Серафина очень осторожно приблизилась к другу. С каждым вздохом она придвигалась все ближе — спокойно и не торопясь, а потом наконец склонилась над ним.
У Брэдена дрожали руки. Он крепко зажмурился, и по его щеке скатилась слеза. Она шлепнулась на землю, и в воздух взмыли сотни крошечных пылинок.
Глядя на друга, Серафина сама была готова разрыдаться. С трудом сдержав волнение, она заставила себя выдохнуть очень спокойно и медленно, а потом снова вздохнуть, но все равно вздох получился прерывистый.
Брэден наконец поднял лицо к каменному Ангелу.
— Я отдал ее тебе, — дрожащим голосом произнес он, — а ты что сделал?
У Серафины закружилась голова, на глазах снова выступили слезы. Но тут она вдруг с удивлением поняла, что ее могильный холм стоит не потревоженный, и нигде не видно обломков досок, которыми был заколочен гроб и которые должны валяться на том месте, где она вылезла из земли.
— Что я должен сделать? — с отчаянием закричал Брэден Ангелу. — Скажи, что мне сделать?
Серафине так хотелось дотянуться до друга, коснуться его, заговорить с ним.
— Я здесь, Брэден, — повторяла она, — я здесь.
Она положила ладонь ему на руку, но не почувствовала живого тепла. И он тоже не ощутил прикосновения. Зато он почувствовал близость ее души, и отчаяние охватило его с новой силой. Лицо мальчика исказилось от горя.
Серафина была в ужасе от того, как она влияет на друга.
— Извини, — слабо пробормотала она, вскакивая и отбегая подальше.
— Я не брошу тебя, Серафина, — внезапно произнес Брэден, поднимаясь на ноги. — Я не оставлю тебя.
Он не слышал ее, он разговаривал с той Серафиной, которая лежала в могиле, но сердце девочки сжалось от благодарности. Как же показать, что она его слышит? Что бы ни случилось с ними обоими, они по-прежнему остались друзьями, по-прежнему были вместе. И ее смерть не станет концом их дружбы. Это невозможно.
Серафина торопливо огляделась, соображая, как дать знать о себе. «Прах к праху», — подумала она. — «Прах ты и в прах возвратишься». Именно это с ней сейчас и происходило. Она возвращалась. Но пока в мире еще оставался слабый след ее присутствия.
«Безобидная, как муха», — вспомнила девочка слова Ровены. Но даже муха может что-то сделать. Так что бы ей такое сделать?
Серафине хотелось произвести как можно больше шума и движения, поэтому она вскочила на собственную могилу и принялась кружиться, кричать, дрыгать ногами, прыгать — одним словом, вытворять черт знает что. Но ничего не случилось. Ни одна песчинка не дрогнула под ее ногами. Она была абсолютно бессильна.
И тут Серафина вспомнила: «играй на флейте…»
Она опустилась на четвереньки, склонилась к земле и, набрав в грудь побольше воздуху, дунула отточенно и метко — так, как натренировалась за последнее время.
И крошечный фонтанчик пыли взлетел прямо перед Брэденом. Серафина завопила от радости. Ей удалось сделать все именно так, как она хотела, и в самый нужный момент!
Вот только Брэден не заметил. И, значит, она ничего не добилась. Совсем пав духом, Серафина бухнулась на землю. Все ее усилия были безнадежны.
Но тут взгляд Серафины упал на Гидеана. Пес неожиданно сел, глядя в ее направлении. Его уши встали торчком, глаза заблестели. Нет, он смотрел не на девочку, но на поднятую ею пыль, — прямо на рассыпанную землю. И озадаченно вертел головой.
— Это я, Гидеан! — закричала Серафина.
Она снова дунула, и новый фонтанчик пыли поднялся над землей. Гидеан медленно встал. Он крутил башкой, пытаясь понять, что происходит.
— Я жива, Гидеан! — вопила Серафина.
И Гидеан гавкнул в ответ, а потом вдруг принялся рыть землю.
Серафина растерянно уставилась на пса. Она и сама точно не знала, чего ожидала от собаки, но уж точно не того, что он начнет раскапывать могилу. Но и остановить глупую псину она никак не могла.
А Гидеан энергично копал. Из-под его лап веером разлеталась земля. Испуганный Брэден, отплевываясь, отскочил в сторону.
— Что происходит? — с недоумением воскликнул он. — Что ты делаешь, мальчик?
Но Гидеан продолжал раскапывать могилу Серафины со скоростью парового механизма, разбрасывая землю во все стороны.
— Стой, Гидеан! Прекрати! — скомандовал Брэден.
Он схватил Гидеана за плечи и попытался оттащить его, но мальчику было не по силам справиться с крупной собакой.
— Что ты делаешь? — со страхом и тревогой крикнул Брэден. — Не надо! Нельзя!
Он боялся того, чего на его месте боялся бы каждый, кто раскапывает могилу, — увидеть уродливое, полуразложившееся тело.
Но Гидеан не слушал. Он продолжал рыть.
Брэден отступил и, не зная, что делать, растерянно следил, как Гидеан копает все глубже и глубже. Судя по ужасу, написанному у него на лице, он был не готов к тому, что увидит в гробу. И в то же время что-то внутри него заставляло его смотреть, бередило любопытство, желало, чтобы Гидеан продолжал копать. Душа требовала перемен в этой страшной, темной действительности, которая их окружала; хотелось сделать хоть что-нибудь. И Гидеан вносил изменения по мере своих возможностей — он рыл!
Неожиданно Брэден упал на колени рядом с псом и начал лихорадочно погружать руки в землю и откидывать ее за спину.
Серафина следила за их работой. Что они найдут в гробу? Ее тело? Но ведь она выбралась из могилы и разгуливает по миру. Там просто не может быть ничего! Но что, если тело все-таки есть? Что, если там лежит гниющий труп? Серафина представила клочья серой кожи на обломках косточек.
А Гидеан и Брэден наконец-то добрались до гроба. И Серафина с изумлением увидела, что крышка цела и лежит на своем месте. Смахнув последние комья земли, Брэден сдвинул ее в сторону.
Серафина заглянула внутрь и ахнула.
Глава 26
В гробу лежала она! Наверное, этого следовало ожидать, но для Серафины вид собственного тела все равно стал потрясением. Она отпрянула, зажмурилась, согнулась пополам и ухватилась рукой за ближайшее дерево, чтобы не упасть, не рухнуть на колени, а другой рукой закрыла лицо. Она попыталась глубоко дышать, чтобы успокоиться, но какое там дыхание, какие легкие? Весь ее мир рассыпа́лся в пыль. Как такое может быть? Почему она в могиле?
Серафина не желала смотреть снова, но понимала, что надо это сделать. Она медленно повернула голову и, заранее сморщившись, очень осторожно заглянула внутрь. Она была уверена, что увидит гниющую кожу, облезающую с костей.
Но ее тело ничем не напоминало разлагающийся труп! Ее глаза были закрыты, руки сложены на груди, как будто кто-то сделал это для нее с заботой и почтением. Сверху просыпалось немного земли, но ни на лице, ни на теле не было видно следов гниения. Она не была похожа на раздутый труп,
