– Один из образцов мертв, – сообщает Паз. – Мне жаль.
– Я полностью уверена в наших репродуктивных технологиях, – говорит Блю. – Неважно, насколько сильное значение имеет твое мнение, Дик, я – старший научный работник…
– Идите туда и заблокируйте тепловой щит, – говорит Дориан. – Немедленно.
– Директор, вы не слушаете…
– Нет. Не слушаю. Либо вы пойдете туда и закроете щиты, либо Маркус – без вашего участия. Если это сделает Маркус, то вы уволены. Надеюсь, я ясно выразился.
Все замирают в ошеломленной тишине. У Энн от удивления открывается рот.
– Проект не сможет существовать без меня, – протестует Блю. – Я единственная, у кого есть…
– В галактике есть и другие, более умные люди. Я уверен, что мы сможем их найти. Сейчас же я жду, когда вы отправитесь туда и сделаете свою работу.
Он смотрит на сотрудников базы, и его взгляд порицает их за любые признаки неповиновения. Никто не говорит с ним.
Никто не возражает.
– Хороший выбор, – говорит Садлер, сверля Блю глазами. – Энн, я жду его через пять минут в герметичном защитном костюме.
7. Дикие псы
«Черепаха» слишком тесно облегает тело Маркуса. Странно, что на скафандре не стоит предупреждение «только для очень худых людей». Блю застегивает пятиточечные ремни безопасности и выполняет окончательную проверку систем. Все показатели работают нормально.
«Черепаха» – это обычный скафандр для открытого космоса, только сзади у него установлены зеркальные щиты, а на поверхности – пластины. Как и на скафандрах старого образца, на спине располагается двигатель, однако в отличие от прежних костюмов, этот состоит из тех же материалов с высокой степенью отражения, что и сама «Холодная кузница». Таким же был и ремонтный челнок, пока Дик Маки не облажался с процедурой стыковки. Блю сможет повернуться к Кауфманну только на две минуты, прежде чем тело андроида начнет плавиться, а через десять минут возникнут несовместимые с жизнью повреждения.
Обычный человек (если бы ему повезло, и он бы остался в живых) получил бы сильные ожоги или раковые опухоли.
– Хорошо, дружище, – слышится по радио голос Дика. – Сейчас я включу противоударную защиту внутри питомников.
Несмотря на все сложности, Блю рада помощи Дика: если бы тот не закрыл внутренние двери, то ловцы, возможно, поняли бы, что теплозащита не работает, и бросались на стекло до тех пор, пока не прорвались наружу. Блю знает, что они все понимают. Она замечала, что почти каждый день существа испытывали на прочность стены своих клеток.
Сидя в шлюзе ПСиОСИ, Блю слышит, как опускается защита. Стеклянные двери клеток, как и противоударные двери питомников, управляются вручную и имеют физическую изоляцию, что требует обязательного участия человека. «Серебряная улыбка» не может их взломать.
– Внутренние двери закрыты, – говорит Дик. – Щенки никуда не денутся.
– Поняла, – отзывается Блю, нажимая кнопку, чтобы открыть шлюз. – Выхожу наружу.
Когда навстречу огню Кауфманна открывается люк, в шлюзовую прорываются ослепляющие осколки света. Блю ворчит и закрывает глаза, надеясь, что, глядя на звезду, она не нанесла ущерб оптической системе Маркуса.
– Помни, Блю, это просто игра, – наставляет Дик. – У тебя осталась еще одна жизнь.
«Да что ты говоришь!» Блю поворачивается спиной к звезде и выходит из шлюза, таща за собой инструменты. Ей больше нельзя оглядываться, иначе она пострадает. Взглянув вправо, она видит блестящий золотой корпус ПСиОСИ, его палубы, элементы модульной теплозащиты. Единственные открытые экраны расположены над клетками питомников. Эту программу поведенческой модификации создала Блю и тем самым сделала клетки уязвимыми. Если бы она не предоставила доступ к теплозащитным экранам, она бы не выходила в космос к палящей звезде.
Блю напоминает себе, что на самом деле она не здесь, что она спокойно отдыхает в своей комнате. Что бы ни случилось, она все равно будет жива. Однако потерпев неудачу, живой она останется недолго.
– Я нахожусь на внешнем корпусе, – сообщает Марсалис.
