— Вот-вот, вы б этот вопрос поскорей решили, пока сестричка сама скинуть ребеночка не решилась да не померла по глупости, — завершила я раздачу добрых советов и ткнула двузубой вилкой в котлету из рубленого мяса, ставя точку.
Дабл-Кей переглянулись, слаженно встали, зафиксировав с двух сторон Прыщика, и вежливо отнесли за столик к сестре, где Кирт начал беседу жизнерадостным:
— Будь! Ты, лирта, не бойся, брат про ребеночка знает, поможет!
Лирта открыла рот, выронила кружку, которую держала на весу, и, издав облегченный всхлип, кинулась брату на шею.
— Судя по всему, больше на наши комнаты никто не претендует, — умиротворенно констатировала я. — И девица целее будет.
Черные пятна на ней исчезли, да и других резких-дерзких, готовых переплатить за комнаты, до самого праздника более не объявлялось. А мы готовились! Для начала решили попытаться провести разведку боем на местности. Пробраться к дворцу, а может, и во дворец под прикрытием праздника.
Порылись в необъятном гардеробе Фиилора. Там, в актерской его части, отыскались не только цветные ленты и искусственные цветы, упакованные так хитро, чтобы поделки распушались, стоило их несколько раз встряхнуть, а еще и коробочка с гримом.
Праздник наша компания встречала во всеоружии и при боевом макияже. Неожиданно таланты к нательной живописи обнаружились у Керта. Заложил его Кирт, пришлось братцу-рисовальщику поставить дар на службу коллективу. Никто иной приложить руку к коробке с гримом и сотворить не мечту Хичкока, а маскарадную раскраску оказался не способен.
Таким образом, в день «икс» Филя стал маргариткой, я — белой розой, Керт — васильком, Кирт — колокольчиком, а Шериф, понятное дело, — гвоздикой. У случайного разносчика еще цветных лент прикупили вдобавок к имеющимся у принца. Ловкие пальчики Кимеи, вооруженные иголочкой, накрутили на шляпах и плащах такого, что нас, не раздев и не отмыв, теперь не узнала бы и родная мама.
В День Цветов мы получили холодный завтрак, потому что из трактира в столицу уже успели сбежать почти все слуги. Настолько не терпелось народу начать бух… эх, пусть будет «праздновать»!
Карету и лошадей волочь в город, где и яблоку вскоре негде будет упасть, никакого смысла не было. Потому мы нахально воспользовались щедрым предложением хозяина «Пригородной», чувствовавшего толику вины за приставучего Прыщика, и подъехали на его возке. Свой «лимузин» трактирщик планировал оставить у шурина. Болтливый мужик и его племянник не закрывали ртов, расписывая нам все прелести праздника. Стоило лишь этой парочке узнать, что мы никогда не бывали на Дне Цветов, и понеслось…
Тарахтели они без умолку, и, о чудо, в водовороте чепухи нам удалось выловить самое важное слово — ТРОН.
— Эй, погоди! — встряхнулся Кирт, будто пытался выбросить из головы чудовищное нагромождение лишних фраз. (А-а-а, теперь-то поймет, как себя другие чувствуют под ливнем из слов!) — Ты хочешь сказать, на площадь перед дворцом настоящий трон выносят?!
— А как же, праздник-то какой великий, благослови его Первоматерь! — энергично закивал, сворачивая голову набок, племянник. — Трон весь в цветах стоит на помосте, ее величество вместе с народом гуляет!
— А принцесса? — дернувшись, насторожился Филя, проясняя шансы на случайное столкновение с невестой.
— Не, то нет, Марилия не любительница танцев! Принцесса в храме поутру поет в общем хоре гимн во славу Первоматери! Я в прошлом году слыхал, — похвастался трактирщик под тайный вздох облегчения принца и то ли похвалил, то ли покритиковал наследницу трона Валисанты: — Голосище аж до печенок пробирает! Королева же наша — та больше танцевать любительница! Не девочка уже, трех принцесс родила, а талия — как тростинка, своими глазами видел. Чашу с вином подымает, празднует! К вечеру даже в общем хороводе танцует и поет!
«Какая демократичность, — цокнула я языком с умиленной улыбкой, испытывая приступ несказанного облегчения. Вторжение во дворец отменялось. — Или к вечеру после пары-тройки чаш ее величество доходит до такой кондиции, что ей уже все равно, с кем петь и танцевать. Впрочем, нам это только на руку!»
— Ее что, не охраняют?! — заинтересовался Керт, пока Кирт выпытывал у племянника трактирщика технические подробности водружения трона на площади.
— Так стражи-щитовики вместе с королевой в общем хороводе идут, — добродушно усмехнулся в усы трактирщик, понукая привлеченную кустом у дороги кобылу. — И это же кем надо быть, чтоб в День Цветов, Первоматери посвященный, злое замыслить? Кому ж охота проклятие на себя взять?
«Это смотря сколько заплатят», — проскользнула в голове циничная мысль, которой я, разумеется, ни с кем делиться не стала. Вдруг и впрямь чего стрясется нехорошее, а тут я со своей ляпнутой версией — готовая кандидатура в соучастники-покусители.
Словом, нас довезли до столицы и даже пообещали забрать, если мы сподобимся добраться до трактира «Столичного», где оставят повозку, не позднее полуночи. Сразу ощутила себя Золушкой и испытала неодолимое желание проверить, нет ли на ногах хрустальных туфелек. Нет, мои обычные ботиночки, значит, это другая сказка или я не главная героиня. Слава местным богам и шутнику Ушедшему, на Филе тоже были его ботинки, а то столкнуться с новой версией сказки мне совсем не улыбалось.
Посмеиваясь про себя и опираясь на крепкую руку Шерифа, в звенящей, галдящей, поющей, смеющейся и цветочно-благоухающей яркой толпе я шла к дворцовой площади. Рядом пробирались щитовики с Филей, присмотр за которым добровольно взвалил себе на плечи Кирт. Как-то само вышло, что трепач оттеснил жреца от опеки принца, сам взявшись присматривать за нашим недоразумением. И, кажется, Шериф совсем не возражал против рокировки.
Шли не более получаса, но за это время нас один раз попытались обокрасть, пять — напоить, трижды — утащить танцевать, пару раз — спеть и бессчетное число раз — поцеловать. Город воистину бурлил! И мы в этом котле были не привлекающей внимания мелочовкой вроде крупинок каши.
На площади у дворца, по иронии судьбы удивительно напоминавшего Исперскую кандальню со снесенной крепостной стеной и расширенными оконными проемами (у них что, один архитектор или один проект на весь Фальмир?), был возведен довольно высокий помост. Его устилал ковер живых цветов. На оном, как и описывали наши попутчики, высился трон. Царственное кресло с высокой спинкой и массивными подлокотниками едва просматривалось из-под слоя флоры и какого-то расшитого цветами
