«Чердак» – шевельнулось в голове, и Юта посмотрела наверх.
Да, в ту ночь Клай что-то ворчал про запертую комнату на втором этаже.
«Возвращайся к машине», – внезапно проскрипел над ухом внутренний голос, и у Юты перехватило дыхание. Нервы были напряжены до состояния натянутых струн – одно движение, и они лопнут с дребезжащим звоном.
Она вытащила ключ из стакана. На ощупь тот был холодным, почти ледяным.
– Покойся с миром, Дудл, – тихо сказала она, начиная медленно подниматься по ступенькам наверх. – Прости, что нет возможности тебя даже похоронить по-человечески…
Неожиданно раздался сухой треск, и нога женщины, продавив хлипкую ступеньку, провалилась внутрь.
– А, черт, – процедила Юта, вытаскивая ногу. На сапоге осталась глубокая царапина от отколовшейся щепки.
– У тебя там все нормально? – раздался голос Александра. Он все еще возился с тетрадями и, обнаружив относительно сухой экземпляр, с интересом перелистывал желтоватые страницы, исписанные мелким убористым почерком.
– Да, – отозвалась Юта.
Она вновь посмотрела наверх. После секундного размышления Юта все же решила удовлетворить свое любопытство и продолжила осторожно подниматься.
(…помогите мне советом…)
(…не могу закончить рассказ…)
Слова Дудла, произнесенные им в ту ночь, всколыхнулись в памяти так неожиданно, что Юта, уже намеревавшаяся вставить ключ в тусклую скважину замка, замерла.
«Сон, – вспомнила она. – Сон, где Клай валялся весь в крови, без рук и ног…»
Да, был сон.
Но было что-то еще. Под самое утро, когда Юта снова вырубилась…
Она наморщила лоб, мучительно напрягая память. Что-то было. Что-то… похожее на монотонное раскачивание.
– Качели? – хрипло прошептала Юта. Она облизала пересохшие губы.
Ключ попал в скважину с первого раза.
Она повернула его, и, на удивление, замок открылся сразу.
– Там ничего нет, – вслух сказала Юта, изо всех сил стараясь придать своему голосу уверенные нотки. – Там пусто. Это просто чердак.
Она потянула старую рассохшуюся дверь на себя, и та с неохотой подчинилась.
– Там просто старый хлам, – продолжала себя подбадривать Юта, осторожно входя внутрь. – Ведь обычно на черда…
Бледно-желтый лучик, нервно скользя по пыльному полу, поднялся наверх, и она оцепенела на полуслове.
Прямо перед ней на кожаных ремнях висела высохшая мумия. Судя по растрепанным паклям волос, это была женщина. Ни рук, ни ног у нее не было, а укороченное тело было спеленато заплесневело-ветхими полотенцами. Там, где у женщины должны быть руки, до самого пола свисали две блеклые тряпки, излохмаченные и дырявые, словно решето. Но даже в темноте Юта смогла разглядеть на них сохранившуюся краску – розовую, зеленую и фиолетовую.
«Крылья», – догадалась она, чувствуя, как животный страх стальным обручем сдавил ей грудную клетку. «Бабочка…»
Ей стало дурно, и Юта пошатнулась, едва не упав.
Теперь она вспомнила сказку Дудла. Полностью, от начала и до конца (хотя, как известно, как раз конца там и не было).
«Она была жива», – шепнул внутренний голос, и Юта побледнела.
Все верно. И эти звуки, которые она слышала под утро… Дудл просто качал ее. Бабочку. А когда Клай убил Дудла, она оказалась запертой на чердаке.
– Она была его матерью? – пробормотала Юта, потрясенная собственной догадкой.
Вполне вероятно. Ведь в сказке Бабочка была уже беременной…
Ее прошиб ледяной пот.
Если это так, то после смерти эту несчастную на ремнях ждала кошмарная и мучительная смерть. И каждую секунду она ждала, что Дудл (или как там его) поднимется наверх, чтобы дать ей меду… или еще какой-нибудь хрени, которую любят бабочки…
Юта внезапно поняла, что еще немного, и ее вывернет наизнанку. С трудом превозмогая рвотные позывы, она осветила потолок. Со старых гнилых досок свисали обрывки блекло-голубоватой бумаги. Кое-где можно было даже различить неуклюже нарисованных бабочек.
