– И этот их рогрик действительно может прорвать границу между мирами? Она же толстая! – усомнилась Штопочка.
Родион слишком часто нырял, чтобы считать границу толстой.
– Граница – как стенка мыльного пузыря, сквозь которую можно провести иглу, и она не лопнет, если сделать это быстро. Есть плотности нашего мира – граниты, сталь, алмаз. А бывает сверхплотность, которой достигают пеги в нырке. Если рогрик приобретет такую сверхплотность, он прорвет границу. Вот так!
Родион прокрутил в руке саперку, метнул ее – и она легко, как в масло, вонзилась в стенку оврага. Вдоль саперки побежал песок. Штопочка посмотрела вначале на саперку, потом себе под ноги. Под носками ее ботинок чавкала вода.
– Думаешь, у рогрика получится?
Протянув руку, Родион задумчиво качнул пузырек, все еще висящий на грязном шнурке на шее у Штопочки. Штопочка ждала его ответа.
– Получится не получится – чего гадать? Одно я знаю точно. Хорошего взрыва атакующей закладки рогрику не выдержать.
Штопочка понимающе усмехнулась.
– Используем мою? – спросила она.
– Не-а, посильнее что-нибудь раздобудем. Может, даже слитную закладку. Тут уж если рвануть – так чтоб душе приятно было!
Штопочка протянула грязную руку с черной каймой под ногтями и потрогала Родиону лоб. Слитная закладка – это, по сути, две атакующие закладки, усиливающие действие друг друга. Взрыв получается колоссальной силы, вот только есть маленькая проблема: атакующие части закладки могут слиться не тогда, когда этого хочешь ты, а тогда, когда этого захотят они. И тогда йод и зеленка уже не помогут.
– Жара нет. Это хроническое, – сказала она озабоченно. – Ты это серьезно – про слитную закладку?
– Угу, – сказал Родион, улыбаясь. – Так ты со мной?
Штопочка взяла руку Родиона и положила ее на свой лоб:
– Горячий?
– Нет.
– Ну значит, у меня тоже хроническое. Я с тобой!
* * *Гай сидел в гиелятне на деревянной, покрытой лаком скамье – единственном, что могло простоять здесь долго и не впитать запах конкурирующих самцов гиел, пытавшихся из клеток метить территорию, – и благодушно наблюдал, как молодым гиелам бросают куски небрежно разрубленного, еще покрытого шкурой конского мяса. Пеги – тоже кони, хоть и летающие, а запахи гиелы помнят прекрасно. Пусть приучаются разбираться, кто в этом мире добыча.
Перед Гаем на земле были разложены разноцветные камешки. Гай смотрел на них и изредка палочкой передвигал их с места на место.
– Ход черных. Группа держится выше… Гиелы пикируют по одной… Ход белых. Уплотнить группу. Начать обстрел. Либо сброс высоты. Держаться над лесом. Еще одного послать выше, на контролирующие высоты. Если видит группу черных, сообщает остальным белым, сам же немедленно атакует. Пытается сшибить одну из гиел, после чего резко уходит, спасаясь от преследования, – бормотал он.
К Гаю подошел Арно. Секретарь сильно нервничал и облизывал губы, косясь на планшет у себя в руке. Гай спиной уловил его приближение:
– Опять крадешься, Арно?
– Как вы меня услышали? – спросил секретарь.
– Ты слишком беззвучен, Арно. Люди слышат тишину лучше шума. Пока ты шаркаешь ногами и кашляешь, ты незаметен. Но начни подбираться – и только ленивый не обернется, – сказал Гай, сдвигая палочкой еще пару камней.
Арно убрал планшет за спину.
– Боевой пилотаж? – спросил он, разглядывая камни.
– Да, так его называют в ШНыре. Есть разные схемы. «Четыре на четыре», «два на два», «три на три», «один на четыре», «один на три». Есть схема «загон», есть «упреждающий нырок». Боевой пилотаж очень увлекает. Он логичен и как всякий спорт базируется на физических законах. Чтобы освоить все – нужны годы. Единственное, чего никогда не удается, – это спрогнозировать все случайности, – сказал Гай.
