Кровь. Уж ее Малышев мог ощутить даже по запаху, даже запекшуюся.
Он мягко толкнул дверь. Она оказалась незапертой, и Сергей шагнул внутрь, чувствуя, как нервы задрожали струнами. Пол тоже заляпан кровью, как и дверной косяк. Судя по всему, Артур упирался…
На негнущихся ногах Малышев прошел на кухню, проверил совместный санузел, затем с замершим сердцем заглянул в комнату.
Пусто.
На столе, прямо в центре белел клочок бумаги, и Сергей подошел ближе, плотно сжав губы.
Фото Артура. И одна глубокая царапина, рыхлой бороздой пересекающая напряженное лицо сына.
Малышев перевернул фотографию.
«Завтра пришлю тебе его руку», – было выведено неуклюжими буквами.
С каменным выражением лица Сергей сунул фото в карман.
На всякий случай он провел небольшой обыск, проверив шкафы и заглянув под кровать, однако никаких следов сына, кроме нескольких капель крови в прихожей, он не обнаружил.
«…пришлю… его руку», – мысленно повторил он и словно в ступоре вышел из квартиры.
Еще никогда в жизни ему не было так жутко.
Часть VII
Перехожу от казни к казниШирокой полосой огня.Ты только невозможным дразнишь,Немыслимым томишь меня…А. БлокСпустя сутки
Слепящие фары в вечернем тумане были похожи на глаза громадного хищника. Серый «Форд Фокус», километр за километром проглатывая стылую ленту дороги, размеренно направлялся в сторону вокзала.
– Ты уверен, что это правильное решение? – спросила Мария после долгого молчания. Перед этим Малышев с пугающим безразличием рассказал ей о вчерашнем происшествии.
– Все зашло слишком далеко, – ответил Сергей, выдержав паузу. – Если Артур мертв, то дальнейшие телодвижения ни к чему. Мне остается только ждать, когда придут за мной. Впервые в жизни я чувствую себя мишенью в тире.
– Но ведь ты можешь прямо сейчас отправиться к своему начальнику. Уверена, он тебя поймет, вопрос только, как преподнести информацию. А если твой сын еще жив? Судя по записи на фото, что ты мне показывал, его не собираются убивать! Сегодня тебе пришлют руку Артура, а завтра его ногу! И ты будешь спокойно на это смотреть?
– А про свою жену мне тоже следует рассказать? – мрачно усмехнулся Сергей. – Нет уж. Признаю, гаденыш переиграл меня. И даже если он меня достанет, я заберу его с собой.
Позади послышался рокот двигателей, нарастающий с каждой секундой, и вскоре мимо них с оглушительным ревом пронеслось несколько мотоциклистов. Все как один были облачены в потертые «косухи», на спинах которых пестрели нашивки с изображением оскаленной пасти какого-то гротескного хищника.
– «Северные барсы», – вслух прочитала Мария надпись под мордой животного. – Смотри, сколько доноров поехало…
Она посмотрела на Малышева.
– У меня плохое предчувствие, Сережа.
– Не начинай свое нытье, – хрипло ответил тот. – Я сыт по горло этим дерьмом, копать-хоронить.
– Мне почему-то кажется, что мы с тобой видимся в последний раз, – печально прошептала Мария. Она торопливо потерла уголки глаз, чтобы Малышев не увидел блеснувшие слезы.
– Не кипешуй, подруга, – сказал Сергей и выдавил из себя кривую улыбку. – Я еще спляшу гопака на могилах наших недругов.
Они снова умолкли. Когда впереди заискрились огоньки железнодорожного вокзала, Сергей включил поворотник и припарковался у обочины.
– Зачем ты остановился? – удивилась Мария.
Сергей открыл бардачок, вынув небольшой прямоугольный пакет.
