Глаза не видели расстилающейся перед ним дороги, в мыслях мелькали эти годы.
«Двадцать восемь лет — это, оказывается, уже порядком… И все равно мало».
Он больше никогда сюда не вернется.
Это чувство гнало его прочь по ровному асфальту, навстречу разлетающимся облакам и полыхающему светом небу.
Then the flowers turned red,And the shadows grew tall.Did I make you disappear?Were you ever here at all?Baby, baby on the floor.What did you come here for? Затем цветы стали красными,А тени разрослись дальше.Это я заставила тебя исчезнуть?Был ли ты здесь вообще?Малыш, малыш на полу.Зачем ты сюда пришла? Oren Lavie feat. Vanessa Paradis «Did You Really Say “No”?»Глава одиннадцатая
Кто из нас правда?
Войдя в прихожую, Люк почему-то замер.
— Алиса! — позвал он.
Она не откликнулась. С чего он вообще взял, что она тут? Может, она и не оставалась. Кто ее разберет, эту девушку из морга.
Обуреваемый противоречивыми чувствами, он направился на второй этаж через кухню, рядом с которой имелась вторая лестница. Здесь что-то было иначе, и ему требовалось время, чтобы понять.
Стало удивительно светло. Кто-то просто раздвинул шторы, и это все поменяло.
Неспешно он прошелся по дому в поисках своей гостьи. Занавески слабо шевелились на ветру, от этого пустые комнаты наполнялись чем-то прекрасным. Но на первом этаже все молчало, ее здесь не было.
Он нашел Алису у себя в спальне. Она сидела у открытого окна и читала. Черные волосы, как всегда, закрывали часть лица траурной вуалью. Между прядями проглядывали провода белоснежных наушников. Подкравшись сзади, Люк заглянул в книгу.
«В тех случаях, когда трупы подверглись гнилостной трансформации, проводится экспертиза ногтей пальцев…»
— Что ты слушаешь? — спросил он, бесцеремонно переставляя наушник в свое ухо.
«Cause you’re the truth not I…»[19]
Это были Placebo.
Алиса вздрогнула и обернулась. Люк снова увидел ее лицо невероятно близко.
— Отличный выбор. Не то что я.
Она вынула второй наушник, глядя на него со сдержанной улыбкой.
— Ты всегда работаешь ночью?
— Почти. У музыкантов паршивый режим жизни. Не становись рок-звездой. И детям своим тоже это передай.
Какое-то мгновение они взирали друг на друга в полной тишине. За окном подрагивали зеленые ветки, и момент был прекрасен. Люк действительно вернулся домой.
— Ты все еще у меня.
— Я уходила. Но ты дал мне ключи. Надо было вернуть их тебе.
— Ну, спасибо, — лаконично ответил он, присаживаясь на подоконник рядом с ней. — Что там с зеркалами?
— Пока ничего. Это разочаровывает. Может, они требуют больше времени. Но я же не могу жить у тебя. Просто… мне еще хотелось перед уходом с тобой увидеться. Мы же… э-э-э… друзья?
Более нелепое определение их отношений было сложно найти. Однако ничто другое пока не подходило.
— Хочешь — оставайся…
— Ты серьезно?
— Я всегда серьезен, особенно когда люди думают, что я шучу. Мне нравится… что тут кто-то есть.
Она улыбнулась едва заметно, уголками губ, и ему показалось, что Алиса благодарна за то, что он сам начал вынимать кирпичи из невидимой стены между ними.
Следовало сказать ей о зеркалах, думал Люк, хотя он мог не вспоминать о них и, возможно, даже никогда не подниматься больше в комнату в мансарде. Но она хотела правды так же сильно, как и он до визита к Сен-Симону.
Что поведать ей из того, что он услышал? Как сформулировать все эти сумбурные намеки, которыми этот тип козырял направо-налево?
«Слушай, дело в тебе и это его ловля на живца…»
«Алиса, ему вообще по барабану, что я не хочу умирать! Скажи ему, Алиса! Так нельзя!»
«Я ничего не понял, вообще ни хрена. Только то, что он всех нас пасет, особенно тебя.
Тебя.
Тебя.
Тебя.
Ты — правда.
И Брайан Молко в наушниках поет сейчас о тебе…»
Все эти неудачные фразочки так и не слетели с его языка. Но Алиса ждала, и ее молчание подстегивало что-то сказать.
— Я был в гостях у одного человека, — рассеянно начал он наконец. — Это очень сильная, влиятельная персона. Отнюдь не простой смертный. Не уверен даже, что он смертный… Он лысый, как бильярдный шар, и у него жутковатая физиономия. Но зато он вежлив и терпелив, и в иных обстоятельствах я бы отправился к нему в гости еще раз. У него находится последнее зеркало из этой коллекции. Их на самом деле четыре. — Она искоса бросила на него быстрый взгляд. — Все вместе — это портал, как он сказал, куда-то на ту сторону. Я видел его, Алиса. Смотрел в него… И мне не понравилось.
Люк машинально закурил, думая, как же ему рассказать про то, что было дальше. Алиса на какое-то время слилась с тишиной. Чуть позже она напряженно спросила:
— Что же ты увидел там?
— Ничего. Это можно описать только этим словом. Но теперь я уверен, что показывают другие зеркала, мои.
Она положила голову на колени, слушая его с затаенным вниманием. Выглянуло солнце, и его луч коснулся их спин.
— И что же? — эхом последовал вопрос.
— Зеркала… память. — Люк слез с подоконника, смял недокуренную сигарету в пепельнице, затем поразмышлял и добавил: — Они впитывают в себя все образы. Мертвых, которых мы зовем, уже не существует, они — в нашей голове. Но смерть и время не заметить без привязки к воспоминаниям. Мы даже не замечали бы этих двух вещей — ни течения дней, ни их конечности. Ничего. Жили бы, как будто живем вечно…
Его голос звучал сухо и отстраненно. Алиса заметила, что за эти сутки с Люком произошло что-то странное. В нем никогда не ощущалось такой глубокой печали, которую удавалось уловить