– Случайность – это отдельная величина, еще ждущая своего исследователя, – отозвался Арно, умеющий поддакнуть так, что его поддакивание могло сойти за собственное мнение.
– Да, так и есть. Ты тщательно готовишь спортсмена к игре в шахматы, а соревнования… оказываются по борьбе. Наполеона называют гением, но история его битв – это история непрерывной бестолковости. А сколько случайностей! При Ватерлоо французские кирасиры помчались в атаку, не заметив маленького овражка, а когда увидели его – было поздно. Задние ряды смяли передние, сами обрушились сверху, и вот овраг под завязку забит цветом имперской кавалерии. Потом англичане припишут победу себе, хотя на самом деле сражение было выиграно оврагом. Что ты принес, Арно?
Секретарь засуетился, бросился включать планшет, но передумал и словами сообщил главное:
– Шныры собираются зачистить хранилище слитной закладкой! Я отправил на перехват группу, но им удалось ускользнуть. Слухачи из форта Белдо слишком долго провозились.
Рука Гая, сгребавшая камешки в кучу, дрогнула. Крылья его носа стали медленно желтеть, раздуваться. Берсерки, кормившие гиел, что-то почувствовав, затихли. Лишь полувзрослый самец, считавший себя обиженным во время дележки, продолжал биться в клетке и подвывать. Берсерк, заставляя его замолчать, ударил сдвоенным зарядом прямо по прутьям.
– Повтори все с самого начала! – потребовал Гай.
– Венд из бывших миражистов, которого Тилль взял в свой форт, все разболтал шнырам. Я предупреждал, что этот парень ненадежен. Штопочка и Родион знают про заброшенный эльбник и хотят уничтожить рогрика.
Говоря, Арно тревожно всматривался в лицо Гая. Лицо хозяина, знакомое ему во всех подробностях, медленно меняло выражение. Вот лоб разгладился. Вот дрогнул рот. Неужели доволен? Да, сомнений нет, доволен!
– Вы специально поставили его у двери? Хотели, чтобы паренек все услышал, а после проболтался шнырам? Но ведь вы даже не знали, какие новости принесет вам Белдо! – воскликнул Арно.
Гай оценивающе взглянул на него:
– Напротив, я хорошо это представлял. Мне мешала лишь первошныровская защита, которую я не мог обойти, и то, что подземье вечно меняется. Но Белдо очень умело напугал Фиа, а Сашка, помогая ей, помог и нам… Единственное, чего я не мог предугадать, это того, что наш миражист встретится со шнырами так скоро. Признаться, я думал отправить его патрулировать окрестности Копытово в надежде, что он там найдет кому проболтаться…
– То есть вы заранее догадывались, что шныры захотят взорвать хранилище? – ахнул Арно.
– Да, – кивнул Гай. – Но я думал про обычную антизакладку… Вариант со слитной закладкой я не рассматривал. Но, возможно, так будет даже лучше.
Гай коротко свистнул, привлекая внимание берсерков, и знаком нетерпеливо показал, какой гиеле бросать корм.
– Ты это видел, Арно?! – воскликнул он. – Швыряют мясо перед носом у слабой гиелы, когда рядом с ней сильная! Она же на нее накинется, и, если в драке пострадают крылья, придется ее пристрелить. Все способности застреленной гиелы сгинут вместе с ней. У эльбов все не так. Они не растрачивают ресурсы понапрасну. В случае опасности сильные начинают пожирать слабых, затем схватываются между собой – и так пока не останется один, объединивший силы всех. Не правда ли, разумно?
Глава восьмая
Толстячок в свинцовых ботинках
Главное в жизни – способность к долговременной концентрации внимания. Чем дольше ты его удерживаешь, тем выше вероятность, что поймешь что-то важное. Порой мне кажется, что если бы собака могла долго концентрироваться на одном предмете, она прорвалась бы на следующий уровень и расширила свое
