— Снова мы? — первой отозвалась я за потерявших дар речи друзей. — Мы вообще-то никого не звали.
— Имя прозвучало, условие соблюдено, замки открыты, я явился во плоти, — чуть скучающе, будто влом ему было повторять всякую возвышенную белиберду, провозгласил парень, объясняя нам истинный смысл варки металлолома.
— Ольрэн? — недоверчиво выпалил Кирт.
— Не, бабка его двоюродная, — огрызнулся собеседник, и в сине-голубых глазах мелькнула тень раздражения.
Он окинул беглым взором нашу все еще валяющуюся в траве компанию, насмешливо фыркнул, изучая Фиилора. Остановил взгляд на Шерифе и, изумленно вскинув брови, присвистнул:
— Тебя я прежде не видел! Надо же, потомок, пусть и служивший Всеотцу. Крови пробужденной — серебряная капля, но сойдет. Как удачно, можно самому больше в это тухлое болото не соваться, а тебя на хозяйстве оставить.
— Вам тут привет передавали: зеленоглазый мужчина с кофе, рыжий волосатый из кабака, черноволосый с гитарой у холодильника и… наверное, это приветом не очень считается… красавчик с бирюзовыми глазами и летающими кинжалами, — неизвестно почему брякнула я, вспомнив блуждания в лабиринте и странных типов, щедро раздающих напитки, колбасу, хлеб и колюще-режущие предметы.
— О, неужто дядюшки нарисовались? Мой лабиринт порой шутит, из гостевого режима в личный сам переходит, все настройки сбивая. Домой, что ли, заглянуть на днях… Стало быть, вы трое, — щелкнул языком Ольрэн и уставился на меня и Дабл-Кей с новым интересом, — в моем лабиринте прогулялись, выжили и посвящение прошли. Ага, метки прикрыли, но не стерли. Молодцы.
— Мы ничего не понимаем, — разродился очень своевременным откровением наш немногословный Керт.
Жрец пребывал в прострации после обвинения в родстве с богом еретиков, Филя в трансе осмысливал свою половую идентификацию, а щитовик нашел, что и как сказать, чтобы болтливый загадочный гость снизошел до объяснений.
Ольрэн хмыкнул, потер подбородок, скрестил руки на груди и, покачиваясь с пятки на носок в пылающих углях, таки разродился снисходительной лекцией-пояснением. Пока слушала, я поняла, почему боги в наш глобальный квест по сбору ключей не вмешивались и сейчас не особо лезли. Полагаю, им было стыдно, насколько может быть стыдно таким созданиям.
В незапамятные времена Ольрэн собрал нескольких знакомых свободных богов без личных «подшефных» миров и предложил им, выражаясь земным языком, обкатать идею развития магического мира с монорасовым населением. Согласились семеро. Ага, они самые, известные под кодовыми именами Первоотец, он же Всеотец, Первоматерь, Дагонт, Вадер и прочие стихийники — Транк, Айхор и Соита.
Поначалу все шло бойко и весело, боги как-то ухитрились поставить на проход в мир фильтр, который… нет, не обладал избирательной пропускной способностью, гораздо лучше — он преобразовывал плоть вошедших, придавая им людское обличье. Людское население, как оно водится, плодилось и размножалось. Основывались и рушились королевства, люди играли в солдатиков и иные игрушки. Боги играли людьми. А вот потом возникли терки: семеро решили продолжить эксперимент, окончательно затворив все дверки-щелки в мир не только на уровне физическом, но и в сфере духа, чего никогда не делали даже в урбанизированных мирах. Там, напротив, эти последние двери порой распахивались во всю ширь.
Ольрэн рьяно возражал против глобальной изоляции, твердил, что замкнутого цикла не получится и рано или поздно варево в закрытом котле либо стухнет, либо выкипит, спорил, доказывал, ругался. Его категорически не желали слушать.
«Глупость же!» — мелькнула у меня мысль при рассказе о намерении богов изолировать «мировую бурду». Я сразу вспомнила вино в больших бутылях в бабкином сарае. Вместо крышки на бродящее сусло всегда перчатку резиновую натягивали. От газов она быстренько распрямлялась и раздувалась. Да только постоянно держать такую «крышку» никто бы не стал: большую часть времени, пока сусло бродит, в него трубочка газоотводная сунута, и пузырьки в банке с водой побулькивают. Случалось, перчатки срывало, варево взрывалось, если с рецептом не угадаешь или передержишь. Так то винишко домашнее, а не мир. В нем небось взрыв помощнее случиться может. Бурление-то ни на минуту стихать не должно, если мир живой.
Словом, внять Ольрэну экспериментаторы не пожелали. Тогда автор изначальной идеи обматерил, так сказать, всех, хлопнул дверью и ушел. Причем ухитрился уйти таким образом, что дверь снаружи мстительно запер не только для человеческого населения, а и для богов. За что боролись любители садистских экспериментов, на то и напоролись.
Видимо, оказаться по ту сторону двери испытатели при божественных титулах совсем не желали, оттого и озлились массово на Ушедшего, чуть ли не анафеме его предали в своих храмах. Как уж они его в личных беседах между собой крыли — об этом история, стыдливо краснея, умалчивает. Злились-злились, а лучше не становится. Мало-помалу, поначалу совсем незаметно, а потом все быстрее и быстрее, боги оглянуться не успели, как «варево в горшочке» действительно «протухло».
С закрытием дверей и закручиванием гаек из паствы, как воздух из проколотого воздушного шарика, утекла сама способность и желание творить. Не поется птичке в клетке. Процесс замыкания нарушил естественный информационный обмен — основу творчества. Тогда-то боги и задумались, что прав был Ольрэн, да только поздно. Телеграмму: «Вернись, мы все простим», — ему было не отправить. Сами щели затыкали. Во плоти Ольрэн на Фальмир носа не казал, на контакт с хулителями не шел, а если и откликался своим адептам, то лишь для того, чтобы «порадовать» мир очередной шуткой-пакостью в излюбленной манере с метаморфозами.
Мой приход на Фальмир, подтасованный Смертью, для которой врат никогда и нипочем не закрыть с гарантией, нарушил это гнилое равновесие. Запустился механизм спасения. Когда выплыло пророчество о ключах — ну не совсем же Ольрэн зверь (хоть и гад), бывшим коллегам лазейку оставил, — поостывшие в заключении узники принялись действовать. Они аккуратно, тишком друг от друга, стали подталкивать внезапно появившихся добровольцев к успешному осуществлению миссии.
Вот в каких интересных условиях мы сами, конкретно не зная для чего, взялись исполнять состряпанное Ольрэном пророчество и собирать коллекцию уникальных артефактов. В каждый из которых (а таких закладок он сделал, как запасливая белка, несколько штук) бог напихал понемножку своей силы и тщательно ее замаскировал. Именно соединение в водной среде при нагревании кусочков позволило хранилищам сдетонировать и разом высвободить божественную энергию.
Дверь приоткрылась, а обращение по имени призвало Ушедшего на Фальмир во плоти, а не «по
