К тому времени, как стена туннеля, вдоль которой Кэй двигалась, внезапно стала теплой и совсем сухой, страх так обессилил ее, что она едва не оставила это без внимания. Она только-только начинала это осознавать, когда ладони ощутили новое: другую поверхность, уж точно не сухой камень и не влажный камень. На ощупь – дерево; а посередине металлическая ручка. Кровь из рук и ног Кэй ринулась ей в грудь и шею, и она, стоя к бесшумной реке спиной, занялась дверью вплотную. Добравшись рукой до дверной рамы, она поняла, что надо толкать, а не тянуть. Ужас и усталость довели ее до такого состояния, что она, и секунды не раздумывая о том, что́ может быть за дверью, толкнула изо всех сил.
И – ничего. Она толкнула еще раз. Ничего. Жаркое, пульсирующее отчаяние заполонило голову, и Кэй, уже едва не плача, стала колотить по двери кулаком.
Отлепившись от рамы, дверь вдруг распахнулась с неожиданной силой, и Кэй чуть не кубарем вкатилась в комнату, которая показалась ей ослепительно светлой. Глазам, привыкшим к темноте, стало больно, и в первый момент она мало что восприняла. Теплое, тесно заставленное помещение, где было так же тихо, как в туннеле, который она только что покинула. Ее подхватили чьи-то руки, лицом она уткнулась в балахон, теплый, как и рукава, и крепко пахнувший какой-то пряностью, которой она не могла точно определить: не мятой, но чем-то таким же острым, не анисом, но чем-то таким же сладким. У Кэй подгибались колени. Другая фигура – влетая, она заметила только черное размазанное пятно – метнулась мимо нее закрыть дверь, прихлопнуть поднявшийся было жестокий сквозняк, дверь стукнула, и ее, судя по звуку, заперли. Дальше – довольно долгая пауза, ничего не происходило, Кэй, зарывшись головой в чьи-то широкие рукава, не шевелилась, пребывала в полупрострации. Наконец раздался голос:
– Все хорошо, Кэй. Это я. Ты в безопасности.
Это был голос Вилли – безошибочно узнаваемый мягкий полушепот с тем деликатным оттенком неуверенности, что делал его заверения такими убедительными. Она позволила себе расслабиться. Но руки, руки.
– Вилли, нить.
Кэй снова слегка напряглась. Это был Флип. Она сильнее уперлась ногами в пол и попробовала открыть глаза.
– Как вы меня нашли? – спросила она. – Мне надо отыскать Элл.
– И то и другое – вот с помощью чего, – сказал Вилли и, вынув что-то из кармана, вложил ей в ладонь. Маленький, гладкий, прохладный камешек. Сюжетный камешек. – Мы построили сейчас сюжет твоего побега, и сюжет Гадда мы тоже способны разыграть. – Вилли слабо улыбнулся и поднял руки. Эти руки. – В этом наше единственное преимущество перед Гаддом – но еще полминуты, и мы его потеряем. Так что надо поторапливаться.
Руки Вилли были обвиты вокруг Кэй, он тянул ее вверх, а потом они с Флипом практически взяли ее на руки и перенесли в угол небольшой комнаты, разгороженной двумя столами, на которых стопками лежали чьи-то ковры; духи поставили ее около громадного сундука. Слева от себя она увидела дверь, через которую вошла. Дверь была плоская, заподлицо со стеной, выступала только ручка в самой ее середине, точно такая же, судя по форме и размеру, как ручка с внешней стороны. Кэй приметила теперь, что ручка имитирует сюжетный камешек: такая же продолговатая, гладкая, густо-черная, только крупнее.
А вот справа… Справа, поняла она вдруг, был только сумрачный воздух. За ограждением вроде балконного взгляд расплывался в хаосе теней.
– В сундук, – сказал Флип. – Скорей.
Вынув из кармана кольцо с ключами, Вилли поднял их к свету, и, пока он их держал, Кэй заметила, что они очень похожи на другие, которые она видела раньше – но где? Выбрав один, он отпер три отдельных замка на видавшем виды кованом сундуке. Когда он откинул тяжелую крышку, оказалось, что почерневшее нутро сундука почти пусто и вполне, подумала Кэй, может вместить всех троих. Но, когда Вилли влез сам и с его помощью влезла Кэй, он быстро опустил крышку над ними двоими, оставив, правда, небольшую щель. Сквозь нее Кэй видно было, как Флип отходит в другую часть комнаты, ткань его балахона деловито шуршала от движений длинных ног. А справа вдруг вспыхнули огни, и, поглядев за ограждение – вниз и вокруг, – она поняла, что там великое книгохранилище этой горы, через которое они прошли ночью. По всей окружности стен шли полки, набитые книгами, и Кэй стало ясно, что комната, где они находятся, – своего рода ниша над библиотекой. Она содрогнулась, сама не зная почему.
Флип одеревенело наклонился над столом; справа от него лежала стопка бумаг, и он демонстративно стал их читать.
– Вилли… – прошептала Кэй в тесную темноту. Ее жаркое дыхание возвращалось к ней, отдаваясь от стенок сундука, где они скрючились. – Чего мы ждем?
– Мы практически уверены, что сейчас явится Гадд. И приведет Элл с собой – или знает и сообщит, где она. Мы разыграли это на сюжетной доске.
– И меня так перехватили? – спросила Кэй. Она вспомнила, как в Каменоломнях посмотрела в сторону входа в туннели и увидела группу духов, собравшихся вокруг фонаря. Неудивительно, подумала она, что они ее не искали, – вернее, они искали ее на свой манер. Их интересовало не столько где она находится, сколько где она будет.
– Да, – подтвердил Вилли.
– Но… – Кэй помедлила. – Если вы могли с помощью доски перехватить меня здесь, то почему Гадд не может таким же способом обнаружить тут нас обоих?
Вилли ответил сразу же:
– Гадд и большинство его ближайших приспешников не в ладах с сюжетными досками. Толком не умеют ими пользоваться. И к тому же твой путь через Каменоломни был необычным, прихотливым, непредсказуемым. Построить сюжет такой хаотической импровизации под силу только самым искусным. – Что-то ей подсказало, что он подмигнул в темноте. – Если Гадд и попытался сейчас разыграть этот сюжет, он, вероятно, думает, что мы по-прежнему там, внизу. А он не так часто разыгрывает сюжеты.
– Почему мы не можем взять доску и узнать, что Гадд делает с Элл? Почему мы не можем ее использовать, чтобы вернуть Элл?
– Слишком многое, слишком заранее. Сюжетная доска отлично показывает передвижения, но мало что сообщает о намерениях. Она может дать хорошее понятие о том, где кто-то будет, в особенности скоро, но ничего не говорит о
