Балкон переломился, его части накренились над улицей, и вниз, как снаряды, посыпались горшки, разбиваясь о мостовую и об оказавшихся внизу бедолаг. Один особенно крупный глиняный обломок с поразительной ловкостью срикошетил от стены дома и звучно бамкнул о шлем Шерифа, прикрывающего меня от катастрофы.
Крики празднующей толпы из ликующих одномоментно стали матерными и испуганными, перемежающимися воплями боли. Насмерть никого не уложило, но посеченных мелкими осколками и ушибленных крупными хватало. Щитовики, защитившие Филю своими телами, матерились особенно выразительно, пытаясь выяснить, не пострадал ли принц. Тот попискивал тихо и растерянно, выкарабкиваясь из-под тяжелых туш охранников. Фиилор не убился и не порезался, но в мостовую его, спасая, впечатали быстро и жестко. А мешочек с ключами, ставший начинкой в бутерброде между тощим принцем и громоздкими компаньонами, понаставил синяков всем троим.
Из эпицентра катастрофы мы осторожно отступили на боковую улицу. К раненым уже спешили люди из близлежащих домов. То ли надеялись так загладить вину, то ли и впрямь проявляли человеколюбие.
— Спасибо, лирта, — поблагодарил Шериф, снимая с головы выручивший его шлем и помещая на первое же попавшееся крылечко.
Признательное пожатие пальцев было мне минимальной наградой. На что-то большее я не претендовала: народу многовато, да и, могу поспорить, голова после удара по шлему у жреца гудит. Не до особенных благодарностей ему. Тут легонько-то треснешься, так выть белугой хочется.
— Эх, если б ты еще видела не только пятна, а как и где они появляются, — досадливо пожалел Кирт.
— Если бы бабушка была дедушкой, у нее был бы… — Я замолчала, давая возможность щитовику закончить мысль, а потом пояснила: — Таковы условия дара. Смерти можно избежать, но четкой инструкции никто не даст. Не положено! В основе этой игры лежит право выбора: выбора жизни, выбора смерти. Я вижу то, что вижу, и знаешь, Кирт, если бы меня еще и подробностями грузили, я бы уже лет десять как свихнулась.
— Идете? Или в трактир придется добираться пешим ходом, — намекнул Керт.
Мы выбрали боковую улочку, огибавшую подковой ту, где случился горшочный цветопад. Оставалось только радоваться, что Шериф в столице Ваписанты бывал неоднократно и ориентироваться на местности мог даже с больной головушкой.
Глава 17
А В ДАГОНТАРЕ, А В ДАГОНТАРЕ…
Общеизвестно: когда ждешь сам, кажется, будто время почти стоит на месте или плетется со скоростью столетнего старца, выползшего в скверик на вечерний променад. Стоит заняться каким-нибудь, даже самым пустячным делом, и вот уже стрелки на кругу пускаются играть в догонялки, секунды сбиваются в минутки, а те в свою очередь составляют ожерелье часа.
Конечно, подсознательно я употребляла привычные слова, но и в местных ориентировалась без труда. Спасибо памяти Кимеи. Система счисления времени на Фальмире отличалась от земной в лучшую сторону. Она была десятичной. Сутки составлялись из двадцати фаров, а те вмещали ровно по сто алей. А секунда счету не подлежала, но именовалась философски и просто — мир.
Так вот, полночь, по местным меркам, двадцатый фар уже пробила, когда мы лишь приближались к трактиру, замешкавшись с обходным путем, где не шла бомбардировка горшками. По счастью, все равно не опоздали. На двор трактира нас впустил пьяненький и веселый сторож, даже ничего не спросив. Может, запомнил, как мы, такие яркие, несколькими часами ранее уходили?
В повозке никого не было. Умаявшийся Фиилор задрых сразу, едва его голова коснулась сена в повозке. Он спал, комкая юбку так, чтобы надежно обнимать мешок с ключами. Мы не рискнули рассматривать выломанную ножку трона в столице, чтобы не навевать на себя подозрений случайных прохожих.
Поддатый трактирщик и его столь же нетрезвый племянник добрались до повозки немногим позже нас. Кирт то ли сжалился над гуляками, то ли заволновался о нашей безопасности, но отправил хозяев транспорта в повозку пассажирами, а сам «сел за руль». То есть взял вожжи. Благодарные владельцы тут же задали храпака, тем самым обеспечивая нам все условия бодрствования и возможность беседы.
— Как думаешь, теперь куда? — тихо спросил Кирт у Шерифа, сидевшего на повозке рядом.
— Дагонтар, — озвучил очевидную цель жрец односложно и мрачно в пику веселому празднику, царящему в городе.
Кирт присвистнул, а я тяжко вздохнула. Прогресс налицо: начали с мелкого побирушничества и пьянства, перешли к кражам и вандализму. Канализация, тюрьма, дворцовая площадь. Теперь на очереди реликвия — символ власти высшего жреца Дагонта. Боюсь, ее тишком утянуть никто не позволит.
— Не опасно нам туда? — задумался Керт. — Ты, жрец Первоотца, метку Ушедшего видишь, а служители Дагонта не разглядят?
— Вы не зря плащи паломников носили, — помолчав, ответил Шериф. — Свет его благословения сейчас ярче метки, спрятанной в ауре. Заслонил все. Пока он сияет, как раз время в Дагонтар наведаться.
— Ты заранее все продумал? — восхищенно присвистнул Кирт, уяснив, какого рожна нас всех таскали в обитель Первоотца Милосердного, как простых фанатиков-паломников.
Я же лишь сильнее зауважала жреца. Верующий-то он верующий, а даже свою веру на пользу делу пустить ухитрился. С другой стороны, это дело и его богу, похоже, выгодно, поэтому в плюсе все остаются. Нам остается надеяться, что нюх гончих Дагонта и его служителей не настолько остер, чтобы за меткой паломников разглядеть следы касания Ушедшего. Не то устроят нам не только головомойку, а еще и полный комплект очистительных процедур с банными в придачу.
Каким образом жрецам, по совместительству местной СЭС и службе надзора за неблагонадежными элементами, удавалось натаскивать собак на определение отступников, не ведал даже наш всезнающий Шериф. Я еще понимаю, когда пес реагирует на запах немытого тела, но как они злостных еретиков умудряются вынюхивать? Неужели и эта часть населения Фапьмира имеет свой, особый запах? Или все куда проще и песики просто чуют аромат страха? Словом, по-любому вопрос, в достаточной ли мере прикрыл нас Первоотец и насколько хватит его защиты, будет очень актуален.
Покопавшись в информации, бессистемно распиханной в памяти Ким, я нашла-таки разгадку головоломки, подсознательно
