Когда Рина вернулась к Пузырькову, то застала его за странным делом. Он отщелкивал горнолыжные крепления своих высоченных ботинок. Левую ногу он уже освободил, и она смешно балансировала в воздухе. Заметив на лице у Рины вопрос, Пузырьков перебросил ей свой левый ботинок. Рина попыталась поймать его, но, не удержав, выпустила из рук. Ботинок был тяжелее гири.
– Внутри подошв – свинец! И боковые утяжелители тоже из листового свинца, – объяснил Пузырьков. – Сделай одолжение, помоги мне спрятать ботинки. А то сдадут еще в металлолом!
Рина потащила ботинок Пузырькова к ближайшему кусту. Пузырьков смешно прыгал за ней на правой ноге, держа ее за локоть и с тревогой косясь на другую свою ногу. У кустарника он освободился и от второго ботинка, сделал резкий рывок и руками и ногами обхватил Рину сзади.
Рина вскрикнула.
– Прошу прощения! Это не нападение! Не вцепись я в тебя, я был бы уже где-то в районе того леса. А теперь слушай! Беги в сторону Наумово, а я буду тебе слегка помогать…
– Как?!
– Скоро сама все поймешь! Ну давай, сделай маленький прыжочек на пробу! Раз!
Рина подпрыгнула – и неожиданно для себя оказалась метрах в трех от земли. Заболтала ногами и, покачиваясь как на парашюте, медленно опустилась на траву.
– Нет! Ты скаканула вверх, а должна как при прыжках в длину: одновременно вверх и вперед! Ведь я как шарик: не несу тебя, а только тяну в небо! Давай еще!
Рина оттолкнулась и с легкостью, которой сама не ожидала, перенеслась метров на двадцать. Еще толчок – и снова преодолела примерно столько же. Внизу проносилось неровное, с множеством кочек и провалов копытовское поле. Рина едва успевала отталкиваться – и опять взмывала. Скорость их передвижения была просто бешеная. Не было такого джипа, который угнался бы за ними. Разве что на гиеле можно было бы их еще выследить. Но гиел в небе Рина пока не замечала.
Пузырьков довольно хихикал ей в ухо, продолжая обхватывать ее руками и ногами. Рина заметила, что носок на его правой ноге дырявый и из дырки торчит большой палец. Палец был розовый, нехоженый как у младенца. Еще бы – он и с землей-то, наверное, давно уже не соприкасался.
Вскоре Рина уже воспринимала Пузырькова как летающий рюкзак. Бесцеремонно дергала его за руки и за ноги, поправляя на спине так, чтобы он не давил на шею. Уже минут через десять она настолько осмелела, что с ходу перемахнула через развалины одноэтажного барака. Все же прыжок оказался опасным, и Рина остановилась перевести дух.
– Прошу, конечно, прощения, но стены мной сносить не надо! – ворчливо сказал Пузырьков. – Все-таки кто-то старался, строил. И, между прочим, минуту назад мы едва не запутались в высоковольтных проводах. Оплатить электричество, которым нас шарахнет, мы никак не сможем.
Рина наконец поняла, почему Пузырькова с его странным даром взяли именно в форт к Долбушину. Шутки у него больше подходили для финансового форта.
– А как вы вообще… – осторожно начала Рина.
– …стал легким?
– Да.
– Я работал в порту бухгалтером. И вот как-то к нам пришла баржа с песком. Я забрал у капитана бумаги на груз и вдруг вижу: в песке что-то блестит, – Пузырьков нервно хихикнул. – Не знаю, почему я решил, что это золотой слиток. Понимаю, что бред, но думаю: мало ли? Незаметно сунул камень в карман, сжал рукой, а сам как ни в чем не бывало разговариваю с капитаном. И вдруг вижу: все вены у меня запылали, а кожа светится. Капитан аж ахнул! В общем, вечером я уже вылетел с работы… Нет, не уволили! Через окно вылетел, натурально. Едва за дерево зацепился.
– А как закладка оказалась в песке? – спросила Рина.
Пузырьков пошевелил большим пальцем на ноге, что должно было означать неопределенность.
– Песок черпают со дна рек. Тот песок был с Волги. Я даже место потом отыскал, откуда его к нам привезли. Ну а как камень оказался в реке – понятия не имею… Нет, летать мне нравится. С каждым годом я открываю у себя все больше новых возможностей. Кроме того, у Альберта Федоровича я имею возможность работать по специальности.
Рина отметила, что голос у Пузырькова прозвучал довольно-таки жалобно.
– А как вы опускаетесь вниз, когда вы без ботинок? – спросила Рина.
– Это больной вопрос, и мне придется дать тебе на него больной ответ, – отозвался Пузырьков. – Я могу менять температуру своего тела. Когда она сильно падает, моя полетная сила уменьшается и я постепенно спускаюсь с небес на землю. Проблема в том, что в таком охлажденном состоянии я плохо соображаю. Так что удобнее носить свинцовые ботинки.
Едущая по полевой дороге машина резко затормозила. Из нее никто не выходил.
– Знаешь что, попрыгали отсюда… – забеспокоился Пузырьков. – Конечно, может, это вообще не к нам, но лучше упрыгать отсюда подальше. Только не прыгай сразу к Наумово, чтобы они направление не определили.
– Давай, лошадка, вперед! – велела себе Рина.
Ей пришло в голову, что машина остановилась потому, что водитель увидел ее. Еще бы. Девушка, которая тащит на спине очень толстого мужчину, да еще и прыгает выше кенгуру! Если не заснять это и не выложить в Сеть с названием «есть женщины в русских селеньях», никогда себе не простишь.
Рина сделала маленький прыжок, потом средний, потом большой, перемахнула через забор, через овраг – и вскоре автомобиль окончательно скрылся из виду. Не прошло и четверти часа, а она уже различала впереди дома Наумово. Издали Наумово представлялось чем-то вроде длинной каменной гряды, выросшей среди подмосковных перелесков.
– В Наумово ты пойдешь сама! – сказал Пузырьков. – Я объясню тебе, как найти Альберта Федоровича. Ничего сложного. Ты должна отыскать магазин «Диваны» и спросить там Лиану.
– А вы как же? – спросила Рина.
– За меня не волнуйся, – успокоил ее Пузырьков. – Только занеси меня вот в этот парк! Ага, отличная скамейка! И, что самое приятное, ножки вмурованы в бетон!
Пузырьков ухватился руками за спинку, уселся на скамейку и, отцепив от ремня брюк небольшой железный крюк, ловко просунул его в промежуток между рейками. В том, как он действовал, ощущался немалый опыт.
– Вот! – сказал он Рине. – Здесь ты меня и найдешь, если Альберт Федорович не доставит тебя домой каким-то иным образом. В противном случае я выберусь отсюда сам. Разные, знаешь ли, ситуации в жизни бывали. Однажды в Турции меня унесло с пляжа и двое суток носило над морем, пока не переменился ветер. Жена моя дико за меня волновалась! Видишь ли, моя кредитная карточка улетела вместе со мной!
Идти Рине было непривычно. Она все время порывалась прыгать, да и скорость казалась ей смешной. Идешь-идешь – а все как на месте стоишь.
«Надо же, как быстро человек привыкает к хорошему! – подумала она. – Я всю жизнь ходила и только сорок минут прыгала! И вот теперь я прыгаю как бешеный заяц и совсем разучилась ходить!»
Пузырьков объяснил Рине, что
