– Прости, – произнес одержимый. Слово упало тяжело, подобное огромному камню, сорвавшемуся с горы. В комнате потемнело. – Я никогда не относился к тебе плохо. Даже просил Эйрона тебя помиловать, хотя тупой болван и не согласился. Но даже отрекись ты от притязаний на корону, рано или поздно у тебя появятся дети. Может, уже появились, при твоей-то любвеобильности. Не хочу, Рикки, чтобы однажды твои дети явились в Гвенхейд и чинили препоны моим наследникам. Амбиции могут вскружить им голову. Такое случается. Я не хочу новых войн. Я намерен оставить сыну королевство, пребывающее в мире.
– Какая достойная забота о собственном потомстве, – сказал Патрик с насмешкой.
И бросился на врага.
Пять шагов – расстояние, в сущности, небольшое. При желании их можно преодолеть за две секунды. Патрик Телфрин перемахнул за одну. Замахнулся дагой, метя колдуну в лицо. Рубанул лезвием шпаги. Его противник проявил поистине нечеловеческую скорость. Превратился в смазанное пятно, одним-единственным летящим движением уклонился от обоих ударов. Тело, до того производившее впечатление пребывающей в руках у неловкого кукловода марионетки, стало вдруг опасным и ловким.
Одержимый оказался совсем рядом с Патриком. Перехватил его правую руку, отводя в сторону занесенную шпагу. Граф Телфрин с коротким замахом вонзил дагу колдуну прямо в живот. На губах у одержимого выступила кровь, но тот даже не пошатнулся. Вывернул все же Патрику руку, выцарапывая шпагу из разжавшихся пальцев. Перехватил ее, сделав ловкий замах. Патрик ушел перекатом, за секунду до того, как острый клинок рассек бы ему голову.
Незримая плита, до того давившая на Делвина Дирхейла, внезапно исчезла. Капитан вскочил, занося над головой палаш. Одержимого нужно убить, немедленно, пока он всех здесь не порешил. Кледвину это, правда, не повредит – но зато их собственные жизни спасет. В голову обычного человека Ворфалер не влезет. Ему нужен волшебник – и достаточно слабый при этом, чтобы держать разум открыт. Как этот, видимо. Очевидно, водившийся с гвенриорскими разбойниками колдун не обладал должными защитными навыками – вот и оказался легкой добычей для иноземного чародея.
Дворецкий по имени Луис добежал до одержимого первым. Обрушил на него саблю. Колдун выставил шпагу, защищаясь – но ее клинок преломился у самого основания, не выдержав направленного на него напора. Светловолосый дворецкий, похоже, отличался недюжинной силой. Тогда одержимый перехватил лезвие сабли левой рукой, не обращая ни малейшего внимания на то, что ее пальцы окрасились кровью. Подчиненный воле Кледвина Ворфалера колдун вскинул правую руку, готовый, видимо, сотворить очередное смертоубийственное заклинание – и тут грянул выстрел.
Делвину на тот момент оставалось совсем ничего. Его и колдуна разделяли всего три шага. Капитан Дирхейл готовился нанести врагу удар в спину, но неизвестный стрелок оказался проворнее его. Голова одержимого превратилась в одну большую развороченную рану, и он повалился на бок, выпустив саблю Луиса и забрызгав того кровью. Дворецкий медленно опустил клинок, глядя на распростершийся рядом с ним труп. Колдун не шевелился и больше не проявлял никаких признаков жизни.
Лицо Луиса выглядело слегка удивленным. Делвин и сам от изумления едва не уронил челюсть. «А уж больше всех удивлен, наверно, у себя во дворце Кледвин Ворфалер. Надеюсь, он хотя бы успел ощутить головную боль».
– Отменный выстрел, – сообщил подошедший к ним Патрик. Граф Телфрин пнул носком сапога убитого наповал колдуна. Нагнулся и подобрал сломанную шпагу. – Какая досада. Служила столько лет верой и правдой, и вот сломана, да еще моим собственным мажордомом… Как не стыдно, Луис.
– Простите великодушно, – проворчал дворецкий. – Не рыдайте над ней только.
– Прощаю вам дерзость. Мы все перенервничали.
– Выстрел действительно хорош, – сказал Делвин, тяжело дыша.
В висках гулко стучала кровь, тело била крупная дрожь. Капитан Дирхейл медленно спрятал палаш в ножны, даже не потрудившись его почистить. Он надеялся, что применять сегодня оружие больше не придется. Вокруг собрались потрясенные солдаты. Стояли, перешептываясь, пожирая глазами труп. Двое уцелевших бандитов побросали оружие и даже не предпринимали попыток сбежать, хотя сейчас была самая подходящая для того возможность.
– Человек, подобным образом обращающийся с пистолетом, имеет прирожденный талант, – произнес Патрик задумчиво. – И я, кажется, понимаю, кому мы все обязаны жизнью.
Делвин проследил направление его взгляда. Марта Доннер, дочь проигравшегося в карты имперского офицера, последний год служившая в доме графа Телфрина простой горничной, стояла среди гвенхейдцев гвардейцев, потрясенная и перепуганная. Грудь девушки часто вздымалась, лицо побелело, губы дрожали. Казалось, она вот-вот грохнется в обморок. В руках Марта держала украшенный замысловатой инкрустацией дорогой пистолет, и его широкое дуло все еще глядело на труп колдуна, сделавшегося незадолго до смерти безвольным орудием Кледвина Ворфалера.
Глава восьмая
Патрику Телфрину пришлось приложить немалое усилие, чтобы не выдать овладевших им чувств. Последний раз он испытывал нечто подобное, когда Эйрон объявил всему королевству об его изгнании. Тогда Патриком овладели отчаяние, бешенство и гнев. Очень хотелось ворваться в королевский дворец со шпагой наголо, требуя к себе справедливости. Помогло лишь ясное осознание факта – никакой справедливости можно не ждать. Король не изменит решения. Строптивый кузен давно был ему все равно что кость в горле. Эйрон использовал клеветнические наветы о связи графа Телфрина с королевой, дабы избавиться от смутьяна. Патрик выслушал капитана констеблей, принесшего монарший приказ; обнял мать, которую никогда затем в жизни не видел; собрал вещи и сел на коня. Покидая Тельгард, он не переставая думал, что его жизнь треснула, словно упавшая на пол тарелка.
Сейчас, разговаривая с человеком, чьими устами вещал дядя Кледвин, Патрик Телфрин вновь испытал нечто подобное тому, давнему отчаянию. «А ведь я надеялся, что смогу вывернуться из нынешней переделки. Сбегу на край света, а не сбегу, так найду с дядей общий язык. Пустые иллюзии, только и всего». Ничего не получится. Кледвин одержим паранойей и страхом. Обезумевший родич не успокоится, пока не уничтожит всех возможных соперников. Что ж, его можно понять – ставки в начавшейся игре и впрямь высоки. «Если решил заполучить королевство, глупо цепляться за сантименты».
«Моя жизнь сломана, как эта дурацкая шпага».
Он вложил в ножны ставший бесполезным клинок. «Ладно, неважно. Не
