Не пойти на ужин было очень заманчивой мыслью, но Эйнар от нее отказался. Рано или поздно все равно придется узнавать будущую супругу поближе. Не говоря уж о том, что ждет их после свадьбы. По правде говоря, даже думать о брачной ночи не хотелось. Первое время после гибели Мари любая женщина вызывала у него острое отвращение. Вид их, запах, искреннее или фальшивое сочувствие в глупых глазах — Эйнар даже не разбирался, каким оно было. Одну дуру, решившую утешить несчастного вдовца и забравшуюся в его постель среди ночи, он молча выкинул за шкирку в коридор прямо в рубашке, которую та не успела снять. Дура рыдала, а Эйнар велел Молли рассчитать ее и отправить с первым же обозом в любую сторону перевала. Остальные всё поняли правильно и в кровать к нему больше не лезли.
Иногда звериная тоска по Мари невольно перетекала в такое же звериное, безрассудное плотское желание снова обнять жену, вдохнуть ее теплый, чуть сладковатый, родной запах, прижать к себе… Но ни одна женщина рядом не была ею, и обмануть себя у Эйнара не получилось бы ни трезвым, ни пьяным, ни смертельно усталым. Что ж… Если мужчина — действительно мужчина, а не гулящий пес, то решает у него та голова, что на плечах. А для бунтующего тела есть ледяная вода, тренировки с новобранцами, бег в полной выкладке и работа до одури. Каждый день, с утра до вечера.
Теперь это должно было так или иначе измениться, но почему именно с ней? Высокой тощей белобрысой магичкой, не похожей на Мари ни единой чертой! А может, и хорошо, что не похожей. Уж если изменять памяти жены, то не обманывая себя сходством.
Эйнар зло усмехнулся, вытираясь полотенцем и надевая чистые штаны с рубахой. Честный предатель? Вот уж дурость.
Обед для леди-невесты и ее сопровождающего накрыли не в общем зале казармы, где столовались солдаты, а в комнате, где останавливались приезжавшие за таможенным сбором чиновники. Большой, но давно обветшавший зал разделялся пополам перегородкой, за которой стояли три обычные солдатские кровати, но с приличным бельем и двумя одеялами вместо одного. В передней половине гостей кормили, здесь имелся стол, за которым с удобством могло разместиться человек двенадцать. И вот тут Эйнар задумался…
Сама леди-магичка, ее стряпчий, Эйнар, Тильда…
— Вели Молли накрывать на шестерых, — приказал он парню, притащившему таз и ведро горячей воды. — И скажи сержанту Мерри и мэтру Вайсу, что я их жду к ужину. Понял?
— Так точно, господин капитан! — отрапортовал парнишка и умчался, а Эйнар почувствовал себя немного лучше.
Он ведь вправе пригласить к столу кого угодно? Например, своего сержанта… А невеста сможет поговорить с Лестером, как магичка с магом. Хоть Лестер и недоучка, но все-таки…
Хорошим план казался ровно до того момента, как Эйнар увидел на пороге обеденного зала тонкую высокую фигуру в темно-синем платье, расшитом золотом. Не целиком, только по рукавам, вороту и низу подола, да пояс был золотым. Но одно это платье явно стоило дороже, чем весь одежный сундук семьи Рольфсонов. Бывшей семьи Рольфсонов.
— Папа, я не хочу с ней ужинать, — сказала Тильда, прижимаясь к нему плечом, хотя робости за его дочерью отродясь не водилось. — Она злая.
— Тиль, давай поговорим потом, — негромко ответил Эйнар, кляня себя последними словами: что бы ему раньше побеседовать с дочерью? — Ты ее совсем не знаешь.
Тильда замолчала и быстро шмыгнула на стул возле Эйнара, вцепившись в ложку и опустив глаза.
— Леди Ревенгар?
Ну почему у него язык узлом завязывается при виде этой женщины? Ну и что, что она леди? Можно подумать, у них все иначе устроено, не как у простых.
— Комендант Рольфсон…
Да она издевается, похоже. Видит в нем неотесанного северного дурня, не способного двух слов сложить! Злость странным образом успокоила и придала Эйнару соображения.
— Прошу к столу, — сдержанно сказал он, и стряпчий, до этого следовавший за магичкой, подал ей руку, подводя к стулу.
Не рядом с Эйнаром, а напротив. Ну да, она ведь еще не жена.
Леди опустилась на стул, расправив платье таким изящным незаметным жестом, что это стало понятно лишь по легкому шороху. Посмотрела на Эйнара с вежливой улыбкой. На узких светлых губах без малейшего следа краски учтивая улыбка смотрелась так же фальшиво и неуместно, как сама леди здесь, в зале с закопченными стенами и щелястым скрипучим полом. Будто дорогая кукла, как-то оказавшаяся на трактирной полке или в бедняцкой лавке.
— Мы еще кого-то ждем? — поинтересовался мэтр Тюбуи, окидывая взглядом скатерть, все-таки добытую Молли из каких-то тайных запасов.
На скатерти, старенькой, но чистой и отглаженной, гордо располагался сегодняшний ужин: обычный хлеб и творожные лепешки, черничный джем на меду — гордость Молли, масло, сыр и блюдо жареных перепелов, дичи вкусной, но не пользующейся в крепости особым почетом, потому как что там есть, кости одни. А вот для столичных гостей кухарка сочла их вполне подходящим блюдом.
— Моих людей, — буркнул Эйнар и кивнул сунувшему нос в дверь Тибо. — Леди, мэтр Тюбуи, извольте познакомиться: сержант Тибальд Мерри и наш целитель, мэтр Лестер Вайс.
Леди магичка чинно кивнула. Стряпчий, еще не успевший сесть, поклонился, и Тибальд с Лестером поклонились в ответ, а Эйнар вдруг понял, что ужин будет бесконечным. Что же говорить о целой жизни?!
— Зеленый факультет? — негромко спросила леди на удивление человеческим голосом, и Лестер заулыбался:
— Пять курсов. На шестом… перестало хватать резерва. А вы, разумеется…
— Красный, полный курс, — так же негромко уронила невеста и с интересом посмотрела на еду.
Эйнар перевел дух. Кажется, все не так уж плохо? Стряпчий положил леди парочку перепелов и что-то поискал глазами.
— Мэтр Тюбуи? — насторожился Эйнар.
— А, нет-нет… — законник все-таки пребывал в некоторой растерянности.
— Передайте мои поздравления вашей кухарке, комендант Рольфсон, — невозмутимо сказала леди, беря нож и ловко разделывая птичку, придерживая ее за ножку тонкими длинными пальцами. — Очень трудно так пожарить перепелов, чтобы они подрумянились до хруста, но остались сочными.
Мэтр покосился на нее с явным удивлением, тоже взялся за ножку перепелки, но почему-то сразу положил
