же больно.
Этой ночью я уснула поздно. Причина заключалась не в снах с обнаженным хищником в главной роли. Дело было во мне и том правиле, которое я решилась нарушить впервые за два года. Оно не было строгим, но было лично моим. И, несмотря на любопытство, я
