– Ой, не знаю… Я тоже сначала напугалась, но теперь не боюсь.
А это хозяйка вечера, Мэри Нойес.
Привет. Канапе?
Спасибо. Выглядят чудесно, миссис Пауэлл.
Поиграем? – быстро влез Пауэлл. – Ребусы?
Снаружи, в тени известняковой арки, к выходящей в сад двери дома прижимался Джерри Черч и всей душой внимал им. Он замерз. Недвижимый, молчаливый, истощенный. Он ненавидел их, презирал, завидовал им, алкал их общества. Эспер-2, Черч страшно изголодался по своим. Причиной его голода был беспощадный остракизм.
Сквозь тонкую панель кленового дерева просачивался множественный телепатический мотив вечеринки: вечно изменчивое и счастливое сплетение мыслей. А Черч, эспер-2, уже десять лет существовал на скуднейшей диете из слов и страшно изголодался по сородичам – по миру эсперов, которого лишился.
Я упомянул д’Куртнэ по той причине, что мне, возможно, подвернулся похожий случай.
Это Огастес Тэйт подлизывается к @кинсам.
В самом деле? Как интересно. Хотел бы сравнить записи. К слову, я на Терре главным образом потому, что д’Куртнэ тоже сюда летит. Жаль, что д’Куртнэ не… будет доступен.
@кинс явно не хочет раскрываться перед Тэйтом, который, по впечатлению, что-то затеял. А может, и нет, подумал Черч. Во всяком случае, картина блокировки и контрблокировки была изящна, словно у фехтующих сложными электронными шпагами дуэлянтов.
Смотри-ка мне, щупач, сдается, ты слишком суров к этой бедняжке.
– Вы только послушайте, – пробормотал Черч. – Пауэлл, клоп ненасытный, выкинул меня из Гильдии, а теперь адвокату проповедует, задрав нос.
Бедняжке? Пауэлл, ты, верно, хотел сказать – тупице. Боже! Ну и неумеха.
У нее только третий класс. Так нечестно.
У меня от нее башку ломит.
Тебе не кажется, что так… нечестно? Жениться на девушке, о которой сам такого мнения?
Пауэлл, хватит романтика из себя корчить. Мы обязаны жениться на эсперках. Эта, по крайней мере, красотка.
В гостиной затеяли шарады. Девчонка, которую звали Нойес, увлеченно камуфлировала образ словами старого стихотворения[3]:
Это еще что, черт побери? Один глаз в бокале? То есть? А-а. Не в бокале. В кружке. Один в кружке. Ein. Stein. Эйнштейн. Легкая шарада.
Эллери, какого ты мнения о Пауэлле?
Это Червил, с его притворной улыбочкой, величественно, как понтифик, несет жирное брюхо.
Как о потенциальном президенте Гильдии?
Да.
Он чертовски эффективен. Романтик, но при этом эффективный человек. Он представлялся бы идеальным кандидатом, будь он женат.
Он способен любить. Он просто не может себе подходящую девушку найти.
Да это у вас, первоклассных щупачей, у всех такое. Слава богу, я не первоклассный.
На кухне звякнуло, разбиваясь, стекло. Вернулся Проповедник Пауэлл, наставляющий в чем-то Гаса Тэйта, плюгавого бездаря.
Да ну, Гас, не переживай за бокал. Я был вынужден его уронить, чтобы прикрыть тебя. От тебя так и разит тревогой. Полыхаешь ею, как новая звезда.
Пауэлл, ну ты и хитрец.
А ты – нет. Что у тебя за дела с Беном Рейхом?
Коротышка тут же насторожился, его мысленная броня стремительно упрочнилась.
Бен Рейх? А при чем здесь он?
Это ты мне ответь, Гас. Ты весь вечер только про него и думаешь. Я поневоле и прочел.
Это не я, Пауэлл. Ты, наверно, кого-то другого прощупал.
Образ ржущей лошади.
Пауэлл, ну клянусь…
Гас, ты стакнулся с Рейхом?
Нет. Но чувствовалось, как опускаются мыслеблоки.
Гас, позволь старому знакомому дать тебе совет. Рейх тебя до добра не доведет. Ты с ним осторожней будь. Помнишь Джерри Черча? Рейх разрушил его жизнь. Не позволь, чтоб и с тобой такое случилось.
