– Меллирон в Митриле, – проговорил Алвур. – Поразительно. Единственный меллирон вне иэллий растет в Эл-Северине. Это древний дар нашего народа Императору людей, как символ нерушимой связи, союза и мира.
– Но меллирон в Митриле таким символом быть не может, – возразила Элавиоль. – Он вырос из украденного семени, посаженного Проклятой! Это… это такое страшное святотатство, что у меня язык не повернется доложить об этом Светлой Владычице!
Элавиоль вдруг побледнела, видимо, осознав, что, повернется язык или нет, а донести все же придется. Потому что это не те сведения, которые можно просто утаить. В ее глазах, прежде почти добрых, сверкнула лютая злоба – похоже, досточтимая элори уже всерьез жалела, что не позволила друиду пустить ростки сельфрилла в теле человека, от которого неожиданно возникло столько ненужных хлопот.
– Кто бы его ни посадил, он там. А вы, эльфы – его слуги. И знаете что, элори? Лорд Глендори – представитель старой традиции, один из самых рьяных адептов догмы «нечистой крови». Почему, собственно, я и женил Брайса на его дочери – на-деялся, что хоть тогда он уймется. Но этот ублюдок уже пошел вразнос. И судя по тому, как далеко он зашел, его ничего не остановит. Едва Совет Лордов прогнется под него, едва Глендори почувствует настоящую власть, как начнет ломать все, что я строил эти пять лет. Он изгонит, а может, даже начнет преследовать все нечеловеческие расы. И когда он узнает про меллирон под Бергмаром – а он узнает, если получит регентскую власть, – то первым делом его уничтожит.
– Уничтожит! – ужаснулась Элавиоль. – Да как он осмелится…
– Запросто, – спокойно сказал Алвур. – Запросто, матушка. Мы же едва не казнили короля людей. Так и люди легко убьют наше священное древо. И нечему тут удивляться. Вы как первый день на свете живете.
Элавиоль беспомощно обернулась на сына. А Яннем мысленно отметил про себя использованное Алвуром слово – он сказал, что люди не задумываясь УБЬЮТ древо эльфов. Убьют, а не срубят или уничтожат. Они и вправду считают эти деревья живыми разумными существами.
И после того, что Яннем видел у проклятого темного алтаря, разве он мог с этим поспорить?
– Дайте мне солдат, – настойчиво повторил он. – Помогите вернуть мой трон и защитить ваш меллирон. А после этого станьте союзниками Митрила.
– Вы вырастили украденное семя, ваши люди грозят уничтожить его, и вы еще смеете просить…
– Я не прошу, благородная элори. Я ставлю вас перед фактом. Если вы откажетесь, если даже передумаете меня изгонять и решите убить, чтобы никто ни о чем не узнал, то сами-то вы будете знать и помнить о том, что сделали. О том, как бросили погибать порождение Матери Альвийин. Помогите мне и положите начало новой эпохе в отношениях наших народов, укрепите положение вашего Дома и сохраните лицо. Откажите мне – и, вполне возможно, ваши сородичи, узнав об этом, однажды проклянут вас саму.
Элавиоль медленно покачала головой. Ее руки поднялись и обхватили локти, словно ей стало холодно. Алвур молчал.
– Вы низкий человек, – проговорила она. – Впрочем, чего ждать от того, кто чуть не убил из зависти и страха собственного брата.
– Но тем не менее вы мне поможете, – улыбнулся Яннем, и Элавиоль из дома Алварин ответила:
– Да. Тем не менее я вам помогу. Но да хранят вас все Светлые боги, если вы нам солгали.
Глава 9
В первый год царствования короля Яннема, вскоре после его возвращения из Эл-Северина и незадолго до принятия первого из законов, касавшихся догмы нечистой крови, королевский двор отправился на охоту. Подозрительность Яннема тогда еще не достигла таких драматичных масштабов, как несколько лет спустя; он перестал опасаться своего младшего брата, а все остальные враги на фоне только что одержанной победы над Императором людей казались мелкими сошками. Это было хорошее время, лучшее время царствования Яннема. Брайс вспоминал его с грустью, так же, как то время, когда они были детьми.
Яннем не особо любил охоту, но строгий этикет, введенный им при дворе, вызывал в придворных глухой ропот, и следовало хоть изредка разбавлять это напряжение, развлекая придворных балами и охотами. Это был большой, помпезный выезд, в сопровождении полусотни егерей, общим числом в восемьсот человек. Для охоты выбрали склон Кармай – одно из любимых охотничьих угодий их отца, где водилось много дичи, но самой ценной добычей в этих местах считались горные орлы, вившие гнезда на скальных пиках над склоном. Скалы здесь были слишком крутыми, и хищные птицы предпочитали летать на собственную охоту ниже, в долину, так что здесь, в собственном логове, никогда не опускались ниже, чем на триста футов над землей. Что делало такой охотничий трофей особенно сложным и почетным.
Яннем и Брайс ехали верхом рука об руку, как и всегда в последнее время. Недоуменные разговоры за их спинами давно стихли – двор смирился с тем, что Брайс из изгнанника и преступника стал вторым лицом в Митриле, и принял это с немой покорностью, как принимал теперь все причуды своего нового короля. Яннем держал у седла арбалет – он предпочитал это оружие всем другим, и Брайс только теперь понял, что это было, возможно, неосознанным проявлением нежелания марать руки. Однако из арбалета его брат стрелял метко, на зависть лучшим стрелкам собственной гвардии. Это было то немногое, в чем король Яннем превосходил своего младшего брата.
Первый выстрел на охоте традиционно принадлежал королю, и когда в небе над склоном закружился орел, неподвижно раскинувший над Кармаем гигантские крылья, главный распорядитель охоты затрубил в рог, подавая сигнал остановиться. Огромная масса людей, растянувшаяся по всему узкому склону, суетливо задвигалась и остановилась. Распорядитель подъехал к королю, церемонно раскланявшись и объявив о породе птицы, предполагаемой высоте и точном направлении и силе ветра. Яннем слушал вполуха, глядя вверх одним глазом и прищурив другой. Его ладонь лежала на рукояти арбалета и неспешно поглаживала его, словно бедро любимой женщины.
– На что спорим, что попаду с первой попытки? – спросил он, не поворачивая головы.
Брайс, усмехнувшись, пожал плечами.
– Даже не знаю. Бочонок сагравийского?
– Ты так дешево ценишь первый выстрел короля?
– Нет, просто не хочу слишком уж тратиться, когда проиграю.
– Когда, а не если? – усмехнулся Яннем. – Ты, вижу, придворной лести научился наконец-то?
– Нет, просто слишком хорошо знаю, на что ты способен.
Брайс не кривил душой. Напротив, в тот день
