– Феликс тут ни при чем, он сделал все, что мог, – запротестовала Тэйра. – Просто с этой одержимой не все так однозначно, она очень сильна и успешно скрывалась многие годы.
– Феликс – это тот здоровяк в белом, что пришел вместе с тобой? – уточнила Устина.
– Да. А второй – мой начальник в департаменте расследований. Я потом объясню, как так получилось. Но они оба пришли, чтобы расспросить про оставленный вам отцом на хранение амулет тысячи душ.
– Мне? – удивилась Устина.
– Владилене.
– Бабушке! – отрезала та. – Никакого «выканья» между нами быть не должно. – Я воспитывала твою мать, да и с тобой прожила три года, пока родители не могли оставлять такую кроху по ночам одну даже на короткий период. Хотя ты меня, наверное, не помнишь. В какой-то момент я решила не мешать молодым и соблазнилась должностью преподавательницы ЛУМа. Уволилась лет пять назад, посвятила себя изучению работы древних артефактов и созданию новых амулетов на базе полученных результатов исследований. Однако про упомянутый тобой амулет точно ничего конкретного не знаю, хотя и слышала о таком.
– Он в Лероно, в бочке.
– Ну, Вальтер!.. Хоть бы предупредил, негодник!
– Не ругайтесь. Он не успел. Он оставил письмо своему другу Алору ин Сентору, но тот его не получил. Лишь недавно одна моя, – заколебалась образница, сомневаясь, имеет ли право назвать Кару так, как хочется, – подруга нашла документ в архиве инквизиции. Мне теперь очень важно доказать, что хотя бы ваша бывшая ученица не может быть одержимой. Вряд ли ей понравится неделю сидеть взаперти в соборе, испытывая страх никогда оттуда не выйти.
– Помогу, чем смогу. Что надо делать?
– Чаю бы для начала и… и травок.
Иден и Феликс успели уже заскучать в гостиной, пока ждали возвращения хозяйки дома с Тэйрой и прихода Владилены. Сыскарь давно отправился бы их искать, но паладин непререкаемым тоном попросил потерпеть и дать встретившимся родственницам поговорить по душам.
– Позже порыдали бы, – проворчал Иден.
– Вот ты и рыдай позже, если в состоянии сдерживаться.
– Ну я же не сентиментальная баба.
– Неужели ты не можешь сделать Тэйре одолжение? Мне казалось, что она тебе нравится.
– Могу, могу. Иначе не сидел бы тут, как пень! А ты лучше отстань от нее, она не для тебя.
– Пусть она сама решит и сделает выбор.
– Фел, я не собираюсь отступать.
– Знаешь? А я тоже!
– Все равно она выберет меня. Вот увидишь, – самоуверенно заявил Иден.
Дальнейший спор стал невозможен из-за появления Устины с подносом в руках. За ней шли, полуобнявшись, Тэйра и Владилена.
– Чай прибыл, – оповестила хозяйка дома. – За внучку моей подруги не грех и чего-нибудь покрепче выпить, но утро все-таки. Тая, малышка, помоги, пожалуйста, раздать чашки гостям. Я пока поднос пристрою.
Владилена отпустила образницу, и та с хмурым видом взяла с подноса две чашки. Одну она молча протянула Феликсу, оказавшемуся ближе. Мужчины занимали два из четырех кресел вокруг низкого круглого столика. И пока девушка угощала паладина, бабушка и ее подруга устроились на паре оставшихся. Заметив это, Тэйра подошла к начальнику, вручила чашку и… умостилась на подлокотнике рядом, положив руку на плечо сыскарю и практически прижавшись к нему грудью.
Иден победно посмотрел на соперника. Тот помрачнел и попытался спрятать горькую гримасу за чашкой. Да, этого стоило бы ожидать… Оставалось только смириться. Похоже, Тэйра сделала выбор не в его пользу. Но на этом жизнь ведь не заканчивается? Феликс пытался убедить себя, а перед глазами стояло видение: робкая улыбка на милом личике, обращенном к нему, ложбинка в вырезе порванного платья, застрявшие соломинки в растрепанных волосах – такой он запомнил девушку на сеновале после разговора по душам. Может, это было просто вожделение? Хотя… стоит ли обманывать себя?
Украдкой паладин еще раз глянул на выскользнувшую из рук мечту. Жаль, но все внимание девушки было сосредоточено на обаятельном сыскаре. Фел сделал глоток, и даже сладкий чай показался ему горьким. Чем он оказался хуже? Неужели профессия опять сыграла свою роль и склонила чашу весов не в его пользу?
«А ты брось работу и уезжай подальше. Хочешь получить любовь любой девушки, стать привлекательнее в чужих глазах в обмен на ма-аленький пустячок, которого ты даже не видишь?» – прозвучал вкрадчивый голос в голове.
