Вдалеке Блю слышит приближающийся грохочущий стук сапог. Шаги тяжелые и быстрые.
– Маркус, – стонущим шепотом произносит она.
Андроид в мгновение ока выходит из-за угла и снимает с нее нейрокомпьютерный интерфейс. Потом хватает полотенце, вытирает лицо и шею Блю, а шлем кладет рядом с кроватью. Женщина с ног до головы испачкана рвотой.
– Я в порядке, – хрипит она, но он всматривается в нее, чтобы убедиться наверняка.
– Блю, я включу свет, – говорит он нежным голосом. – Ты готова?
Она закрывает глаза и кивает. Сквозь ее веки проникает красный свет, а на лоб ложится теплая рука.
– Боюсь, у нас проблемы, – сообщает Маркус. – Ты можешь открыть глаза?
Блю открывает глаза, и потоки света от ярких потолочных светильников пронзают ее мозг, словно осколки стекла. Маркус наклоняется к кровати и пристально всматривается ей в глаза, не беспокоясь о липкой мерзости, касающейся его одежды.
Он красивый, но не привлекательный – ясные изумрудно-зеленые глаза, высокие скулы, переходящие в крепкий подбородок. Его светлые волнистые волосы над слегка нахмуренными бровями отражают свет. Когда Маркус приближается, Блю надеется почувствовать на своем лице его дыхание, хотя знает, что он не дышит.
– Реакция зрачков нормальная, – говорит он, нажимая двумя пальцами на ее шею. – Пульс сто двенадцать.
– Воды, – хрипит Блю, облизав губы.
Андроид наполняет чашку и передает ей:
– Кажется, сегодня мы достаточно поработали.
Она избавляется от горечи во рту и проглатывает воду. Часть жидкости стекает по подбородку, но это не имеет значения. В любом случае Маркусу придется обтирать ее губкой.
– Что произошло?
– Потеря беспроводной связи. Возможно, из-за солнечной вспышки, – объясняет он. – Ты синхронизировалась только с двумя моими системами, и баланс нарушился значительным…
Блю качает головой:
– Образец шестьдесят три… Кембили…
– Мне очень жаль, но это провал, – говорит Маркус. – Мы потеряли образец.
Марсалис снова закрывает глаза:
– Черт.
Маркус берет гарнитуру интерфейса и приступает к чистке. Потом останавливается и смотрит на живот Блю.
– Ты сместила мешок, – говорит он. – Возможно, это случилось во время приступа, вызванного отключением связи.
По крайней мере, ее катетер не вывалился наружу. Она помнит то время, когда ей не нужны были калоприемники. Помнит пиццу и пиво по пятницам. Помнит, что любила бегать под музыку Джона Хопкинса. До диагноза у нее была жизнь – путь, который должен был удержать ее на Земле.[2]
Блю не смотрит вниз, на свое тело. Она не хочет видеть результат.
– Почисти его, пожалуйста.
– Сейчас, – отвечает Маркус, наполняя чашку теплой водой с несколькими каплями дезинфицирующего средства.
Андроид снимает испорченный мешок и очищает от содержимого. Затем он осторожно вытирает область вокруг живота Блю, и на его лице появляется болезненное выражение.
– Что? – говорит она, зная: он запрограммирован изображать подобную гримасу, чтобы сообщать плохие новости.
– Блю, я думаю, тебе стоит подумать о том, чтобы исключить пероральное питание, – говорит Маркус. – Меня беспокоят спазмы гортани.
Режим Nil-per-os – «Ничего через рот». Блю выдвигает вперед подбородок и понимает, что в этой гримасе есть что-то от ее угрюмой бабушки.
– Я не откажусь от проклятого «Джелло», Маркус.[3]
– Тогда подумай о том… – начинает он, но делает паузу, притворяясь, что задумался.
Маркус уже определил следующую тысячу возможных разговоров, и Блю знает, что он делает паузу исключительно для драматического эффекта.
– Подумай о возвращении на Землю. Ты можешь оставаться в криогенном сне, а если тебе это не по нраву, Земля оказывает отличную паллиативную помощь. Я не считаю, что человеку полезно тратить свое уходящее время на разработку оружия.
Блю ворчит, пока он пытается заботиться о ней. Ее стома изменила форму из-за постоянного пребывания в постели, а область вокруг немного покраснела. Он прав насчет режима, исключающего пероральное питание, но она не позволит этому случиться. Только не сейчас.
