За это время мы обошли храм, все храмовые постройки, постояли на невысокой, метра два, стене, окружавшей обитель, даже понаблюдали за повседневными трудами жрецов и всех тех паломников, которые решили пожить здесь долее дня или в обители свое паломничество завершали. Такие должны были своим трудом или звонкой монетой, а лучше и тем и другим, отметиться ради процветания обители Первоотца Милосердного. Мы работать не рвались и уехали сразу после «экскурсии».
Глава 16
АХ, КАКИЕ НОЖКИ!
Отбыв обязательную туристическо-божественную повинность, наша компания взяла курс на Валисанту. Плащи паломников на всякий случай не снимали до самой границы, чтобы не давать пищи слухам. Конечно, нас могли и не опознать спустя год, да и внешне мы теперь не очень походили на служанку принцессы и ее щитовиков, но береженого Бог бережет. Таиться мы перестали, лишь миновав таможенный пост Валисанты. Там Шериф совершенно честно объяснил скучающим стражам, что мы возвращаемся из паломничества, скромно умолчав о том, что к коренным жителям Валисанты мы никакого отношения не имеем. Все-таки здорово, когда нет засилья бюрократии. Паспортов, подорожных и прочей макулатуры для того, чтобы проехать из одной точки Фальмира в другую, никто не требовал. У жреца документами были «усы, лапы и хвост» — то есть его хламида с пояском и четки, у щитовиков — медальоны телохранителей, у Фили — родовой перстень, которым, разумеется, юный принц светить не собирался. У Кимеи знаком служебного соответствия являлась татуировка на запястье какого-то магического толка, которая за время нахождения моей души в чужом теле выцвела до едва различимого состояния. Наверное, мне объявили служебное несоответствие. И то правда, какая из меня служанка? Не приучена я перед кем-то прогибаться, никому бы собой так, как лапуля Ким, помыкать не позволила.
Хорошо еще для пропуска через пост хватило пары слов жреца и наших плащей. Никто не разглядел в нас великих злодеев, злоумышляющих против короны Валисанты. И правильно, мы ничего против короны не имели, нашей целью был, если помните, трон и только трон. Причем в самом буквальном смысле этого слова, ни одно седалище, его занимающее, не должно пострадать. Это по идее. Пьянчуга-менестрель сказал о том, что ключ хранился в троне. Вряд ли Ольрэн превратил в нужную нам вещь весь царственный предмет мебели. Слишком извращенная шутка юмора даже для него. Негабарит, опять же, к коллекционированию плохо приспособлен. Но чтобы понять, какая часть трона нам нужна, следовало для начала на него поглядеть, а лучше пощупать. Оставалось надеяться, что нам не придется, как Бендеру с Воробьяниновым, варварски потрошить ценный царственный стул или кресло.
Найти свободную комнату в столичной гостинице в канун праздника нечего было и мечтать, будь ты хоть три раза принц радильярский инкогнито и девица с лицом ее высочества Симелии. Поэтому пришлось довольствоваться двумя комнатушками «Пригородной». Эти-то с трудом выцарапали у хозяина харчевни, стоящей в получасе езды от столицы. Трех комнат, бия себя пяткой в грудь, мужчина дать не смог. Не помогли ни глазки Фили, ни грозно хмурящиеся щитовики, ни увещевания Шерифа. Комнат просто не имелось в наличии. Дороги были забиты, страна бурлила. Нет, намечалась тут не революция любого оттенка, а ежегодный большой праздник — День Цветов, отмечаемый в честь Первоматери по всем городам и весям Валисанты.
В этот день каждый житель страны старался превратить свой двор, дом и самого себя в цветник. Живые цветы в горшочках, вазонах, на клумбах, на коврах газонов, на плащах, шляпах и одежде дарили повсеместное ощущение праздника.
Сия флористическая феерия была нам на руку. Столица Валисанты, носящая одноименное название, тоже праздновала с размахом, купаясь в цветах. Шляпы и плащи, превращенные в передвижные клумбы, будто нарочно создавались для сокрытия любых лиц и прятали оные не хуже коричневых плащей паломников. А уж если присовокупить к этому манеру валисантцев и гостей праздника расписывать физиономии красками в цвет букетов на одежде, то узнать друг друга без труда не смогли бы и родственники. Этот бедламный антураж идеально подходил для поиска ключа. Оставался сущий пустяк — подобраться к трону так, чтобы не оказаться потом в тюрьме, и найти нужный артефакт. Пустячо-ок-с…
Именно над тем, как добраться до царственного стула, произвести столярные работы и не угодить в лапы стражи, мы и ломали головы до вечера. Особых идей не было, поскольку не хватало информации. Проникнуть во дворец под видом слуг или торговцев? Пробраться под покровом тьмы тайком? Подкупить стражу? Перспективы и обстоятельства были туманны.
В тяжких раздумьях спустились мы к ужину. Стоило занять место за столом, как к нам, о чем-то перетерев с замученным наплывом клиентов трактирщиком, нахально подсел какой-то прыщавый юнец в довольно дорогой путевой одежде.
— Будьте, лирты! Прошу, выслушайте и помогите! Я готов выкупить ваши комнаты в трактире по цене вдесятеро большей, чем вы заплатили! — набросился на нас Прыщик.
— Нет, — хмуро проронил Шериф.
— Вы не понимаете, лирт, я готов заплатить свою цену немедля, мою сестру снедает тоска, лишь надежда на то, что радость святого праздника Первоматери пробудит в ней радость жизни, привела меня сюда! — продолжил горячиться юнец, косясь на бледную девушку, жавшуюся в уголке за столиком у окна.
— Вы ей лучше вместо веселья грамотную травницу организуйте или уж сразу о повитухах позаботьтесь, — вставила я свои пять копеек в беседу, пока щитовики не ринулись бить морду лица нахалу. — Тогда и с весельем проблем не будет.
— Шшто-о-о?!! — взревел раненым ослом Прыщик.
— Я подробностей не знаю, с кем из ваших друзей она настолько, хм, подружилась, чтобы сейчас печалиться, — пошевелила я пальцами, чувствуя себя в полной безопасности под прикрытием Дабл-Кей и жреца.
Филька ойкнул испуганным зайчиком, когда до него дошел смысл моих слов. Прыщик покраснел, следом побледнел так, что россыпь алых гнойничков на лице стала еще более яркой. Он открывал и закрывал рот, на несколько мгновений утратив дар речи. Из горла после ослиного рева вырвалось лишь:
— Хр-р-р!!!
— Не ярись, лирт, прежде побеседуй с сестрой, — мягко посоветовал Шериф, опуская руку на плечо нахала. Рука с тонким
