– Тут нет никаких кус… – начал было Леонтий, но увидел кулак брата и замолчал.
Они находились на плоской вершине горы-пирамиды больше трёх часов, и организмы всех путешественников начинали требовать облегчения.
Волконская зашла за квадроцикл.
– Ага, – сообразил наконец Леонтий. – Знаешь, и мне бы не мешало отлить.
– Не здесь, над горловиной, отойди метров на двадцать, потом я.
Опорожнились, сделали по глотку воды. Вернулась начальница экспедиции. Назар отдал ей остатки воды.
– Разойдёмся?
– Зачем?
– Будем контролировать равнину с трёх стен, а если останемся вместе, только с одной.
– Хорошо.
Разошлись по сторонам, расположились над обрывами, вглядываясь в жёлто-бурую равнину, покрытую сухой травой и редкими островками сосен и елей.
Ни одно движение не нарушало мёртвого – несмотря на присутствие деревьев – спокойствия равнины. Лишь изредка становилось видным течение реки – по плывущим по ней веткам или островкам травы, да появлялись в небе орлы, стерегущие этот покой. Не летали над облаками самолёты, не плыли по реке катера или лодки с туристами, не ехали по долинам автомобили и не скакали всадники. Край выглядел пустынным и заброшенным, хотя в сотне километров от Башни Дьявола в небо упирались высотки городов, а всего в тридцати начиналась территория спящего Йеллоустоунского вулкана, медленно, но уверенно готовящего извержение.
Час прошёл.
– Парни, – позвала Волконская.
Собрались у квадроцикла. Мужчины с одинаковым вопросом в глазах обратили лица к женщине. Она усмехнулась:
– Иногда вы похожи друг на друга как близнецы, однако чаще – абсолютно разные. Но к делу. Леонтий Федотович, попробуйте объяснить мне, что такое Динло.
– Я же объяснял, – хмыкнул физик.
– Ещё раз, пожалуйста.
– Хорошо, без проблем. Но начать придётся издалека.
– Только не начинай от рождества Христова, – попросил Назар.
– Наша история начинается намного раньше, – развеселился Леонтий; долго унывать он не любил, а нависшую над всеми смертельную опасность, скорее всего, воспринимал как вариант компьютерной игры. – По одной из теорий, наша Вселенная порождена Большим Взрывом, закончившимся процессом инфляционного расширения – экспоненциальным раздуванием родившего первоначального «пузырька» пространства.
– При чём тут Динло?
– Не спеши, братишка, говорю же, идти надо издалека. По другой версии, мы живём внутри 3-браны[18], которая каждый триллион лет со страшной силой ударяется о соседнюю 3-брану, отчего начинается новый космологический цикл. Для нас в данный момент не имеет значения, какая из теорий права, что именно породило нашу Вселенную. Главное, что и до Большого Взрыва, и до столкновения бран, в прежних пространствах с иными законами имелась жизнь, в том числе разумная. Проторазумные существа, я их называю Доумниками, не смогли остановить коллапс своей Вселенной, но смогли закапсулировать часть континуума, которая пережила Большой Взрыв. Понимаете?
– Нет.
– Динло и есть капля этого континуума, случайно напоровшаяся во время движения по космосу на Землю. Сначала я считал, что это десятимерный солитон Калаби-Яу, так сказать, элементарная частица, раздувшаяся до размеров десятка футбольных полей в результате инфляции. Но сейчас думаю иначе.
– Сообщение? – вспомнил Назар речь брата на совещании в лагере.
– Верно, информационное сообщение, некая программа. Доумники создали энергокапсулу с сообщением, которая прошла горнило Большого Взрыва и сохранила пакет довселенских законов.
Леонтий замолчал, обдумывая сказанное, хохотнул:
– Красиво сказал, а?
– То есть Динло – капсула с посланием, – задумчиво проговорила Волконская, – закодированная неизвестным способом.
– Именно что неизвестным. Это энергоинформационный сгусток, живущий сразу в десятке измерений.
– Почему же он выплёвывает попадающие в него объекты? Если это послание, оно должно быть передано адресату, то есть другим разумным существам, их потомкам. То есть нам. Не так?
