– Просто, знаете, вы никак не похожи на мертвеца.
Раздался визгливый, с присвистом смех.
Когда он смолк, в общем зале таверны повисла тишина, только громыхнула упавшая на пол кружка.
Бальзам уставился на Смрада.
– Доигрался. Всё неймется. Еще одно слово, капрал, и, клянусь, ты будешь мертвее, чем она.
– Чем это пахнет? – спросил Смрад. – Ну да, верно. Разложение вызывает возбуждение.
Щеки Бальзама надулись, лицо приобрело какой-то лиловатый оттенок. Пожелтевшие глаза, казалось, вот-вот выпрыгнут из орбит.
Горлорез зажмурился, но глаза слишком хорошо запечатлели сержантскую рожу. Он прыснул, зажал рот руками и беспомощно огляделся.
Никто из посетителей так не произнес ни слова, все уставились на троицу. Даже красотка, которую сопровождал калечный олух, и сам олух, сверкавший единственным глазом из-под насупленных бровей, так и замерли рядом с бочонком эля. Тавернщик, который его принес, тоже разинув рот смотрел на Горлореза.
– Ну, теперь нас точно перестанут бояться, – подытожил Смрад. – Надеюсь, индейки тут не водятся, а то Горлица пошел исполнять брачные песни. А вам, сержант, будто голову «руганью» начинили – вот-вот взорвется.
– Это всё из-за тебя, скотина! – прошипел Бальзам.
– А вот и нет. Я, как видите, спокоен. Хоть, увы, компания у меня подобралась так себе.
– Хорошо, катись отсюда. Худом клянусь, Гилани даст фору этой…
– Вот только она живая, сержант. А значит, не в вашем вкусе.
– Я же не знал!
– Весьма жалкое оправдание, не находите?
– Погоди, Смрад, – вмешался Горлорез, тыкая пальцем в капрала. – Я-то ее тоже не раскусил. Еще одно доказательство, что ты треклятый некромант. И не надо тут изображать удивление, нас больше не проведешь! Ты всё знал, потому что чуешь мертвецов, их трупный смрад. И имечко какое подходящее. Бьюсь об заклад, Смелый Зуб не зря тебе его дал – уж он-то людей насквозь видит!
В таверну понемногу возвращалась жизнь, но теперь разговоры сопровождались суеверными жестами. По грязному полу заскрипели стулья, и группка местных незаметно просочилась на улицу.
Смрад пил эль и молчал.
Мертвая девка и ее спутник, с трудом удерживающий равновесие с бочонком на плече, направились к выходу.
– Уходят, – буркнул Бальзам. – А мы, как всегда, в меньшинстве.
– Не бойтесь, сержант, всё под контролем, – сказал Смрад. – Если, конечно, хозяин не решит составить им компанию…
– И пожалеет, – отозвался Горлорез.
Он встал и застегнул армейский дождевик.
– Везет вам, будете насиживать тут задницы в тепле. А снаружи, между прочим, мерзко и холодно.
– Заношу выговор за нарушение субординации, – проворчал Бальзам и постучал себе по лбу. – Вот сюда.
– Ну, тогда не страшно, – сказал Горлорез и вышел из таверны.
Шайх Бруллиг, тиран Второго Девичьего форта и будущий король Острова, развалилился в высоком кресле, которое раньше принадлежало тюремному надзирателю, и исподлобья глядел на двоих чужеземцев, что сидели за столом у входа в покои. Они играли в очередную дурацкую игру: костяшки, какая-то продолговатая деревянная миска и выщипанные вороньи перья.
– Два отскока, и выигрыш мой, – сказал один солдат.
Наверное. Учить язык исподтишка, по обрывкам фраз, – тот еще труд, впрочем, Бруллигу языки давались легко. Сначала шайхский, затем летерийский, фентский, наречия тисте эдур, мекросов, торговое, а теперь еще и это… малазанское.