– Теперь слушай меня внимательно. Здесь билеты до Иркутска, поезд через сорок минут. У тебя будет новый паспорт, дорогая. Отныне ты не Мария Крещенская, а Мила Шестакова. Я также сделал тебе СНИЛС и диплом о высшем образовании. Среди бумаг найдешь визитку, это мой хороший приятель, в Иркутске он поможет тебе с работой и жильем. Да, там еще немного денег. Думаю, штуки «зеленых» на первое время тебе хватит.
– Сережа, не надо…
– Не перебивай. Будешь там, пока не уляжется шумиха. Три месяца, полгода – не знаю. Обо мне на время забудь, я сам на тебя выйду.
– Мила, – протянула Мария. – Какое-то туповатое имя, не находишь? Как у коровы. Почему, к примеру, не Груня?
– Перестань.
– Ладно, извини.
Помолчав, Сергей добавил, не глядя на женщину:
– Я все-таки допускаю крайний вариант развития событий. Мы все не вечны, в конце концов. Если все же произойдет непоправимое, у меня к тебе просьба…
– Конечно.
– Ты помнишь, несколько лет назад я держал в «Логове» одну девку? Кажется, ее звали Галей…
– Помню, – сухо отозвалась Мария. – Встречаясь со мной, ты параллельно развлекался с ней. И она вроде даже залетела от тебя, да?
– Да. Я тебе сказал, что убил ее. Я солгал.
Мария глубоко вздохнула, а Сергей продолжил с отрешенным видом:
– Она сбежала. Я понимаю, тебе тяжело это слышать, но ты мне должна пообещать, что, когда все уляжется, ты попробуешь найти ее. У меня есть все основания полагать, что эта женщина родила ребенка. Моего ребенка, понимаешь? Если найдешь моего малыша, не дай его в обиду[8].
Мария положила руку на колено Сергея.
– Хорошо. Если ты будешь от этого хоть чуточку себя лучше чувствовать, то я тебе обещаю это.
– Вот ключи от «Логова», – произнес Малышев. Он протянул ей звякнувшую связку с брелоком в виде замусоленного футбольного мячика. – А теперь иди, мне пора домой. Вероятно, в эту минуту под мою дверь кладут посылку с рукой моего сына.
– Ты похож на тень, – тихо сказала Мария, убирая ключи в сумочку. – Я смотрю в твои глаза и вижу кладбище. У тебя дергается веко. От тебя пахнет смертью, Сережа. Мне страшно.
Малышев молча обнял ее.
– Может, я никуда не поеду? – всхлипнула она. – Мы вместе разделаемся с этой падалью, что преследует твою семью. А когда все уляжется, завяжем со всем этим. Ведь рано или поздно все вскроется! Давай зальем цементом все подвалы «Логова» и забудем его, как страшный сон…
Сергей отстранился от женщины и медленно покачал головой.
– Нет. Эту войну я начал, я ее и закончу. А насчет залить цементом «Логово»… тогда это уже буду не я. Ты думаешь, мне не страшно, Машуня? Мне офигенно страшно. Скажу больше. Каждый день своей жизни я оборачиваюсь, и каждый раз до смерти боюсь увидеть то, что со мной было. Моя жизнь – это запах тлена. Комок земли на гробе. Плаха со следами крови. Тревожный набат в колокол. Каждый мой шаг – как по битому стеклу. Я, наверное, романтик?
– Поцелуй меня, – попросила Мария, и Сергей скользнул языком по ее теплым губам.
– Не бойся, – сказал он, подмигивая. – Я тебя еще обязательно трахну… на чьем-нибудь остывающем трупе. А теперь выметайся, пока я не дал тебе пинка для ускорения.
С этими словами он вылез из машины, вытащил сумку, поставив ее на обочину. Мария, взяв пакет с документами и деньгами, тоже вышла наружу.
Избегая встречаться с ней взглядом, Малышев плюхнулся за руль и, включив зажигание, утопил педаль газа в пол. С визгом развернувшись на шоссе, запыленный «Форд» стремительно исчез в сумерках.
Мария тяжело вздохнула и, подхватив сумку,
