- Это было так необходимо? – слышу раздражённый голос Маратика где-то в дали.
- Упрямая, - чувствую, как большим пальцем поглаживает щеку, - слишком упрямая и уже на пределе. Белые очень хрупкие, если продолжить, сломанного не починишь.
Странно, я слышу, как они говорят на своем языке, но понимаю, что они говорят, словно знаю этот язык.
- Это все моя ошибка, Арталси, мне не стоило, - виновато шипит заместитель где-то совсем близко.
- Ты слишком слаб Маратси. В этом твоя главная проблема и пока ты не искоренишь эту слабость, не сможешь исполнить свой долг.
Монстр переместил руку с лица на шею, и подхватил под колени. Паника заставляет дернуться в последней попытке вырваться, еле открыв глаза, но он не обращает внимания. Меня положили на кровать, почувствовала шкуры под собой, в уголке сознания зародилась паника. Холодная, покрытая шрамами, ладонь снова закрыла мои глаза, словно убеждаясь, что я уже сдалась.
- Но все же, не было бы проще, если бы мы просто ей сказали, - предложил заместитель все на том же их языке, но я его по-прежнему понимала.
- Нет, - очень резко шикнул на него монстр, - ты даже не представляешь насколько все сложнее, чем ты думаешь.
Ладонь монстра прошлась по моей щеке, а затем он, похоже, отошел и зашипел что-то, в этот раз я не поняла, что. Совсем скоро мысли растворились и исчезли, и сознание покинуло тело.
Глава 25. Суженная монстра.
Жарко настолько, что кажется, я снова в охваченном огнем поле. В этот раз нет раскалённого воздуха и дыма, наоборот, я словно сама горю. Жарко, очень жарко, а простыни такие холодные, прижимаюсь к ним лицом. Хорошо, они такие нежные и прохладные.
Грудь разрывает кашель, от которого искры в глазах. Я простудилась? Уж больно похоже на пневмонию, которой я болела в детстве. Даже спина болит там, где легкие, мне нельзя болеть, а как же сестры? Они же, наверное, и не ели ещё, я сейчас же должна встать и приготовить для них хотя бы кашу. Подрываюсь с кровати, даже сажусь на ней, но голова кружится настолько, что снова ложусь, зарывшись в подушку лицом. Какая мягкая, все тело ломит, вставать не хочется совсем.
«Любава» - кажется, слышу жалобный крик своей младшей сестренки и рассеянно открываю глаза.
Сажусь снова, но не могу понять, где я и откуда звала сестра. Все такое мутное и кружится, а ещё я хочу пить, сил нет, как сильно хочу пить! Протягиваю руку влево, обычно возле кровати на столике стоит кружка с водой, но сейчас там ее нет. Что-то стеклянное падает со звоном на пол, но без понятия что, на бутылочки больше похоже. Неужели, отец сходил к врачу в город мне за лекарствами? Скорее всего, это ему кто-то привез, сам отец таким бы не занимался. Нехотя спускаю ноги с кровати, какая-то она низкая, да и пол холодный, каменный что ли. Куда подевались доски? Поднимаю с пола бутылочку, наверное, это и есть лекарство. Опять сотряс кашель, так что чуть не свалилась с кровати, пока открыла бутылку и выпила лекарство. Странное какое-то оно на вкус, даже не могу ни с чем сравнить, сладкое и совсем не горчит как все лекарства. Жаль только, что от лекарства пить захотелось ещё больше, но хотя бы кашель уменьшился. Надо выпить воды, но я так устала, глаза слипаются.
«Любава» - услышала снова голос, и узнала Софию.
Она голодная, я должна о ней позаботиться, больше некому. Со стоном поднимаюсь, меня шатает, и ноги не держат. Оступаюсь и нахожу боком стену. Прохладная, прижимаюсь к ней лбом, надеясь, что мне это поможет чувствовать себя лучше – не помогло. Собралась с силами, почти видя перед собой образ Софии, что просит покушать. Держусь за стеночку и медленно иду туда, откуда мне кажется, слышен звук кухни. Кажется, и дверь нашла, странно не помню, чтобы дома были такие двустворчатые двери. Ручка на двери поддалась не сразу, только когда я на нее всем телом навалилась. К несчастью, дверь открылась во внутрь, и я полетела следом за ней на пол и буквально распласталась там с грохотом.
Тяжело дышу, смотря на потолок, красивый, на нем пляшут жар-птицы. Такие красно оранжевые, с длинными черными клювами и нарисованные маслом. Кажется, у меня начались галлюцинации, надо полежать, но София… Кто-то заступил мне жар-птиц, не могу рассмотреть его лица.
– Вставай, - потребовал он такой интонацией, как требует папа.
- Сейчас, сейчас я встану, - вяло обещаю, с трудом перекатываясь на бок.
Подняться на локотки не получилось, меня подняли на ноги раньше. Вертикальное положение телу не понравилось, снова занесло, но в этот раз меня подхватили. Перед глазами темные точки и все кружится, зажмуриваюсь, ожидая, когда все перестанет кружиться. Кто это, папа? Папа не такой высокий. По телу мурашки, хочу позвать отца, пока не замечаю какие прохладные руки у того, что держит меня за шкирку, словно котенка. Открываю глаза и кричу во все горло от увиденного.
- Чёрт, чёрт, чёрт! – кричу, пытаясь отбиться от самого настоящего чёрта.
Чёрт с волосатой моськой и носом пяточком скривился, но шкирку не отпустил, наоборот удержал за нее, когда я чуть не свалилась на землю.
- Любава! – рявкнул на меня чёрт резко, так что замерла в испуге.
- Хан Артал, что здесь происходит? – подал голос кто-то с ледвижским акцентом.
Нерешительно попыталась разглядеть собеседника чёрта, но не смогла, сам адский приспешник вцепился мне в подбородок, не давая даже повернуть голову.
- Хан, я провожу Хатун в ее опочивальню, - в этот раз заговорила женщина с тем же ледвижским акцентом.
- Пошла вон, - скомандовал чёрт резко, нервно дергая своими пушистыми усиками.
Кому это он сказал: мне или той ледвижке, что за спиной? Откуда дома народ Ледвиги и самый настоящий чёрт? Он конечно в дорогом халате, но все же чёрт, волосатый, патлатый, уши торчат. Невольно потянулась пощупать уши, но так и не дотянулась до них. Щеки, щеки то какие холодные! Чуть не завизжала от удовольствия, резко подавшись вперед, прижалась к прохладной щеке лицом. Колючая, но прохладная, словно мясо из хлодника.
- Хорошо,