Одно к одному. У шайха отняли инициативу с той же легкостью, что и кинжал, и боевой топор. Он вспомнил, как чужеземцы вошли в гавань: всего лишь горстка – неприятность, не более, как тогда казалось. К тому же были проблемы посущественнее. С моря на Остров надвигались огромные ледяные глыбы, и это куда страшнее любого флота или воска. Чужеземцы пообещали, что разберутся, а утопающий, как известно, и за соломинку ухватится.
Какое зрелище: будущий король Острова, смятый и размазанный бесчувственной глыбой. От одной мысли его парус сдулся, словно разодранный драконьими когтями. После всех трудов?..
Одно к одному. А не сами ли малазанцы притащили этот лед? С них станется: направили его по гуляющему течению, каких немало в это время года, а сами тут как тут, мол, давайте мы прогоним лед прочь. Бруллиг ведь не поверил ни единому слову, но вместо него тогда говорило отчаяние: «Спасите, и обещаю вам королевский прием на сколько пожелаете». Те лишь улыбнулись.
Какой же я дурак. А то и хуже.
И вот пожалуйста: два каких-то жалких взвода подмяли под себя Остров со всеми его жителями, а он – шайх – бессилен что-либо с этим поделать. Выход один – держать происходящее в тайне. Но с каждым днем это всё труднее и труднее.
– Выигрыш в корытце. Вытащи костяшку, и он почти у тебя в кармане, – сказал второй солдат.
Наверное.
– Ты дыхнул, она скатилась! Шулер! Я всё видел.
– Я не дышал.
– Рассказывай! Тоже мне, Худов труп нашелся!
– Говорю тебе, в тот раз я не дышал. Вот, гляди: она в корытце. Не веришь?
– Дай взгляну… Ага! А вот и не в корытце!
– Чтоб тебя! Это ты вздохнул, вот она и сдвинулась!
– Я не вздыхал.
– Ну да, а теперь еще скажи, что не проигрываешь.
– Даже если и проигрываю, это не значит, что я вздохнул. Не в корытце она, посмотри сам.
– Погоди, вот сейчас я дыхну…
– Тогда я вздохну!
– Дышат победители, вздыхают проигравшие. Значит, я выиграл.
– Стало быть, ты жульничаешь, как дышишь?
Бруллиг медленно перевел взгляд на еще одного солдата, находившегося здесь с ним. Шабаш и все ведьмы его, ну что за красавица! Кожа темная, чарующая, а в раскосых глазах так и горит огонь влечения – о боги, да в их глубинах скрыты все тайны мироздания. А какой рот! Какие губы! Избавиться бы от тех двоих да, пожалуй, от ее жутких кинжалов, вот он бы тогда всласть поразгадывал эти тайны.
Я – король Острова. Почти. Еще неделя, и если никто из дочерей умершей королевы – чтоб им провалиться – не объявится, всё достанется мне. Почти король Острова. Значит, имею полное право так себя называть. И какая женщина не предпочтет мягкую и теплую постель первой королевской наложницы жалкому солдатскому существованию? Летерийская мода, знаю, но раз я – король, то и правила мои. А если шабаш будет против, что ж, утесы здесь высокие.
– Снова этот взгляд. Берегись, Масан, – заметил один из сидевших за столом.
Женщина, которую звали Масан Гилани, выпрямилась и, вскинув гладкие сильные руки, по-кошачьи выгнула спину. Потертая туника обтянула ее полные груди, превратившиеся в два полушария.
– Всё в порядке, Лоуб. Пока он думает не головой, а тем, что ниже, его можно не опасаться.
Закончив потягиваться, она расслабилась и выпрямила безупречные ноги.
– Надо привести ему еще одну шлюху, – предложил солдат по имени Лоуб, сгребая костяшки в кожаный мешочек.
– Не надо, – возразила Масан Гилани. – Смрад чудом оживил предыдущую.
Но дело не в этом, ведь так? Бруллиг усмехнулся. Ты сама меня хочешь. Обычно я куда нежнее, уверяю тебя. Просто надо было… злость сорвать. И всё. Улыбка поблекла. Зачем же они так руками размахивают? Что ни слово, то жест. Странные они, эти малазанцы. Он привлек внимание