Она вдыхает и хватается за ручку, но жгучая боль вынуждает ее убрать руку. Блю стонет и сжимает пальцы, медленно поворачиваясь назад.
– Разговаривай со мной, Блю.
– Ручки очень горячие!
Дик смеется. Ей хочется убить его за это.
– Под тобой находится раскаленная звезда, куриные твои мозги! Конечно, ручки будут горячими, как противень в духовке!
Она стабилизируется с помощью отполированных ускорителей «Черепахи». Ее силуэт на корпусе напоминает каплю смолы, ползущую по твердой золотой поверхности. Порывы ветра прибивают ее к корпусу. Боль в руке отступает.
– Держи инструменты перед собой, – говорит Дик. – Так они будут прохладнее.
– Ладно, – трещит в динамике хриплый голос Маркуса.
Она ненавидит его испуганное и слабое звучание, так как по сравнению с остальными Маркус является гораздо более приспособленным созданием.
По сравнению со всеми, кроме ловцов.
– В настоящее время происходит взлом кода системы безопасности питомников, – сообщает Люси. – «Джуно» пытается закрыть все порты данных, но «Серебряная улыбка» продолжает их открывать.
– Вы можете перепрошить «Джуно» до исходного состояния? – спрашивает Блю. – Просто верните ее к заводским настройкам.
– Если мы это сделаем, «Розовый Орел» погибнет, и ты потеряешь данные по фолдингу белка, – говорит Люси. – Мы потеряем все данные ПСиОСИ.
Наступает полная тишина. Блю направляет реактивный ранец скафандра к ближайшему порталу тепловых экранов и останавливается перед ним. Она устанавливает фиксирующий ключ в нужную позицию, помещает его на крепежные болты и нажимает рычаг. Панель, резко дернувшись, прикрепляется к обшивке станции.
– Это лучше, чем полностью потерять «Джуно», – говорит Блю.
– Знаешь что? – отвечает Люси с нехарактерным раздражением в голосе. – Я гениальный программист, а ты – генетик, так как насчет того, чтобы каждому заниматься своим делом?
Хотя Люси и потеряет данные своих экспериментов, по крайней мере, у нее останется функционирующий продукт, который легко сохранить. Она просто может подключить к «Джуно» диск, и у нее будет закрытая рабочая версия «Серебряной улыбки». Блю переживает за Джозепа: из-за этой ошибки его данные, скорее всего, не удастся спасти.
«На это нет времени».
Блю защелкивает ключ на следующей панели и опускает рычаг. Тело в скафандре горит, и все болевые рецепторы Маркуса подают сигналы прямо в ее мозг. Интересно, насколько быстро сейчас бьется ее настоящее сердце? Настраивая нейрокомпьютерный интерфейс, она решила сохранить болевые ощущения, чтобы самой получать все экстренные сообщения нервной системы андроида. Она решила, что чувство боли не помешает, чтобы случайно не отрубить руку или не испепелить свое суррогатное тело.
Но с каждой секундой ее кожа становится все горячее, а разум мутнеет. Стресс не может быть полезным для человека в таком состоянии. А вдруг она здесь умрет?
– Ты как? – спрашивает Дик. – Дышишь тяжело…
– Я в порядке.
Блю приступает к следующему болту. Два закручены до предела, шестьдесят один остался.
– Очень жарко. Я не уверена, что смогу это сделать, – говорит Блю, нажимая кнопку.
Стопорный болт поворачивается. Ее голова начинает кружиться.
– Я когда-нибудь рассказывал, как на меня напали дикие псы?
Блю качает головой, и густые светлые волосы Маркуса касаются шлема изнутри.
– Напали… дикие псы?
Она должна схватиться за рукоятку и обжечь перчатку.
– Да, мы с моими братьями немного повздорили у отца на ферме. Позволь мне обрисовать картину местности: самая настоящая глушь к югу от Амунгуны, где есть только красная пыль и наша захудалая ферма. Мы выращивали эму на ста акрах земли. Каждый день мы были вынуждены охотиться. Если ты возвращался без добычи, то приходилось есть чертову эму. У нас было несколько кур и все такое, но не так уж много.
Блю прикручивает еще один теплозащитный экран.
– Ты никогда не устаешь рассказывать всякую чушь, Дик? Ты действительно думаешь, будто я поверю, что ты был охотником?
– Один из первых колонистов