– Уходящее время? Боже, ты говоришь так, будто цитируешь какую-то древнюю поэзию. Вальтер или что-то в этом роде. У тебя не найдется для меня Уильяма Карлоса Уильямса?[4]
Он смущенно смотрит на нее:
– Я не хотел этого.
Осторожно сняв больничную рубашку с изможденных рук, он начинает обтирать Блю. Когда-то она так гордилась своим телом. Телом, которым поделилась с таким множеством людей.
– К тому же, – продолжает Марсалис, – ты – собственность Компании, а я – главный актив. Получается, ты должен убеждать меня остаться, а не улетать.
Маркус прикрепляет к ее животу еще один мешок и с доброй улыбкой затягивает крепеж. Затем меняет ее грязную рубашку на чистую.
– Прежде всего я запрограммирован обеспечивать твою безопасность.
Блю поднимает дрожащую руку с уже атрофировавшимися мышцами и касается его щеки.
– А что ты будешь делать, если безопасность – не вариант?
– Буду тебя радовать.
– Я ученый, – говорит она. – И счастлива больше всего, когда выполняю свою работу, – с этими словами Блю слегка похлопывает его по лбу. – Вот этим местом.
Потом она снова вытягивает руку вдоль тела.
– Во всяком случае, поставки не будет еще шесть месяцев. Каким образом, по-твоему, я должна вернуться?
– Мы могли бы тебя заморозить. Дождаться транспорта. Ты бы проснулась дома, будто времени совсем и не прошло. И ты ошибаешься, если полагаешь, что транспорта нет. Коммандер разрешил сообщить, что через три недели с нами состыкуется аудитор.
– Что?
Блю бы села, если бы ее брюшные мышцы так не болели.
– Прошу прощения, – говорит Маркус. – До сих пор мне не было позволено разглашать данную информацию. Меня волнует количество стресса, которое ты пережила.
– Зачем сюда направляется аудитор?
– Мне не сказали. Уверен, ничего серьезного, но они, должно быть, обеспокоены медленным прогрессом на «Холодной кузнице». Несколько проектов отстают от графика.
– И мой в том числе.
– А еще «Серебряная улыбка», – говорит Маркус. – Я уверен, что вы не единственные…
Блю качает головой:
– Дай мне мой портативный терминал и убирайся.
Маркус берет терминал, кладет его перед ней и без лишних церемоний уходит. Глядя на открытый портал, Блю ждет, когда закроется дверь, и она останется в безопасности. Затем разворачивает клавиатуру, ставит терминал на живот и подключается к цифровому тайнику. Ей не следует пользоваться им слишком часто, так как чересчур большое количество исходящих от станции сигналов опасно. Однако приезд аудитора почему-то вызывает мурашки на ее коже.[5]
Они не знают, что Блю делала с образцами яиц. «Вейланд-Ютани» наняла ее, чтобы найти способ контролировать странных чудовищ и воздействовать на их ДНК еще в утробе. На Земле она была одним из ведущих генетиков планеты. Но теперь, вдали от дома, увидев рекомбинантную ДНК существ, не чувствует ничего, кроме надежды.
Впервые это стало очевидным в момент оплодотворения. Мимолетная теплота молекулярного изменения вспыхнула в пищеводе шимпанзе. Не личинка или червь, а набор сложных химических реакций, которые выходили за пределы того, что когда-либо видел человек.
«Вейланд-Ютани» хочет существо, но Блю жаждет получить генетический код. Она уверена, что в нем она найдет ключ к собственному выживанию. Однако поймать момент впрыскивания – все равно что фотографу пытаться запечатлеть секунду, когда зимородок входит в воду, и его клюв встречается с зеркальной поверхностью. Она могла провести десять лет за работой и потратить сотню яиц, не получив никаких результатов.
Беда в том, что у Блю нет ни сотни яиц, ни десятилетия. Последний врач сообщил, что ей осталось меньше года жизни. Потом последняя из мышц атрофируется, она перестанет дышать сама, нервная система будет поражена склеротическими тканями, а невропатия одолеет ноги.
Блю выбрасывает из головы этот образ. Она не хочет думать об этом, но приезд аудитора не дает ей покоя.
В
