Роберт Битти
Серафина и расколотое сердце
Robert Beatty
Serafina and the Splintered Heart
Перевод с английского Марии Торчинской
Оформление обложки Александра Шпакова
SERAFINA AND THE SPLINTERED HEART by Robert Beatty. Copyright @ 2017 by Robert Beatty. By arrangement with the author. All rights reserved.
© М. Торчинская, перевод на русский язык, 2017
© ООО «Издательство АСТ», 2018
Поместье Билтмор
Эшвилл, Северная Каролина
1899
Глава 1
Серафина подняла веки и не увидела ничего, кроме черноты. Как будто она вообще не открывала глаза. Из темной воронки сна ее вырвал чей-то приглушенный голос, но, проснувшись, она уже не услышала ни голоса, ни звука, ни движения.
Обычно ее кошачьи глаза отлично видели даже в самой непроглядной тьме, но тут она словно ослепла. Серафина попыталась уловить хоть какой-то, пусть самый слабый, свет, но не увидела ни лунного сияния, льющегося через окно, ни мерцания фонаря в конце коридора.
Сплошная чернота.
Она закрыла глаза и снова открыла их. Ничего не изменилось. Такая же тьма.
«Неужели я и правда ослепла?»
Совершенно сбитая с толку, Серафина попыталась вслушаться в темноту, как делала всегда, когда охотилась на крыс в подвальных коридорах Билтморского особняка. Но она не услышала ни скрипа полов, ни слуг в дальних комнатах, ни отца, похрапывающего рядом на лежанке, ни шума работающих механизмов, ни стука часов, ни шагов. Было холодно и тихо, так тихо и спокойно, как еще никогда не бывало. Она находилась не в Билтморе.
Тут Серафина вспомнила, что ее разбудил какой-то голос, и снова напрягла слух, но ничего не уловила, и даже непонятно было, существовал этот голос во сне или в реальности.
«Где я? — растерянно спросила себя Серафина. — Как я здесь очутилась?»
И ответом на ее вопрос пришел звук.
Тук-тук.
И больше ничего.
Тук-тук, тук-тук.
Стук ее сердца, биение ее пульса.
Тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Серафина медленно провела языком по сухим, растрескавшимся губам и почувствовала во рту привкус металла. Нет, не металла. Крови, ее собственной крови, текущей у нее по венам и каким-то образом оказавшейся на губах и на языке.
Она хотела откашляться, но вместо этого вдруг яростно вдохнула, втянула в себя огромнsй глоток воздуха, словно это был самый первый ее вдох. Кровь заструилась по венам, а руки, и ноги, и все тело закололо мелкими иголочками.
«Что происходит? — подумала она. — Что со мной случилось? Почему я так странно просыпаюсь?»
К ней постепенно возвращались воспоминания о собственной жизни. Она жила с отцом в мастерской, она вместе со своим другом Брэденом сражалась с черным плащом и посохом-оборотнем. Она получила возможность подняться из подвала в роскошные светлые комнаты и влиться в дневную жизнь, которую вели господа.
Серафина попробовала вспомнить, что же случилось дальше, но это было все равно что восстанавливать в памяти яркий сон, который тает, едва откроешь глаза. Она чувствовала себя растерянной и сбитой с толку, потому что никак не могла ухватить и собрать воедино обрывки воспоминаний о собственной жизни.
Она еще ни разу не шевельнулась, но уже чувствовала, что лежит на длинной, плоской поверхности. Ее ноги были вытянуты, руки аккуратно сложены на груди, словно кто-то специально уложил их так — бережно и почтительно.
Серафина медленно разъединила кисти и положила их вдоль тела, чтобы ощупать поверхность, на которой лежала.
Поверхность была жесткая, похожая на необструганные деревянные доски, только очень холодные. «Доски не должны быть ледяными, — подумала Серафина. — Они другие, они не такие холодные».
Сердце заколотилось у нее в груди. Ее охватил отчаянный страх.
Серафина хотела сесть, но тут же ударилась лбом обо что-то твердое, всего в нескольких сантиметрах от ее головы, и снова повалилась на спину, морщась от боли.
Она прижала ладони к нависшим над ней доскам. Сейчас лишь чуткие пальцы могли послужить ей глазами. Но доски были сплошными, без трещин и разъемов. Ладони тут же взмокли, дыхание сделалось коротким и прерывистым. Изогнувшись, она рванулась вбок, но там тоже были только доски, почти вплотную к телу. Ее захлестнул ужас. Она забила ногами, заколотила кулаками. Но доски окружали ее, смыкались со всех сторон.
Серафина застонала от отчаяния, страха, гнева. Она царапалась и билась, она выкручивалась и рвалась, но вырваться не могла. Она была заперта в длинном, плоском деревянном ящике.
Тогда она прижала лицо к самому углу ящика и стала нюхать, как зверек, попавший в западню, надеясь сквозь трещины и щели почуять запахи внешнего мира. Она принюхалась в одном углу, потом в другом, но запах вокруг нее был одинаковым.
«Земля, — поняла она. — Со всех сторон сырая, гниющая почва. Меня похоронили заживо!»
Глава 2
Серафина лежала в холодном черном гробу под землей. Она почти не могла думать от страха.
«Я должна выбраться отсюда! — билась в голове одна-единственная мысль. — Мне надо дышать! Я не умерла!»
Но она ничего не видела, не могла пошевельнуться, не слышала ни звука, кроме собственного прерывистого дыхания. Надолго ли ей хватит воздуха? Ее легкие разрывались, грудную клетку сжимало, как в тисках. Она хотела к своему папаше! Она хотела, чтобы мама пришла и раскопала ее! Должен же кто-то ее спасти!
Она прижала ладони к крышке гроба над своей головой и толкнула изо всех сил, но приподнять не смогла. От собственного визга в этом кошмарном, черном, тесном пространстве у нее заложило уши.
Потом она вспомнила отца. Что бы он сказал, окажись рядом с ней? «Соберись с мозгами, девочка. Соображай, что надо делать, и делай это».
Серафина снова вдохнула столько воздуха, сколько смогла, и попыталась успокоиться и начать думать. Да, ее глаза ничего не видели, но она могла ощупать пальцами юбку и рукава своего платья. Они были сильно изорваны. Предположим, она умерла и ее похоронили. Но тогда ее должны были переодеть в чистое, не рваное платье. Значит, те, кто ее хоронили, очень торопились. И поэтому приняли ее за мертвую? Или, может быть, хотели, чтобы она умерла самой страшной из смертей?
В этот момент Серафина почувствовала слабое, приглушенное движение над собой. В сердце ее вспыхнула надежда. Шаги!
— Помогите! — закричала она изо всех сил. — Спасите меня! Пожалуйста, помогите!
Она кричала и кричала. Она лупила кулаками по древесине над своей головой. Она била ногами. Но шаги стали удаляться, потом совсем пропали, а потом наступила глубокая тишина, и Серафине уже трудно было поверить, что она вообще слышала какие-то звуки.
Кто это был? Человек, похоронивший ее? Он что, бросил на ее могилу последнюю горсть земли и ушел? А может, это был обычный прохожий, который даже не догадывался, что здесь совсем недавно кого-то похоронили?
— Пожалуйста! Мне нужна ваша помощь! Я здесь, внизу!
Бесполезно. Она снова была одна.
На нее волной накатило отчаяние. Ей отсюда не вырваться.
На этот раз ей не выжить…
«Ну уж нет, — тут же подумала Серафина, стискивая зубы. — Я не дам
