Рина вернулась из нырка рано утром. Закладку она не нашла и возвращалась пустой. Болото вело себя беспокойно. В его глубинах что-то клубилось, и Рина различала, что это длинные цепочки эльбов сворачиваются в шары, как пчелиные семейства, окружающие матку. Пользуясь тем, что все крупные эльбы были в этих шарах и отлипли от стенок тоннеля, на стенки наползло множество эльбов поменьше. Изредка то один, то другой пускал серебристую охотничью паутину, которую пегас Рины легко рассекал крылом. Видения, которые посылались этими паутинками, были бредовыми. В одном из них Рину называли Федей и предлагали выпить, в другом толстая женщина в фартуке манила ее подносом с выпечкой.
«Это уже ближе к делу!» – подумала Рина, стараясь не расслабляться. Первые пристрелочные паутинки всегда случайны и редко достигают цели. Эльб не сразу может разглядеть, кто из шныров проносится по тоннелю, прильнув к шее пега. Ему нужен обратный отклик, чтобы получить о тебе информацию. Вторая паутинка всегда бывает намного точнее, и образ, посылаемый ею, привлекательнее. Третья еще точнее – и так пока очередная паутинка, попав в самое средоточие твоих сокровенных желаний или страхов, не заставит тебя броситься навстречу смерти.
Рина слышала множество историй, как опытный шныр, возомнивший, что разорвет любую паутину, нарочито начинал искать испытаний, и завершалось все тем, что его пег возвращался из болота с пустым седлом.
В последнее время Рина ныряла на Ядвиге, тучной молодой кобылке, которая с каждым днем становилась все ленивее. Каждую свободную секунду кобылка ела. Когда заканчивался овес – ела сено. Когда ей стали давать меньше сена, Ядвига научилась воровать его у своего соседа Миниха. Когда их разгородили куском жести, она от злости целый день повизгивала и зубами отдирала от стен штукатурку. Поедать все подряд было ее главным хобби. Голенище от старого сапога, бейсболка Афанасия, крыло дохлого голубя, рукав от куртки Витяры, которую тот неосторожно повесил в проходе. Витяра поначалу раскричался, а теперь всем говорил, что Ядвига – от ты дуся! – съела дракона. Почему что куртка-то была из кого?
Изредка, чтобы порадовать Ядвигу, Рина брала пустую пластиковую бутылку, засовывала в нее что-нибудь мелкое и громыхающее, например три-четыре камешка, и помещала у Ядвиги в деннике. Ядвига часами могла толкать бутылку мордой и прихватывать ее зубами, пытаясь добраться до содержимого.
Рина отшагала Ядвигу на поле, охлаждая ее, а затем расседлала и заперла в деннике. Протереть губкой и вычистить решила позднее. Ядвига была потная не в мыло, но вальтрап промок насквозь. Пока же Рине самой хотелось принять душ. Она не любила вонь болота и затхлый, как задохнувшееся в машинке белье, запах Межмирья, которыми по возвращении пахли кожа и волосы.
Правда, оставлять лошадь невычищенной было опасно. Конечно, из ШНыра за это не вылетишь, но Меркурий мог придраться. Однажды зимой кто-то бросил разгоряченного пега прямо у пегасни, привязав его рядом с бочкой с ледяной водой. Было это во время обеда, и проголодавшийся шныр решил сперва перекусить, а потом заняться лошадью. Но на горе шныра, в пегасне оказался Меркурий, который, увидев, что покрытый мылом пег пьет из бочки, влетел в столовую и сломал строительную каску.
– Представляешь, как надо шарахнуть по столу, чтобы разбить строительную каску?! Чудо былиин! Стол он, кстати, тоже сломал, – с восторгом рассказывал Ул.
Возвращаться в ШНыр Рине пришлось с оглядкой и через черный ход, потому что у главного мог дежурить Вадюша, отлавливающий всех не явившихся на утреннюю зарядку. Недавно Вадюша выступил с инициативой, чтобы все шныры, свободные от дежурства, утром выходили на зарядку, которую он будет проводить на поляне напротив главного входа. Зарядка должна наполнить всех шныров бодростью и настроить их на трудовой день. Проводить же зарядку будет сам Вадюша, который ради такого случая заказал в китайском интернет-магазине новый дышащий спортивный костюм.
В первый день на зарядку явился весь ШНыр, включая Кавалерию, Меркурия, Кузепыча и Суповну. Большей частью пришли из любопытства, чтобы посмотреть, как на Вадюше будет дышать костюм. Вадюша, красненький и возбужденный, бегал, свистел в свисток и показывал, как правильно делать приседания и махи руками. Причем почему-то показывал только на Ларе, хотя Фреда чуть ли не под нос ему лезла. Но Вадюша Фреду не замечал, зато помнил, что около года назад заставил Лару три раза отжаться и теперь почему-то считал, что ее прекрасная фигура – результат его тренерской работы.
Не явилась только Алиса, ненавидящая спорт. В последний раз она была на физкультуре в пятом классе и сохранила неприятные воспоминания, что надо было все время бросать кому-то мяч. Это ее доконало. Дома она устроила небольшую истерику, довела себя до судорог, и всполошившаяся мама через влиятельную знакомую достала волшебную справку. Это было заключение городской врачебной комиссии, что Алиса является глобально ослабленным ребенком, к которому учитель физкультуры не имеет права протягивать свои цепкие лапки. Больше к Алисе в школе с физкультурой не приставали, и она преспокойно сидела на скамейке, дожидаясь конца урока и зажимая нос, когда мимо пробегали потные одноклассники.
Макс хрюкал от смеха, наблюдая, как Кузепыч болтается на турнике. Бицепсы у него были мощные, но живот перевешивал, поэтому уже после второго подтягивания Кузепыч повис как сосиска. Развеселившаяся Суповна, не давая ему спрыгнуть, подхватила упитанного завхоза рукой под ступню и помогала Кузепычу как маленькому ребенку, поднимая его к турнику.
– Отпустите меня! Ученики же смотрят! – пыхтел Кузепыч.
– А моркови купишь? А курятины? А соду какую привезешь: опять подмоченную? – торговалась Суповна.
Убедившись, что добром его не отпустят, Кузепыч разжал руки, жабой шлепнулся в траву и больше на спортивных занятиях не появлялся. Впрочем, не он один. На следующий день на зарядке было от силы человек десять, через три дня – пять, а через неделю на зарядку явились только кухонная Надя и Фреда. Им страстно хотелось, чтобы Вадюша учил их приседать и делать махи руками, но Вадюша только ругался, кипел, прыгал на месте, и Наде с Фредой влетело за всех неявившихся шныров так сильно, что на следующий день не пришли и они.
И вот теперь по утрам Вадюша дежурил у главного входа в своем дышащем костюмчике, всех отлавливал и заставлял писать объяснительные. Кирюша, написавший уже три объяснительные, грозил, что подложит Вадюше на стул в кабинете попону ослика Фантома, чтобы Вадюша сам написал себе объяснительную в пяти томах с продолжением.
Однако сегодня Рина волновалась напрасно. У входа никто не дежурил. Время, когда ШНыр обычно просыпался, должно было наступить только через четверть часа, и она спокойно проскользнула