Тэйт поплелся обратно в гостиную. Пауэлл остался на кухне и начал спокойными, неторопливыми движениями подметать осколки бокала. Черч лежал неподвижно, растянувшись на пороге у задней двери и подавляя кипящую в сердце ненависть. Юнец Червилов выделывался перед подружкой адвоката, напевая мысленную серенаду любви и тут же визуально пародируя ее. Студенческие приколы. Жены ожесточенно спорили о чем-то, переплетая синусоиды мыслей, а @кинс и Уэст перемежали разговор заманчиво сложным рисунком сенсорных образов, обострявшим голод Черча.
Джерри, выпьешь что-нибудь?
Дверь, ведущая в сад, распахнулась. Против света обрисовался силуэт Пауэлла с пенной кружкой в руке. Слабое звездное сияние озаряло его лицо. Глубоко посаженные глаза смотрели сочувственно и понятливо. Черч, ошеломившись, поднялся и нерешительно принял предложенный напиток.
Не сболтни об этом Гильдии, Джерри. Мне тяжко придется, если прознают, что нарушил табу. Я всегда нарушаю правила… Бедняга Джерри, мы должны что-нибудь для тебя сделать. Десять лет – слишком долгий срок.
Внезапно Черч выплеснул содержимое кружки в лицо Пауэллу, развернулся и удрал.
3
В понедельник, в девять часов утра, кукольное лицо Тэйта возникло на экране видеофона Рейха.
– Эта линия безопасна? – отрывисто спросил он.
Вместо ответа Рейх просто указал на гарантийную печать.
– Ну ладно, – сказал Тэйт. – Думаю, что справился с порученной вами работой. Я прошлым вечером прощупывал @кинса. Но, прежде чем изложить результаты, предупреждаю, что при глубоком прощупывании первоклассного эспера всегда сохраняется риск ошибки. @кинс очень умело прикрывался.
– Понятно.
– Крэй д’Куртнэ прибывает с Марса на Астре в среду утром. Он сразу отправится в городской дом Марии Бомон. Он будет ее тайным и эксклюзивным гостем всего одну ночь. Не дольше.
– Одну ночь, – прошептал Рейх. – А потом? Его планы?
– Не знаю. Вероятно, д’Куртнэ задумал какую-то решительную…
– Атаку на меня! – проскрежетал Рейх.
– Возможно. Если верить @кинсу, д’Куртнэ страдает от жестокого психического разлада, и его мотив адаптации пошатнулся. Инстинкт жизни и инстинкт смерти разбалансированы. Он стремительно регрессирует к эмоциональному банкротству…
– Черт побери, от этого зависит вся моя жизнь! – рявкнул Рейх. – Говорите человеческим языком.
– Это несложно. В каждом человеке сбалансированы два противоборствующих импульса… Инстинкт жизни и инстинкт смерти. У обоих идентичная цель – достижение нирваны. Инстинкт жизни: стремиться к нирване вопреки любым препятствиям. Инстинкт смерти: добиваться нирваны путем самоуничтожения. Обычно эти инстинкты слиты воедино в адаптированном к жизни индивидууме. Под психическим напряжением они разъединяются. С д’Куртнэ происходит именно это.
– Ну да, боже мой! И он нацелился на меня!
– @кинс увидится с д’Куртнэ утром четверга и попробует отговорить от замыслов, какими б те ни были. @кинс очень переживает за него и решительно намерен остановить. Он специально прилетел с Венеры, чтобы перехватить д’Куртнэ.
– Ему не придется останавливать д’Куртнэ. Я сам это сделаю. Ему не нужно меня прикрывать. Я сам себя прикрою. Это самооборона, Тэйт… не убийство, а самооборона! Вы отлично поработали. Мне больше ничего не требуется.
– О Рейх, вам потребуется еще очень многое. Среди прочего – запас времени. Сегодня понедельник. Вы должны подготовиться к среде.
– Я буду готов, – проворчал Рейх, – и вам лучше тоже подготовиться.
– Мы не можем позволить себе неудачи, Рейх. Если вдруг все же… впереди Разрушение. Вы это осознаете?
– Разрушение для нас обоих. Я это понимаю. – Голос Рейха дрогнул. – Да, Тэйт, вы в этом увязли вместе со мной, и я пройду путь до конца… если потребуется, до Разрушения.
Он занимался планами весь понедельник – дерзко, уверенно, смело. Черновые записи делал с легкостью художника, набрасывающего контур