«Небо», – поняла Юта и направила фонарик в другой угол помещения. Она едва не вскрикнула, увидев еще один труп, сидящий прямо на полу. Так же, как и укороченное тело на ремнях, мертвец был женского пола, почернелый и высохший, будто пыльный чернослив, застрявший между стенкой и холодильником. Верхняя часть одежды истлела, обнажая единственную сморщенную грудь умершей. Правой груди не было.
Юта провела тыльной стороной ладони по лицу, вытирая выступивший пот.
– Тетя… – хрипло выдавила она. – Тетя из рассказа, с одной грудью… Это и есть твоя тетя Аня, Дудл?
Неожиданный грохот за спиной едва не лишил ее чувств. Холодея, Юта обернулась – дверь была заперта.
– Саша? – пискнула она, и, спотыкаясь, заковыляла к выходу. Снаружи кто-то хихикнул.
«Это Дудл, – в благоговейном ужасе подумала Юта, толкая дверь. – Он все это время притворялся… А теперь вылез из подвала, убил моего сына и запер меня тут…»
Безумие наползало, словно всепоглощающая лава, затмевая собой остатки рассудка и здравого смысла.
– Саша, открой! – пронзительно закричала она, срывая голосовые связки. – Саша!
За спиной послышался шорох, и вслед за ним – тихий скрип ремней.
Перед глазами Юты все поплыло. Ноги женщины подогнулись, и она грузно сползла на грязный пол. Медленно повернула голову на звук.
«Бабочка» приподняла веки, в темноте тускло замерцали водянистые глаза. Разлепляясь, открылся рот-впадина, обнажая гнилые десны.
– Покачай меня, – прошамкала старуха, начиная капризно дрыгаться на ремнях. – Покачай. Покачай!!!
Разум покинул Юту, и она, тихо всхлипнув, провалилась в рыхло-обморочное беспамятство.
* * *– …мама!
Юта потерла глаза, непонимающе глядя по сторонам.
Пожухлый кустарник, поле… Лес… Выцветший, мертвый лес, он просвечивал насквозь, словно ребра старого, выгоревшего на солнце скелета.
«Я в машине?!»
– Мам, все в порядке? – услышала она встревоженный голос Александра.
– Да. Я… я уснула? – пробормотала она, расфокусированным взглядом посмотрев на сына.
– Немного. Я не следил, – пожал плечами Александр. – Я тоже немного задремал.
Помолчав, он задал вопрос:
– Зачем мы сюда поехали? Ты ничего не говорила.
Юта почувствовала, как внутри что-то болезненно кольнуло. Кажется, Саша уже говорил эти слова…
– Я когда-то была здесь, – неуверенно сказала она, посматривая в окно.
Начал накрапывать дождик, и водитель, тучный мужчина лет шестидесяти, включил «дворники».
– Так куда везти? – уточнил он, следя за дорогой.
Юта растерялась. Лес быстро редел, пока от него осталась чахлая полоска, сквозь которую мелькали высоченные коттеджи.
– Тут где-то была заправка… ТНК, кажется, – нерешительно сказала Юта. Она вздохнула, заметив, как скривился водитель. – Там много лет назад была трагедия… Гм… Убили женщину и…
– Я знаю, – вдруг сказал водитель и, поймав недоуменный взгляд женщины, пояснил:
– Я родился в соседней деревне и вырос здесь. Так что многое знаю. Тогда какой-то больной урод зарезал мотоциклиста и женщину на кассе. У нее осталось двое детей.
Юта с трудом сглотнула вязкую слюну.
– Остановите, пожалуйста.
Хмыкнув, водитель подчинился, притормаживая.
Юта вышла наружу, за ней следом Александр. На лице ее сына было написано неподдельное изумление. Водитель закурил сигарету и тоже вылез из автомобиля.
– Значит, здешний лес отдали под частные владения? – тихо спросила Юта, глядя на бесконечные ряды дачных построек.
Шофер кивнул.
– Он все равно умирал, его весь короед пожрал, – сказал он, выпуская струйку дыма в стылый воздух. – Высох лес. Дошло до того, что чуть ветер усилится, деревья падали, как кегли. Зашибли мужика с собакой насмерть, потом какую-то бабку,
