Прозвучало как извинение. Да и было извинением, скорее всего. В сундуке Кэй взяла Вилли за руку и пожала ее, чем, похоже, изрядно его смутила.
– И я практически уверен, что через несколько секунд Гадд появится тут, в библиотеке. Так что ждем.
– Нет, – возразила Кэй. Слово вылетело само собой. – Нет, не так.
– Что не так?
– Не мы его ждем. Он нас ждал.
По всей голове Кэй, через лоб, темя и затылок до самой шеи, прошла колкая волна, волосы встали торчком. Мысленно она отпрянула сама от себя.
– Кэй, что ты…
– Мне это будто приснилось.
Света в сундуке как раз хватало, чтобы Кэй увидела, как Вилли смотрит на нее во все глаза, как его рот удивленно открылся, – но тут с другой стороны комнаты донеслось громкое, глухое шипение. Взгляд Кэй метнулся к щели под крышкой – Флип, она обнаружила, был все там же, склонился над бумагами, свободно положив на них одну руку, и выглядел погруженным в работу.
– Время пришло, Кэй, – сказал Вилли. – Теперь – полная тишина.
Внезапный скрежет, как будто отодвинули тугую щеколду, отдался эхом от стен библиотеки. В огромном зале зазвучали сумбурные шаги неизвестного числа ног, тяжелые и полегче. Кэй очень мало что могла видеть – только движущиеся пятна внизу, чередование света и тени в промежутках между балясинами балконного ограждения.
Флип выпрямился.
– А, ты здесь.
Это был голос Гадда – никаких сомнений. Кэй хорошо помнила его презрительный скрипучий бас.
Встав над каменной балюстрадой, Флип поглядел вниз; его седина засеребрилась на свету.
– Я просматриваю квитанции о разъятиях, Распорядитель Гадд, согласно вашему вчерашнему указанию. На данный момент не вижу никаких нарушений.
– Надеюсь, ты сегодня уже отправил по назначению бумаги на преступника Д’Оса?
Снизу до Кэй донесся звук металла, скребущего по камню, и низкий, хриплый стон. Толкнув плечом тяжелую крышку сундука, она увеличила щель и попыталась сквозь балюстраду что-нибудь увидеть справа от ноги Флипа. Но, как она ни старалась, обзор был закрыт – виднелась только бородавчатая макушка Гадда.
– Не слышу ответа!
Макушка не шевелилась, но голос Гадда налился злостью.
– Я действовал, как мне было предписано, – коротко ответил Флип.
– Жаль, что тебе пришлось ввести девчонку в заблуждение. Что ж – вейся, нить, вейся, нить. – Тон Гадда был густо пропитан сарказмом. – Расплетением Д’Оса займется Чертобес. А сейчас необходимо зарегистрировать еще одно разъятие. Огнезмей.
Огнезмей прошел перед Гаддом. Долговязый, гибкий, он возвышался над своим начальником, и на мгновение Кэй ясно увидела, какие у него жесткие, резкие черты лица. Такого холодного, недоброго, скверного лица она еще не видела ни у одного духа. Запомни это, сказала она себе. Что бы ни случилось, он враг – враг всему хорошему.
Флип смотрел влево – в ту сторону, откуда доносились шаги Огнезмея по узкой винтовой лестнице, которая вела на балкон с пола библиотеки. Кэй опять пошевелилась в сундуке, еще немного расширила щель. Почувствовала, как рука Вилли легла ей на плечо и сжала его, – заговорить он не решался. Но она была непреклонна.
– Надеюсь, регистрация этого разъятия также будет осуществлена как положено, – сказал Гадд.
Огнезмей уже поднялся и был в нескольких шагах от сундука. Остановился. Ничего не произошло.
– Могу я спросить, по какому праву перерезается эта нить? – Флип не взял у Огнезмея бумагу, которую тот принес. Он словно бы и не заметил его появления; его руки крепко сжимали каменные перила балкона. – В качестве секретаря по разъятиям я обычно ожидаю предварительного уведомления и установленного правилами процесса консультаций; только после этого дается официальное согласие. Такова нить.
