– Ну, козлы! – Горыня одним движением допил свой бокал и выскочил из шатра, подхватив автомат. – Лутоня! Уводи их в тыл! Дубыня, послал тревогу пушкарям?
– Так сразу и подняли. – Степенно кивнул богатырь. – Но минут десять у нас есть. По одному пускать не будут. Собьют в стадо, а после – погонят на нас.
На батарею, что находилась на вершине горы Инкерман, Горыня поднялся одновременно с приходом туда десятка боевых волхвов, собиравшихся установить защитный барьер для тварей. Дав команду помочь, если что им понадобится, сам Горыня занял место у НП артиллеристов.
– Что, Виктор Игнатьич, готовы пострелять?
– Так вон уже и за довеском к боекомплекту послали, – спокойно отозвался командир артдивизиона капитан Рощин. – Думаю, как бы не сшибли нас отсюда. Место вон какое. Весь город как на ладони. Хотя ежели не обойдут, то продержимся.
– Я приказал подтянуть ещё одну батарею двенадцатилинейных, – отозвался Горыня. Так что удержимся. Главное, пусть ведуны не зевают.
В это время над позициями союзных войск начало вставать огненное зарево, ярко осветившее нейтральную полосу, и в багровом сиянии стала видна накатывающая на русские позиции сплошная серая волна.
– Отметка восемь, осколочными. Десять. Огонь! – мгновенно отреагировал Рощин, и два десятка семидесятишестимиллиметровок с грохотом стали посылать снаряд за снарядом в орду кромешных созданий.
Каждый взрыв разносил в клочья всё, что попадало в круг десяти метров, высоко поднимая фонтаны из камней и грунта. Прорывались через стену огня совсем немногие, которых брали на прицел пушки калибром поменьше.
Зарево над кругом вызывателей вспыхнуло ещё ярче, и через минуту по вспаханной взрывами земле, низко пригибаясь, побежали два десятка огромных, высотой больше трёх метров тварей. От взрывов их бросало из стороны в сторону, но несмотря на это, изрезанные осколками и побитые близкими разрывами гхоры неудержимо лезли вперёд, когда стоявшая на краю обрыва батарея автоматических пушек огрызнулась волной стали и огня, добив их всего в полуверсте от позиций.
Батареи пятидесятилинейных пушек, стоявшие по другую сторону от прохода в Макензиевых горах, пока молчали, готовые открыть огонь в случае попытки обхода, но и того, что выдали артиллеристы Рощина, было достаточно, чтобы перебить всех тварей.
С разрывом последнего снаряда над полем боя повисла тишина. Артиллеристы спешно приводили пушки в порядок, чистя стволы, меняя воду в системах охлаждения, делая ревизию подающим элеваторам и поднося снаряды к позициям.
Волхвы, сила которых так и не понадобилась, отошли назад, чтобы не мешать, но были наготове.
Горыня прошёлся по батареям, убедившись, что всё в порядке, и присел на бруствер, с которого были видны позиции союзников и полыхавшая вдали огромная пентаграмма вызова. До неё было больше десяти километров, и поэтому обстрел из пушек исключался. Но к следующей активизации уже были готовы десяток дирижаблей, пилоты и бомбардиры которых уже принимали зелье «кошачий глаз», позволявшее видеть в кромешной темноте. Тут его и нашли посыльные из штаба Корпуса егерей, беззвучно подойдя на расстояние десяти метров.
– Можете подойти ближе, я вас уже заметил, – проговорил негромко Горыня, пряча флягу с клюквенным морсом в карман, оглянувшись на подошедших егерей. Старший из них – бородатый мужчина средних лет, в лохматой камуфляжной накидке и с торчащим из-за плеча автоматным стволом, а второй – сильно моложе, ещё безусый, но с приметным шрамом на щеке, с оружием в руках.
– Присаживайтесь. – Горыня кивнул на возвышавшийся над землёй бруствер. – С чем пожаловали, господа егеря?
– Здрав будь, ваше превосходительство. – Пожилой кивнул и, присев, снял с пояса плоскую флягу и, сделав большой глоток, протянул княжичу. – Сказывают, есть у тебя дальнобойные пушки огромной силы.
– Да не у меня, а у нас, а так да, вон стоят. Те, что за проходом, те самые сильные. Пудовые снаряды кидают на шесть вёрст. А те, что ближе, те поменьше. Снаряд всего две трети пуда, а дистанция всего в четыре версты. И то на такую дистанцию уже попасть можно только чудом. Ну или завалить снарядами. А их у нас немного. А что, есть достойная цель? – Горыня глотнул духовитого взвара и, благодарно кивнув, отдал флягу назад.
– Так с тем и пришли. – Егерь качнул головой. – В четырёх вёрстах отсюда лагерь вызывателей. Хоть пару снарядов туда положить, нам всё легче будет. Наши-то сейчас собираются в ночь, устроить колдунам веселье, да вот пока купол сломаем, там половина армии будет. А нам бы надобно по-тихому. Быстро прийти да уйти.
Горыня задумался.
– А что, господин егерь, купол он как, жёсткий или упругий? Ну вот, к примеру, как дерево, металл или как пузырь рыбий?
– Хм. – Командир взвода егерей задумался, почесав шею под бородой. – Если вначале рукой давить, так мягкий. А после как двинешь на ладонь вглубь, так жёсткий, как шкура воловья. Чуть поддаётся, а далее не идёт.
– А пробиваете как?
– Да так и пробиваем. Закладываем в землю у края купола пороховые заряды да рвём их, пока защита не рухнет. От десяти до двух десятков бочек пороха нужно, или вот новые заряды привезли, так их от двух до пяти нужно. Хорошие бомбы, сильные, но мало их у нас. А пороха ведовского – того завались.
– А купол на карте показать можете? – Горыня оглянулся и, увидев молча стоявшего в стороне своего адъютанта, подозвал жестом и, взяв из его рук свёрнутый рулон, аккуратно развернул его у себя на коленях, засветив небольшой фонарик с магическим светильником, дававшим лишь небольшое пятно света.
– Вот тут, – уверенно ткнул пальцем егерь в точку на карте. – Три дня мы его искали. Едва пролезли. Постов да секретов через каждые пять шагов наставлено. Но войск особо нет, ну это значит, чтобы не привлекать внимание. А вот тута лёгкая кавалерия числом до батальона, а вот тута батарея сорокафунтовых пушек да батальон инженерный. Чего-то копают, но разглядеть невозможно.
Багратион дал согласие на обстрел сразу, как только Горыня через связной амулет объяснил, что именно он собирается накрыть, и через полчаса, когда все орудия были осмотрены и развёрнуты к новой цели, артиллеристы открыли огонь. К делу подключились даже старые сорокафунтовые пушки, надеясь если не поразить цель, то хотя бы устроить кошмар на прилегающих позициях.
Ещё горели над нейтральной полосой подвешенные ведунами осветительные шары, когда с оглушающим треском сложился защитный купол над гексаграммой вызова, и первые снаряды упали прямо в её центр, перепахав песок и жертвенник с распятой на камне женщиной.
Но вызов уже состоялся, и сквозь раскрытый зев портала на песок выбиралось бугристое нечто, пяти метров ростом, с короткими тумбообразными ногами и с огромными узловатыми руками, достававшими до самой земли.
Все вызыватели, кроме Фэрфакса, к этому моменту были уже мертвы, и лишь он, окружённый сферой силового
