Наконец ужин подошел к концу, Крован подозвал к себе Блейка, и вместе с Астрид они удалились. Остальные молча встали, не в силах смотреть в сторону Джулиана, пришпиленного к столу двумя серебряными ножами.
Люк задержался. Легче всего было бы просто уйти, как и все остальные, но Джулиан все же был ему здесь другом. Люк решил закрыть глаза на тот мрак, что был в глубинах его души.
– Прости, – сказал Люк. – Сделанное тобой ужасно, но… – Он не договорил. Что сказать ему? Джулиан не заслужил того, что его ожидает?
Люк покачал головой. Вероятно, Джулиан и заслужил такую участь, но ни одно общество не может так поступать с человеком и называть себя после этого цивилизованным. И Люк отказывался разделять с Крованом его циничное мнение о людях. Не надо обобщать, если Джулиан совершил такое преступление, это не означает, что все без исключения простолюдины на это способны. И ответ на зверство зверством не может быть оправдан.
Джулиан хватал ртом воздух, как будто старался сдержать рыдания. Но Люк запаниковал, вдруг он задохнется.
Потом он подумал, что, возможно, гуманнее будет позволить ему умереть здесь. И тут Джулиан плюнул ему прямо в лицо. Люк отшатнулся, вытирая глаза, а Джулиан начал биться головой, кричать и ругаться.
Люк больше не мог этого выносить. Это слишком. Джулиан. Аби. Неужели его сестре уготована такая же участь? Люк в отчаянии замотал головой.
– Успокойся, успокойся, – на его плечо легла рука. Койра развернула его к себе и обняла. – Не все потеряно. Ты же слышал, Крована завтра здесь не будет. Он улетит вместе с ними. – Она посмотрела на Джулиана. – Мы не можем здесь разговаривать.
Люк поднял лицо, которым он уткнулся в плечо Койры, и проследил за ее взглядом. Джулиан лежал молча и уже не бился о стол.
– Может быть, я… подушку или…
Койра легонько встряхнула Люка за плечи, затем обхватила его лицо ладонями и заставила смотреть ей в глаза:
– Люк, это не твоя битва. Не надо в нее вмешиваться. Если Крован и наследница Астрид найдут его утром мертвым, они могут принять решение взять кого-то другого, например брата Ангела Севера. Ты не можешь так рисковать. Иди ложись спать. Завтра замок будет в нашем распоряжении.
Койра наклонилась, будто хотела его поцеловать, но она просто прижалась губами к его лбу, прежде чем уйти на кухню. Люк не мог понять, разочарован он или ему стало немного легче. Сегодня у него больше ни на что не оставалось сил. Его ноги еле передвигались, когда он тащился вверх по лестнице в свою комнату. Войдя, он тут же повалился лицом вниз на кровать.
Среди ночи Люк проснулся, он задыхался. Кошмары кружились в голове, и в центре этих кошмаров была Аби.
Аби страдала.
Он видел, как Астрид Хафдан прижала ее к столу и вонзила ножи в ее руки. Он видел Джулиана, сверлящего ее взглядом, когда он тяжело наступал ей на живот. Он видел золотой ошейник, стягивавший ей горло, а хозяин Эйлеан-Дхочайса наклонился, пристегнул к нему поводок и потянул ее за собой, заставляя двигаться на четвереньках. Его сестра плакала, ползая на кровоточащих руках. Вся извивалась и корчилась, потому что Джулиан сломал ей позвоночник. Крован таскал ее по улицам Лондона, а люди смеялись и тыкали в нее пальцами.
Люк побежал к раковине, его вырвало. От ярости и собственного бессилия ему хотелось все бить и крушить. Он посмотрел на часы на стене – три часа ночи. Четверг. Кровавая ярмарка назначена на пятницу. Этот день объявили государственным праздником. Если он не сможет остановить ее, кошмары, которые он видел во сне, станут для Аби реальностью.
В Лондоне ее некому защитить? Дейзи знает об этом? Люк отчаянно надеялся, что его младшая сестренка пребывает в блаженном неведении. И все же могла бы Дейзи упросить Гавара спасти Аби, как она уговорила его спасти Люка? Казалось маловероятным, чтобы наследник публично нарушил планы своего отца. В Лондоне Дженнер, но у него нет Дара, он даже ворота не мог открыть. Как он может похитить девушку с места публичного убийства?
Нет Дара, так что Дженнер даже ворота Кайнестона не мог открыть.
Как незаконнорожденная дочь Гавара, Либби не могла открыть ворота Кайнестона, потому что у нее нет Дара.
А Последняя дверь повиновалась Койре.
Может ли это означать…
Люк не был экспертом в генеалогии Равных, но он был уверен, что незаконнорожденные дети не считаются Равными. Такова была драма Либби Джардин: Гавар хотел, чтобы его дочь признали, но его родители отказались.
Тем не менее одной крови, как показал Дженнер Джардин, недостаточно, чтобы граница, установленная с помощью Дара, открылась. В любом случае нужен был Дар.
Люк снова взял в руки исторические хроники семьи Крованов. И здесь это тоже подтверждалось. Вот оно, ясно изложено. Только лорд или наследник может предоставить безопасный проход через дверь. Чтобы дверь повиновалась Койре, она должна быть наследницей замка, а чтобы быть наследницей, она должна была родиться Равной.
И если она рождена Равной, то она обладает Даром.
Все это казалось чем-то невозможным.
Если у Койры есть Дар, она может заставить лодку подойти к острову. Они переплывут озеро и доберутся до города, откуда снабжается замок. Найдут ближайшую железнодорожную станцию. И уедут в Лондон. И тогда Дар Койры поможет спасти Аби.
Отчаяние, в котором Люк рухнул вечером на кровать, сменилось внезапно вспыхнувшей надеждой.
Люк вернулся в постель, но уснуть уже не мог, так и провалялся, пока не забрезжил рассвет. Он механически оделся, постоянно прокручивая в голове умозаключения, сделанные ночью, словно высекал на камне письмена, чтобы запомнить на века. Он нашел карандаш и записал в книге, приспособленной им под дневник: кто знает, что может случиться в тот короткий промежуток времени, что остался до отъезда Крована.
Когда он спустился к завтраку, его ожидало жутковатое зрелище: Джулиан и Блейк стояли в коридоре неподвижно, их глаза были открыты, но, казалось, ничего не видели перед собой. Явно находились под парализующим воздействием Дара.
За завтраком стояла гробовая тишина, только Крован и Астрид Хафдан вели какую-то пугающую своей несущественностью беседу. Все гости с несчастными лицами слушали, как он уговаривал ее попробовать лосося, пойманного в ручье, протекавшем через одно из поместий Крована, и копченного по рецепту, сохранившемуся еще со времен мормэров. Она, в свою очередь,
