– Я не… – начала Хелен, но Кирилл оборвал ее:
– Не болтать! Иди в комнату и садись на диван! И без фокусов, иначе я буду стрелять!
Хелен послушно вернулась в гостиную и села на диван, сложив руки на коленях. Краем глаза следя за ее отражением в зеркале, Кирилл увидел, что Хелен улыбается. Он приволок бесчувственного Феликса, бросил у стены, а сам сел в кресло напротив Хелен.
– Ты изменился, – еле слышно сказала Хелен. – Что с тобой произошло?
– Мир меняется, и мы меняемся вместе с ним, – Кирилл оскалился.
Хелен вздрогнула, услышав из уст Кирилла свои же слова. С ее лица медленно сползал румянец.
– Я обычным был, а стал другим, особенным. Но я не сам, мне помогли. И ты знаешь, кто!
Рука с пистолетом задрожала.
– Если бы я была там, когда все случилось, все было бы иначе, – мягко, точно увещевая маленького ребенка, сказала Хелен.
– О да! Если бы, то все бы… Бы, бы, бы…
– Ты должен понимать…
И тут Кирилла понесло. Услышав слово «должен», он взорвался:
– Я ничего не должен! Не должен! Не должен! Не должен!
Он тряс пистолетом. Кричал, почти срываясь на визг, что никому ничего не должен, наоборот, ему все должны. Хелен брезгливо смотрела на орущего Кирилла.
– Какие мы нервные. – Очнувшийся Феликс зашелся в кашляющем смехе. – Как барышня…
Кириллу точно плеснули холодной водой в лицо. Он замолчал, подошел к Феликсу. Наклонился, свистящим шепотом сказал в ненавистное лицо:
– Что, ублюдок, просчитался? Тебе надо было меня тогда добить. Ты жалеешь, что не сделал этого?
– Жалею, – Феликс усмехнулся.
Кирилл наотмашь ударил его пистолетом по лицу.
– Хочу дать тебе один совет, эсэсовец, – сплюнув кровь из разбитой губы, сказал Феликс. – Не устраивай сцен, жизнь – не театр. Если хочешь стрелять, стреляй, а не болтай.
– Да? – криво усмехнулся Кирилл. – Хорошо, я так и поступлю.
Он упер ствол пистолета Феликсу в лоб; рука уже не дрожала. Хелен вскочила:
– Стой, Кирилл! Да, я была там… Но мы везли тебя к доктору!
– Сядь! – Кирилл направил пистолет на Хелен.
– Не сяду. – Хелен поправила прическу и шагнула к Кириллу.
Ствол пистолета уперся ей в ямочку между ключиц. У Кирилла перехватило дыхание. Время, казалось, остановилось. Он стоял, слушая биение пульса, но нажать на спуск так и не смог.
– Надо было тебя тоже связать, – пробормотал Кирилл.
– Какая сцена! – Феликс захохотал. – Перо драматурга дрожит, и слезы капают на бумагу…
Кирилл покосился на Феликса и вдруг краем глаза заметил, как Хелен достает что-то из кармана халата. Он успел увидеть компактный электрошокер, а потом перед глазами словно вспыхнула сверхновая. Кирилл упал на колени, полностью сосредоточившись на своем внутреннем мире. Пистолет выпал из ослабевшей руки. Хелен спрятала электрошокер в карман и подобрала оружие.
Феликс оскалился, засучил ногами, пытаясь встать.
– Отлично, сестренка! Теперь пристрели эту свинью и освободи меня!
Хелен стала бить Кирилла по щекам. Когда в глазах появилась осмысленность, она за шиворот вздернула его на ноги и подтолкнула к дивану. Потом направилась к Феликсу. Но развязывать ему руки не стала, вместо этого с размаху ударила его ногой в пах.
– Давно об этом мечтала!
Она освободила скулящему Феликсу руки. Вернулась в свое кресло, пистолет засунула между подушками.
– Кирилл, садись! И ты тоже, ублюдок обдолбанный! – голосом из закаленной стали приказала Хелен.
Кирилл на ватных ногах подошел к дивану и сел. Рядом рухнул постанывающий, согнутый Феликс. Судорожно он принялся вытирать кровь с лица.
– С меня хватит истерик! Теперь будете слушать меня, муж-чи-ны! И без глупостей!
Хелен помолчала, пристально оглядывая сидящих перед ней мужчин. Не обнаружив признаков бунта, сказала обычным, мягким голосом:
– Ты прав, Кирилл, ты ничего нам не должен. Наоборот, это мы должны тебе. Я виновата перед тобой. Не знаю, с чего начать…
– Начни с начала, – подал голос Феликс. – Расскажи ему про его папашку!
– Тебе мало? – покосился на него Кирилл. – Так я добавлю!
Хелен стукнула кулаком по ручке кресла. Кирилл примирительно поднял руки.
– Десять лет назад была попытка мирных переговоров с Халифатом…
Инициатором переговоров выступил Халифат, предложивший по дипломатическим каналам «худну», перемирие на десять лет. Со стороны Федерации за переговоры отвечал отец Кирилла. Война утомила обе стороны, и на перемирие возлагали большие надежды. Десять лет – большой срок, много можно сделать.
Боевые действия прекратили, дело шло к подписанию, как вдруг началось что-то странное. Тогдашний глава Совета Директоров консорциума «Аркадия», Эли Коэн, покончил с собой. Его заместитель Джонсон сошел с ума. Сменивший Коэна Буш не успел принять дела, как пропал вместе с самолетом, и его не нашли. Потом министра обороны поймали на какой-то малолетке. Обычно такое сходило с рук, но дело получило неожиданно широкую огласку; министру пришлось уйти. Еще двое министров подали в отставку без объяснения причин. Неожиданно для всех умер на операционном столе Конти. И, наконец, отец Кирилла…
– Моего отца террористы убили, – скрипнул зубами Кирилл.
– Да-да, я помню. Взрыв в общественном месте. Кажется, то была какая-то школа или детский сад, множество жертв… Виновных поймали, и они, конечно же, во всем признались. Ничего нового… Всякое случается: теракты, убийства, катастрофы. Но не все вместе и сразу.
Хелен выкладывала аргумент за аргументом, факт за фактом.
Переговоры свернули, Халифат перешел в наступление по всему фронту и сумел захватить большие территории, которые контролирует по сей день.
А дальше началось необъяснимое. Тогда подполье было не в пример сильнее. Свои люди на самом верху сообщили, что несколько важных решений было принято, когда в Совете не могло быть кворума. Тогда же была проведена реорганизация вертикали власти. Вопросы, раньше решавшиеся на местах, перешли в ведение центра. Количество управляющих
