– И намерены короновать, объявив меня и брата мертвыми?
– Почему же объявив? Вы будете мертвы вскоре, так или иначе.
– В Эрдамаре скоро заметят наше исчезновение.
– Вы так торопливо покидали пиршество в вашу честь, сир, что обронили свои регалии, в том числе королевскую печать. Я отправил в Эрдамар голубя с вестью о том, что ваше величество приняло решение погостить в замке Корстли месяц… или два. А моя милая Катриона, вернувшись в столицу, подтвердит, что ваше величество еще по дороге высказывали такое намерение.
Яннем, выругавшись, схватился за бок, где носил королевскую печать. Когда именно у него украли? Возможно, во время обряда освящения – там было так тесно… и любой маг, владеющий телекинезом, мог обойти заслон гвардейцев и аккуратно стащить печать короля. Потому что Брайс в тот момент был слишком занят, освящая и нарекая своего первенца.
Этот ублюдок в самом деле неплохо подготовил свой треклятый заговор.
Лицо Яннема, как и всегда, оставалось совершенно непроницаемо. В нем не читалось даже презрения. И не больше чувств, чем в каменных стенах, ставших их убежищем и, возможно, могилой.
– Почему в таком случае вы вообще со мной разговариваете, лорд Айвор? Если все так просто?
– Потому что все мы понимаем, что рискуем, сир. Я рискую тем, что кто-то в Эрдамаре заподозрит неладное и пришлет сюда гонца. Разумеется, он умрет, но за ним последует новый гонец. Так что, как видите, я не пытаюсь кривить душой и обманывать вас: я рискую. Но рискуете и вы, потому что, если никто сюда не прибудет или задержится в пути, вы и ваш брат к тому времени умрете от жажды. Или я сумею привлечь на свою сторону несколько сильных магов вашего величества, которые помогут мне превратить этот прекрасный донжон, жемчужину вотчины моего рода, в груду камней. Возможны разные варианты, сир, самые разные.
– Включая те, которые он не озвучивает, – тихо сказал Брайс, и Яннем отрывисто кивнул. Вполне возможно, что прямо сейчас люди Глендори усиленно роют подкоп. Брайс запечатал башню только снаружи, но не под землей… А может, маг Глендори все же сумеет найти возможность послать горячий воздух по колодезной шахте вверх, и тогда они просто запекутся в этом чертовом донжоне, как в огромной печи.
Бездна вариантов.
– У вас ко мне какое-то предложение? – сухо спросил король, и лорд Глендори мечтательно улыбнулся.
– О да, разумеется, сир. Выйдите ко мне добровольно. И тогда ваша смерть, как и смерть вашего брата, будет легкой и быстрой. Я позволю выпить вам мгновенно действующий яд, вы даже ничего не успеете почувствовать.
– Вы не хотите предложить мне отречься? Жизнь в изгнании в обмен на корону?
– Но вы же все равно не согласитесь. А если и согласитесь, то солжете. Я слишком уважаю ваше величество и слишком люблю своего дорогого зятя, чтобы тратить время на такие пустяки.
– Скотина, – процедил Яннем.
– Породниться с ним было твоей идеей, – огрызнулся Брайс.
– Знаю. Только избавь меня от «я же говорил». И так тошно.
Яннем отступил от окна. Его лицо было белым, на скулах вздулись желваки.
– Он вышел на переговоры, просто чтобы поглумиться, – тихо выговорил он. – Просто чтобы сказать, глядя мне в глаза, что победил меня. Я сдеру с него кожу. Заживо.
Это не было пустой угрозой в порыве гнева. Яннем всегда казнил своих врагов быстро, без публичных пыток (хотя в подземельях Лорда-дознавателя им приходилось несладко). Но сейчас Брайс знал, что его брат не шутит. И не имел ни малейшего желания вступаться за отца своей драгоценной супруги.
Они молча вернулись в подвал. Брайс знал, что теперь нужно постоянно следить за пересохшим колодцем. Он набросил туда защиту, но она была не так крепка, как печати снаружи башни, а поддерживать ее постоянно Брайс не мог, на это ушло бы слишком много сил. Если он умрет от истощения, Яннему это точно никак не поможет. Но все же он сделал, что мог, и если маг Глендори попытается поджарить их, у него это не получится… во всяком случае, не сразу.
– Есть хочешь? – хмуро спросил Яннем.
Брайс покачал головой. Они поели вчера накануне, воспользовавшись провизией из многочисленных запасов, прежде чем легли спать на голых камнях второго яруса. Но теперь, хотя времени прошло уже немало, аппетита у Брайса не было никакого.
В донжоне, наряду с продовольственным складом, находился арсенал: несколько огромных ящиков с мечами, кинжалами, пиками, алебардами и арбалетами, от которых сейчас не было ни малейшего прока. Брайс откинул крышку одного из ящиков и выбрал кинжал поострее, пробуя острие кончиком пальца.
– Предлагаешь просто зарезать друг друга? – насмешливо спросил Яннем.
– Нет. Предлагаю выбираться отсюда, – сказал Брайс и отвернулся прежде, чем глаза Яннема сверкнули. Он понятия не имел, что Брайс задумал, так же, как сам Брайс не знал, сработает ли это… и хочет ли он вообще, чтобы это сработало.
– Тебе стоит подняться наверх, – сказал Брайс. – Если это не сработает, тут может быть… ну, что-то вроде взрыва. Я не знаю, по правде.
– Что ты затеял?
– Яннем…
– Просто скажи мне.
– Твою мать, Ян, ты можешь хоть один треклятый раз просто послушать, что я говорю? Или и сейчас будешь корчить всесильного сюзерена? Пошел наверх, живо!
И вот тут его королевское величество владыка Митрила наконец изменился в лице. Хотя оставался спокоен, как мертвец, когда на его глазах перерезали всю его свиту и охрану и когда предавший изменник глумился над ним в лицо. Тогда он стерпел. Но не сейчас.
– Тебе так плохо было рядом со мной? Все эти пять лет? – спросил Яннем, и Брайс сказал:
– Я не знаю, кого мне чаще хотелось убить – себя или тебя. И одни боги знают, как часто я жалел, что не прикончил тебя, когда мы враждовали. Вот, я это сказал. Теперь уходи. Я тебя позову, если все получится.
Яннем смотрел на него еще какое-то время. «С меня тоже кожу живьем сдерешь, когда выберемся. Если выберемся», – подумал Брайс, глядя, как его брат поднимается по винтовой лестнице, ведущей на верхние ярусы донжона.
Если будет что сдирать, конечно.
Это заклинание использовала его мать. Всего один раз: Брайс застал ее за этим, как часто заставал за странными, непонятными ему действиями, которые она тотчас прерывала в его присутствии. Он понимал, что это магия, понимал, что такая магия, наверное, под запретом, но думал, что это какие-то древние эльфийские заклинания; про Тьму он догадывался, но запрещал себе верить. Помогало то, что все заклинания, которые творила Илиамэль, совершались без слов – ведь у нее не было языка. Только движения пальцев, напряжение воли, ну и некоторые действия… но главное – четко поставленная цель. Брайс подозревал, что многие заклинания, в сущности, являются импровизацией мага, внешним