Гадд отозвался мгновенно, как будто ждал этого возражения. Его тон внезапно сделался почти шутливым.
– О, ну прочти же. Прочти – это тебя позабавит. Я сам написал.
Огнезмей шагнул вперед и протянул Флипу лист бумаги.
– Вслух прочти, – сказал Гадд. – Доставь мне удовольствие.
Флип глубоко вздохнул и начал:
– От Распорядителя Гадда, Инспектора-Хранителя Вифинского братства, Чрезвычайного Смотрителя Тканья и Генерального Клерка Переплетной, всем духам и фантомам – приветствие. Поелику в круг наших официальных полномочий неизменно входило и входит право в случаях чрезвычайной опасности для Достославного общества, наличной или предвосхищаемой, действовать в упрощенном порядке; и поелику три наших непосредственных предшественника в должности Инспектора-Хранителя независимо друг от друга прибегали к использованию вышеозначенного права вне обычного хода нити; и поелику Инспектор-Хранитель под присягой дал обязательство защищать Достославное общество от нынешних и грядущих угроз, руководствуясь присягой и долгом, невзирая на личный интерес и последствия; неизменно памятуя об ответственности, налагаемой должностью, и о почетности оной; возлагая на себя настоящим распоряжением, продиктованным заботой об общем благе, нелегкое бремя – предписываем, действуя в упрощенном порядке, подвергнуть немедленному разъятию Элоизу Д’Ос-Тойну, автора, дочь Эдварда Д’Оса, шелковика и недруга Достославного общества, прозванного Зодчим; нить оной уполномоченным на то исполнителям надлежит измерить, перерезать и распрясть установленным способом, составные же части рассеять по краям земли. Составлено мною двадцать пятого сего декабря… и так далее.
Кэй сама не знала, что удержало ее от крика, когда Флип дочитывал бумагу бесстрастным голосом клерка. Ее грудь стала твердой, как раковина улитки, голова плыла. Элл. Нет. Нет.
– В силу каких причин вы заменяете обычную процедуру упрощенной?
– Эта девочка – автор, – ответил Гадд, – и дочь нашего злейшего недруга за последние две тысячи лет. Одного этого совмещения враждебности и способности достаточно, чтобы оправдать мое решение. Разъятием займется Огнезмей. Тебе же и твоему незадачливому другу поручается покончить с ее сестричкой. Она не заслуживает внимания. Мне безразлично, где и как вы от нее избавитесь.
Отчаяние. Гнев. Страх. Скорбь. Потрясение. Отвращение. Горечь. Кэй не знала, что она ощущает. Боль в скрюченном теле была чем-то вроде впадины, куда она могла затолкать все это. Она начала было распрямляться – напряжение в согнутых ногах делалось невыносимым, – но Вилли пригнул ее плечи двумя руками. Эти руки, вечно меня держат. Он практически не двигался, и она поняла, что он, вероятно, ждал этого, ждал ее порыва. Вечно меня держат.
– Не сейчас, – прошептал он – так близко, так тихо, что больше никто не мог услышать. Даже Огнезмей, до которого и трех шагов не было. – Поверь мне. Ты ничего для нее не сможешь сделать, если он обнаружит тебя.
А Флип молчал. Кэй смотрела на его спину и требовала мысленно, чтобы он заорал, бросил Гадду вызов, сделал хоть что-нибудь.
Огнезмей спустился по винтовой лестнице. Снизу, где стоял со своими приспешниками Гадд, не доносилось ни звука.
Не соглашайся, молча молила Кэй Флипа. Кинь ему это в морду. Разорви.
– Я зарегистрирую разъятие, – сказал Флип.
Нет.
– Нет, – прошептала она. – Нет. Нет. Нет.
Густые рыдания взбухали
