Парни поблагодарили рассказчика за информацию. Тот принял признание как должное и сдержанно кивнул. Только тогда вмешалась я с сакраментальным вопросом: «А что делает в бегах принц и почему его прикрывает жрец Первоотца?»
— Я духовник и наставник Фиилора. Знаю его с детства. Не будь он крови владык, возможно, сам бы по стезе служения богам пошел. Порой принц чувствует мир иначе, чем прочие смертные. Дар его в дорогу погнал. Это пламя, а не малодушное желание утишить скорбь и избегнуть противного брака разглядел я, потому и стал соучастником бегства, — серьезно объяснил «шериф».
— То есть принц иной раз делает что-то, чего и сам не до конца понимает, но что оказывается нужным и важным? — переспросила я и, дождавшись согласного кивка (правда, на Фальмире кивали не вперед, а как-то вбок, по-птичьи), ощутила неожиданное сродство с этим худеньким нелепым юношей.
Почти пацан, и такая нелегкая ноша. Как он до сих пор не свихнулся-то окончательно? Небось только духовник и держит своей собственной силой и связью, потому как сам прочно стоит на земле, пусть и имеет выход на бога. В здешних краях жрец — не просто человек, исполняющий определенные ритуалы и берущий за это денежки. Жрецом без благословения самого бога и права на обладание частицей его силы не стать.
— Теперь ты сделал, что должен был? — полюбопытствовала я у Фиилора.
Тот несчастно и немного неуверенно кивнул, вроде как на сто процентов не верил или до конца разобраться не мог.
— Вы назад в Радильяр теперь возвращаться будете или?.. — уточнил Кирт диспозицию.
Принц печально пошевелил пальцами, выдавая местный аналог пожатия плеч. Жрец задумчиво согласился. С одной стороны, он, как лицо, приближенное к богу, мог не слишком опасаться королевского гнева, с другой — от такой стихии наверняка не застрахован никто. Вон хоть только что прозвучавший рассказ про заговор супротив вредной старушки припомнить. Думаю, тогда если не головы полетели, то состояния, а у Первоматери и Первоотца прибавилось подневольных монахов. У монастырей в наших краях стены высокие, так просто за них не выйдешь. Это не воздушнику Вадеру служить, у того и стен-то возле обителей нет, ветер привольно гуляет.
— Поутру в путь, — решил за принца спутник.
А потом случилось то, что обыкновенно случается по закону подлости. На тощем высочестве и импозантном, невзирая на простоту серой хламиды, «шерифе» проступили черные пятна.
Промолчать и концы в воду? Как тогда насчет устной договоренности, благодаря которой я не в земле разлагаюсь, а ножками просторы Фальмира топчу? Признает Смерть сделку расторгнутой, объявит «незачет кармы» — и капец котенку, очередное дерево приголубит. Вздохнув, я объявила, как в прорубь махом кинулась:
— Вам нельзя ехать, погибнете.
— Откуда знаешь, лирта? Будущее пред тобой врата распахивает? — огладил бородку жрец.
— Нет, я другое вижу, — сварливо пояснила я. — Как ты, лирт жрец, метку, так я — знаки вероятной смерти. Вашей с принцем на избранной только что дороге.
— Тогда мы отправимся с вами, — просиял Фиилор, нахально делая выбор, который, вот зараза, заставил черные пятна на телах поблекнуть.
И что прикажете делать? Заявление принца донельзя «обрадовало» всех участников импровизированного ночного совещания. «В восторге» были все, кроме самого принца. Но подписывать смертный приговор своим отказом мы с Дабл-Кей тоже не могли. Подлостей и гадостей от Фиилора мы не видели. Досада, конечно, берет. Никаких тайн насчет смены ипостаси Кирта от таких спутников не сохранить. Или пусть? Жрец он или не жрец? Пусть на имя Ольрэна плюется, но на фанатика «шериф» не похож. Может, какой ценный совет или идею выскажет, если выдавать нас ему не с руки? Смог же сообразить, что не по своей воле мы такие. Вдруг что дельное еще сообщит? Опять же, если он с нами будет, то никакие другие фанатики не страшны. При собственном жреце путешествуем, значит, благонадежны, невзирая на метки.
Что-то вроде моих соображений посетило и парочку щитовиков, поэтому с ходу возражать они не стали, лишь на «шерифа» покосились. Тот задумчиво хмыкнул, видимо оценивая решение подопечного на каких-то своих весах.
— Может, с нами до границы, а дальше в Радильяр к папе? — все-таки спросила я у восторженного тощего парня.
Хотя нашла чью внешность хаять. У самой телосложение проходит по старой поговорке: «Три кости и кружка крови». А Фиилор в принципе милый на мордашку. Блондинчик кудрявый, глазки светло-зеленые, ясные, реснички длинные, лик одухотворенный. Если свои завывания о бессмертной любви оставит, так и вовсе лапочка. Будто из аниме картинка ожившая. Но пока он на меня так жадно смотрит, мне слегка не по себе. Я же не Симелия, нельзя во мне ее черты искать, даже если сумасшедший жрец при попустительстве не менее чокнутого бога и присобачил на изувеченное лицо служанки мордаху вздорной принцессы. Если буду задумываться о том, что я — это не я, так и сама крышей поеду. Буду считать себя прежней, сменившей костюм, и точка! И нечего, принц, меня так глазами кушать, подавишься!
— Нет, в Радильяр я не вернусь никогда. Поеду туда, куда и вы, — упрямо повторил Фиилор, сверкнув светло-зелеными, как листья березы в начале мая, глазищами.
Что удивительно, отправится ли с ним жрец, его высочество даже не поинтересовался. Кажется, такого вопроса для него не стояло. И что еще более занятно, такого вопроса не стояло и перед «шерифом». Во всяком случае, настаивать на своем и возражать он не стал. Смотрела я на них и все более убеждалась, что для жреца Первоотца его подопечный — вроде живого миноискателя, ручку от которого надо крепко в ладони сжимать и водить по сторонам, но не бросать, чтобы ненароком не прослушать нужное «пипип» и не взорваться, к чертям.
— Осталось выяснить, куда пойдем мы, — потер сзади шею Кирт.
— Предлагаю доспать ночь, позавтракать, а потом уж решать, — осторожно проронил Керт, беря паузу на раздумья.
Поскольку мне вообще ничего на Фальмире по собственному опыту, не заимствованному из памяти Ким, не знакомо (ущелье и полянка с гадостями не в счет), я возражать не стала. Сон так сон, завтрак так завтрак. Надеюсь, поутру у трактирщика можно попросить молока и хлеба? А то пиво с мясом с утра — моветон, а кофе
