- Узинари получает свою жертву, - безжалостно прозвучало за спиной, но я даже не обернулась.
Среди толпы черноволосых ледвижек, выделяюся три белых головы, светло-русые девочки. Они держатся за руки и тихо плачут, толпа несет их к водовороту и совсем скоро они исчезнут так же, как и остальные. Я узнала голубые ленточки на голове у старшей из девочек, помню, как завязывала их Орысе. Красный свитер на средней из девочек, который сама связала для Сары и… И мамин медальон, на шее у младшей, который она всегда берет без спросу. В том медальоне единственный портреты мамы, София показывала его, когда детвора обижала ее за то, что у нее нет мамы.
«Вот она, моя мама! Самая красивая!» - гордо, надув губки и топнув ножкой, кричала моя сестренка.
Теперь она кричит от страха, когда толпа подталкивает моих девочек, моих детей в черный водоворот, в жертву дурацкому богу монстров.
«Нет» - проносится мой крик отчаянья и ужаса над площадью, пока рывком перепрыгиваю через поручень балкона, несмотря на высоту.
Крепкие руки схватили меня раньше, и даже отталкиваясь босыми ногами от поручня, не могу ничего сделать, он сильнее. Под мой крик отчаянья исчезают в чёрном водовороте мои девочки, а затем исчезает и весь свет для меня.
***
Резко вздрагиваю от жуткого ощущения падения и просыпаюсь. Руки трясутся крупной дрожью, пока хватаюсь за голову и сжимаюсь в комочек, судорожно дыша. Этого не было на самом деле, ничего из моего кошмара не было на самом деле! Первое что заставляет открыть глаза и поверить в эти слова по-настоящему запах, пахнет сыростью и влагой. Судорожно открываю глаза и ничего не вижу, слишком темно. Осторожно сажусь, чувствую под собой какую-то грязную и вонючую, сложенную вдвое, тряпку. Оглядываюсь по сторонам, и замечаю еле выделяющуюся в темноте решетку, а за ней коридор с единственным источником света где-то вдали. Тюрьма – возникает название этому месту с сырыми стенами. Вот это куда больше похоже на реальность, чем роскошные палаты и круг жертвоприношений. Одно хорошо, с сестрами все в порядке. Закрываю глаза и складываю руки на груди, молюсь Спасителю. Видел бы меня отец, посмеялся бы, он всегда говорил, что о Спасителе вспоминают только, когда становится плохо, никто не благодарит его, когда хорошо. Он и его религия ещё никому не помогли, даже наоборот. Фыркаю, опершись спиной на холодные камни, и сразу отстраняюсь. Одежда промокла от влаги на камнях. Секундочку, на мне же должна быть кожаная броня и нижняя сорочка, а это что? Ощупала себя с ног до головы и с тревогой поняла, что на мне платье, причем не моё. Изо рта вырвался мат, от понимания, что меня не только трогали, пока я была без сознания, но и раздевали. Прислушалась к своему ощущению и удивилась ещё больше – ничего не болит. Вот абсолютно ничего, ощупала лицо, там ни одной раны или царапины. Затем потрогала ладонь и только там нашла зарубцевавшийся шрам, как след моей отчаянной попытки выжить. Длинный рукав скрывал запястье, но и там остались два небольших шрама от укуса Наяны. Хоть в этом я могу быть уверена, не кошмар и не галлюцинация.
Что происходит? Где я и почему ещё жива? Меня будут пытать? Конечно, будут, а зачем я еще им? Вот только зачем для этого надо было залечивать мои раны и переодевать? Что-то тут не вяжется, вся история попахивает маразмом.
Тяжело вздыхаю и по привычке провожу рукой по косе и вздрагиваю, когда дохожу до тяжелой металлической заколки на конце. Кто заплел мне косу и чья эта заколка?
- Эй, здесь кто-нибудь есть? – раздался эхом неуверенный женский голос.
- Кто-нибудь есть, - соглашаюсь, а затем подползаю к решетке, пытаясь увидеть собеседника. – Эй, а где мы?
Совсем близко слышен шум, кто-то так же, как и я подполз к решетке где-то слева.
- В Ханси, столице Ледвиги, - слышу усталый женский голос совсем рядом, в соседней камере. – Твой голос кажется знакомым, кто ты?
Последнюю фразу женщина произнесла в приказном тоне, так что я невольно отклонилась от решётки. Брякнули кандалы, а затем мне протянули грязную тонкую руку со странными кандалами на запястье.
- Давай познакомимся, сестра по несчастью, - грустно проговорила собеседница, снова брякнув кандалами. – Настасья.
- Любава, - на автомате пожала протянутую руку, пока не поняла, от чего голос казался таким знакомым. – Стоп, что?!
- Я думала, ты умерла! – хором произнесли мы, в следующий миг, припав к решётке, чтобы разглядеть друг друга.
В темноте почти ничего не видно, но и этого хватило, чтобы разглядеть испачканное и изможденное лицо Настасьи. По щекам потекли слезы, не могу поверить и сжимаю руку подруги, чтобы убедиться, что это не очередная галлюцинация.
- Ты жива, монстр тебя не убил! Поверить не могу! – вздыхаю с облегчением.
- Монстр? – повторяет Настасья с легкой ухмылкой. – Все они здесь монстры. Это сейчас мы здесь одни, а раньше камеры были переполнены, а ещё позавчера здесь было много девушек и женщин, всех на рассвете в жертву принесли.
Мы замолчали, каждая по своей причине. У меня перед глазами снова возникла картина с сестренками, которые исчезают. Не все в том сне было сном.
- Насть, а сестры, они, правда, в безопасности? Они ведь не могут к ним добраться? – слегка сжимаю ее ладонь, стараясь о плохом не думать.
- Они далеко от линии фронта, - устало вздыхает магесса, - не скажу, что их не могли схватить, сейчас же война. Но думаю с ними все в порядке, иначе мне бы сообщила моя птица.
Птица? Точно, она же создала с помощью магии и своей крови птицу. Настасья же талантливый маг!
- Настасья, а ты не можешь просто вынести решетку? – неуверенно спрашиваю, пока подруга отпускает мою руку.
- Не могу, у них есть кандалы, которые не дают колдовать, - в подтверждение она мотнула рукой. – Этот их главный…
- Монстр, - подсказала ей, почему-то вспомнив чёрта и то, как просила его раздеться.
Как стыдно то, хорошо Настасья ничего не знает. Прячу руку, сжимая прутья решетки, и закрываю глаза, прижавшись лбом к холодному металлу.
- Главнокомандующий быстро резонировал моё заклинание, все, что я могла, только задержать, но и этого у меня не получилось.
Настасья поджала губы, стараясь сдержать злость и что-то ещё.
- Его помощница вырубила меня подло, исподтишка, - тоном, словно никогда такого не забудет, проговорила подруга, и я слегка зависла.
- Кто? – излишне