Давненько он так четко не слышал ничего подобного… Свободную руку паладин с силой сжал в кулак и мысленно послал надоедливого и несвоевременно объявившегося соблазнителя так далеко, как уже давно мечтал отправить Идена, но не решался из-за воспитания. Достали!
Голос озадаченно стих. То ли его обладатель понял, что не вовремя, что неправильно подобрал момент, то ли попытался осмыслить маршрут…
Тэйра же тем временем наклонилась, подхватила свою чашку с подноса на столике, широко, но немного нервно улыбнулась и провозгласила:
– За мое воссоединение с семьей! До дна! – и первая подала пример.
– Я рад, что у тебя теперь есть такая бабушка, – отсалютовал Иден чашкой, погладил образницу по руке, не решаясь при людях на более откровенный жест, и повторил ее маневр.
Устина и Владилена выпили молча. Лишь Феликс никак не мог заставить себя влить чай в перехваченное спазмом горло. Хотя кому интересны он и его чувства? Все равно никто не обращает внимания. Этот миг по праву принадлежал Тэйре, как и взгляды всех присутствующих. Ну и сыскарю досталось за компанию. Вздохнув, паладин прикрыл глаза, чтобы не видеть лицо Идена, и постарался-таки ради девушки расправиться с чаем.
– Веревку! – внезапно удивил его деловитый голос Тэйры.
– Обычная не удержит, – отозвалась, кажется, Владилена. У Устины тембр был выше.
– У Фела точно есть необычная, – заявила образница, и в следующий момент инквизитор почувствовал, как девушка пытается приподнять его с кресла, ухватив за предплечья. – Ну же! Мне она очень нужна. Что тебе стоит поделиться?
– Тая, не надорвись! Такая махина в кольчуге!.. Инквизитор на веревке что, сидит?
– Сзади на поясе висит. Так что если он приподнимется…
– Вы что? – открыв глаза, в недоумении глянул Феликс на троих окруживших его кресло женщин – Тэйру по центру и Владилену с Устиной по бокам.
– Да поторопись ты, пока одержимая не очнулась! – зашипела образница, продолжая с натугой тянуть его вверх. – Снотворное должно было подействовать и на бесовку, но мешкать не стоит.
– Какая одержимая?
– Вот, – ткнула себе за спину Тэйра.
– Там только Иден. Успокойся, пожалуйста.
– Я спокойна. Я впервые за утро спокойна.
– Мне так не кажется. Я понимаю – шок от встречи с родственницей, но все же…
– Эх, молодежь… – вздохнула Владилена. – Воспитывать тебе его еще и воспитывать, внученька. Чтобы без лишних слов доверял. Ну ничего, жизнь впереди…
Паладин в ожидании объяснений перевел взгляд на образницу и поднялся с кресла. Он, конечно, желал понять происходящее, но сетования женщины заставили его снять с пояса моток крепкой освященной бечевки и начать разматывать конец.
– Свяжи, – попросила девушка. – Это его мы разыскивали! Впервые меня насторожило то, что Иден назвал мамино имя и вообще оказался слишком хорошо осведомлен обо всех делах инквизиции. А позже, во время завтрака, он и вовсе сказал, что дело об убийстве наших попутчиц одержимой ведем не мы. Понимаешь?! Он признал, что их убила именно одержимая, а не темнушка, как сам больше всех пытался уверить! А ведь об этом знали только мы вдвоем – я и ты – и никому не успели сообщить, ожидая, когда преступницу можно будет безошибочно идентифицировать. И еще Иден, задумавшись, вел нас сюда той самой дорогой, что и ночью. Не самой прямой – той же! И с фантомом он побоялся связываться. К тому же я поняла, что у него было время при свете солнца вывести из строя обереги в доме Лары ги Альтеи, чтобы вернуться ночью. Он единственный из нас заходил внутрь! Зато не вошел в мой дом при пасмурной погоде утром после нападения. Кошка испугалась его! Он и в дом Демиана не стал входить в дождь. Я тогда за себя радовалась, что не разоблачили… – скороговоркой выпалила образница. – А опоздания вспомни! Из всех только я и он приходили последними. Меня просто все время пол сбивал с толку!
Слушая, Феликс надежно опутал сыскаря веревкой. Он поверить не мог в то, что был так слеп. Но ревность и попытки играть в благородство – не лучшие советчики. Он приписывал Идену чувства, аналогичные своим, старался быть снисходительным и поэтому практически не замечал, что по дороге тот активно выводит его из себя, провоцирует на агрессию, специально склоняет на темную сторону. Выслуживается! А ведь, если задуматься, слова и жесты соперника действительно не были простыми проявлениями ревности. Злостью собственника, привыкшего к поклонению, – да, возможно. Он выразил открытую заинтересованность образницей только после того, как понял, что через нее можно получить доступ к амулету. Не самому же с боевым магом связываться! Если Иден кого-то и любил – то
