Он ощутил, как большая бутылка с яркими точками будто погладила ему мозг, и закричал.
– Нет! Не хочу! – объяснил он в отчаянии.
Пиннь!.. – начали точки-в-бутылке, и Хебстер схватился за свое тело. То, что его плоть не исчезла, несколько воодушевило его. Он чувствовал себя той девчонкой из греческой мифологии, которая молила Зевса дать ей узреть его во всей мощи его божества. Через пару мгновений после этой мольбы от любопытной женщины не осталось ничего, кроме маленькой кучки пепла.
Бутылки вращались в головокружительном ритме, залетали друг в друга и снова разделялись в странном замысловатом танце, излучая эмоции, которые весьма отдаленно можно сравнить с любопытством и отчасти с восторженным весельем.
Почему именно восторг? Хебстер был уверен, что уловил отголосок именно этого чувства, понимая, что алгоритмы мышления совершенно не совпадают. Он покопался в своей памяти, нашел то, что ему показалось соответствующим ситуации, но потом отбросил в сторону после тщательного изучения. Что же он пытался вспомнить, что пытались подсказать его сверхэффективные инстинкты успешного бизнесмена?
Танец ускорялся и усложнялся. Несколько бутылок проскользнуло под его ногами, и Хебстер видел, как они пульсировали и вращались в десяти футах под поверхностью земли, словно их присутствие сделало планету прозрачной и проницаемой. Совершенно не знакомый с тем, как обстоят дела у пришельцев, не зная и не переживая о том, танцуют ли они, совещаясь или совершая необходимый социальный ритуал, Хебстер все-таки почувствовал, что танец приближается к своей развязке. Между большими бутылками появились тонкие изогнутые зеленые молнии. Что-то взорвалось у его левого уха. Он в страхе потер лицо и отпрянул в сторону. Бутылки последовали за ним, не выпуская его за пределы сферы, которую они очертили вокруг него своими бешеными движениями.
Почему именно восторг? Там, в городе, пришельцы казались ужасно серьезными, когда практически без движения висели в воздухе, наблюдая за жизнью и делами человечества. Они были хладнокровными и аккуратными учеными, которые не демонстрировали ни малейшего намека на… на…
Значит, он что-то понял. Наконец-то он что-то понял. Но что делать с мыслью, если ее невозможно ни выразить, ни реализовать?
Пинньг!
Предыдущее предложение повторялось уже более настойчиво. Пинньг! Пинньг! Пинньг!
– Нет! – заорал он, попытался встать на ноги, и понял, что не может. – Я не хочу… Не хочу становиться первяком!
Раздался отстраненный, почти божественный хохот.
Он почувствовал, как что-то ужасное скребется в его мозгу, когда два или три пришельца залетели туда и начали вертеться. Со всей силы Хебстер зажмурил глаза и начал думать. Он был близок, очень близок… У него появилась мысль, но нужно было время, чтобы ее сформулировать. Немного времени, чтобы понять, что это за мысль и что же с ней делать.
Пинньг, пинньг, пинньг! Пинньг, пинньг, пинньг!
У него заболела голова, как будто из нее высасывали разум. Он пытался удержать его, как только мог. Но ничего не получалось.
Ну, хорошо. Он внезапно расслабился, бросив все попытки себя защитить. Но разум его кричал, и этот крик проник в глотку. Впервые в своей жизни, лишь частично понимая, кому он обращает свой отчаянный крик, Алджернон Хебстер просил о помощи.
– Я все сделаю! – попеременно кричал и думал он. – Экономить деньги, экономить время, экономить то, что вы только захотите сэкономить, кем бы вы ни были и кем бы себя ни называли… Я помогу вам экономить! Помогите мне, помогите мне! Мы все сделаем, но только быстрее. Вашу проблему можно решить – экономия. Сводный баланс … помогите…
Слова и безумные мысли сменяли друг друга и исчезали обратно, как сжимающиеся кольца пришельцев вокруг него. Он все кричал, пытаясь сконцентрироваться на умственных образах, когда неуклонно где-то внутри него игривые и веселые силы загоняли в угол его здравый ум.
Внезапно он перестал ощущать что-либо. Внезапно он получил те знания, о которых никогда не мог и мечтать, и в тысячи раз больше забыл. Внезапно он понял, что каждым нервом своего тела можно управлять по мановению мысли. Внезапно он…
Пинньг, пинньг, пинньг! Пинньг! Пинньг! ПИННЬГ! ПИННЬГ! ПИННЬГ! ПИННЬГ!
– … как-то так, – сказал кто-то.
– Что, например? – спросил кто-то еще.
– Ну, они даже лежать не могут нормально. А этот спит как человек. Они вращаются и стонут во сне, эти первяки, серьезно, как как закоренелые алкоголики… Раз уж мы заговорили о стонах – вот и наш герой.
Хебстер обнаружил себя на полевой армейской кровати. Голова просто раскалывалась. Страхи оставляли его, а если нет страхов, то значит и любой вред, любая боль была ему нипочем. Браганза с очень озабоченным и расстроенным видом стоял рядом с кроватью, разговаривая с другим человеком, который, по всей видимости, был доктором. Хебстер улыбнулся им обоим, подавив в себе искушение издать череду бессмысленных слогов.
– Привет, парни, – сказал он. – Вот и я. Крыша выправлена и надежно закреплена.
– Вы, что, хотите сказать, что вступили в контакт? – закричал Браганза. – Что общались с ними и не стали первяком?
Хебстер приподнялся на локте и увидел через открытый полог палатки Грету Сайденхайм, которая стояла по другую сторону от вооруженного охранника. Он помахал ей рукой, а она кивнула и широко улыбнулась в ответ.
– Нашли меня одиноко лежащего в пустыне, как бродягу, да?
– Нашли! – сплюнул Браганза. – Тебя, парень, притащили первяки. Впервые, понимаешь, это произошло впервые. Мы ждали, когда ты придешь в сознание с непоколебимой верой, что все с тобой будет нормально.
Президент корпорации потер лоб.
– Будет, Браганза, все обязательно будет. Только первяки, да? Им не помогали никакие пришельцы?
– Пришельцы? – Браганза сглотнул. – Что заставило тебя подумать… Что вообще дало тебе основание полагать, что… что пришельцы должны помочь первякам доставить тебя сюда?
– Хорошо, возможно, мне не следовало использовать слово «помощь». Но я думал, что в группе сопровождения моего бессознательного тела сюда было несколько пришельцев. Что-то вроде почетного караула, Браганза. Это было бы вежливо с их стороны, не думаете?
Агент Комиссии удивленно взглянул на доктора, который с интересом слушал их разговор.
– Можете выйти на минутку? – попросил Браганза.
Он проследовал за доктором и опустил полог палатки. Затем подошел к армейской кровати и начал нервно дергать себя за усы.
– Послушай, Хебстер, если ты и дальше будешь продолжать паясничать, я вспорю тебе живот, вытащу кишки и накормлю тебя ими! Что произошло?
– Что произошло? – Хебстер засмеялся и медленно, осторожно потянулся, как будто боялся сломать кости рук. – Не думаю, что смогу когда-либо полностью ответить на этот вопрос. И есть какая-то часть моего рассудка, которая очень рада, что не смогу. Вот, что я помню