– А кто вам сказал, что мы разумные существа? – ухмыльнулся Леонтий. – Судя по тому, что мы творим на родной планете, человечество нельзя назвать носителем разума.
– И всё же?
Леонтий перестал улыбаться:
– Возможно, капсула повреждена, часть исполнительной программы исчезла, пришла в негодность, оттого Динло и не реагирует на наши радиопослания, а людей выплёвывает. Но может быть, я прав, и программа действительно не видит в нас разумных существ.
– Очень оптимистично, – с иронией сказал Назар.
– Конечно, это мои предположения, – пожал плечами Леонтий, – но, боюсь, я таки прав.
– Понятно. – Волконская опустила голову, прошлась туда-сюда, глядя под ноги, оглядела братьев. – Итак, господа Хромовы, у нас нет другого выхода? Прыгаем?
– Я – за, – небрежно бросил Леонтий. – Кто не рискует – тот…
– Капитан?
– Мы прорвёмся! – как можно уверенней ответил Назар.
– Тогда поехали. – Фрося забралась на сиденье квадроцикла.
Расселись.
Назар завёл двигатель.
Подъехали к краю обрыва.
Назар слез, внимательно осмотрел туманную непрозрачность под обрывом, прикинул, с какой скоростью надо ехать, чтобы не промахнуться. Сердце заныло. Прыгать не хотелось. А интуиция молчала.
– Что застыл? – окликнул его Леонтий.
Назар вернулся на место.
– Готовы?
Леонтий поймал его взгляд, вдруг побледнел, поёжился.
– Никогда не любил прыжки с трамплина.
– Прыгать или смотреть? – полюбопытствовала Волконская.
– Смотреть тоже.
– Можешь остаться, – сказал Назар.
– Никогда!
Назар повернулся к Фросе.
– Роська, я хочу сказать…
– Потом, после возвращения.
– Как прикажешь. – Он протянул руку. – Один за всех?
– Все за одного! – приободрился Леонтий, опуская свою руку на ладонь брата.
Волконская помедлила, улыбнулась, накрыла ладони братьев своей.
– Все за одного!
Назар дал газ, и квадроцикл прыгнул с обрыва, опуская нос в бездну.
Засвистело в ушах… и мир вокруг съёжился до размеров точки.
Композиция 18
Не было печали
Исчезновение сразу трёх членов экспедиции во главе с начальницей подействовало на остальных экспертов, да и на военных, как ушат вылившейся на голову холодной воды.
Несмотря на выбросы доисторических зверей и «скелетов динозавров», а также на пропажу людей, исследователи феномена почему-то относились к аномальной зоне с непростительной беспечностью, особенно после того, как захваченные «диким НЛО» туристы и рыбаки начали объявляться за тысячи километров от озера живыми. Пропажа братьев Хромовых и начальницы экспедиции заставила всех пересмотреть своё отношение к ЛАЗ и усилить меры безопасности. Тем более что выпрыгнувший из турбулентного облака ихтиозавр уже попытался напасть на турприют, перенесённый на десять километров севернее от выползшего на берег Динло.
Не появились пропавшие ни через час, ни к ночи, ни на следующее утро. Свидетели исчезновения, солдаты оцепления и эксперты, в один голос уверяли, что на спешащий прочь от Дракона квадроцикл с седоками упало «щупальце», после чего они и растворились в воздухе. На вопрос капитана Кружилина, почерневшего от свалившегося на него несчастья, почему эксперты не остановили начальника экспедиции или хотя бы не позвонили ему, Кружилину, хмурый Бочкин ответил:
– Вы-то сами где были? Да и кто бы из нас посмел остановить госпожу Волконскую? И что бы вы сделали, если бы вам позвонили?
Кружилин потемнел ещё больше, но винить экспертов перестал и, надо отдать ему должное, взял вину за инцидент перед вышестоящим начальством на себя. Правда, о наказании капитана речь не шла. Ему было предписано заняться поисками пропавших без вести и организацией работы экспедиции вплоть до прибытия следователей и замены Волконской.
Жизнь в лагере закипела интенсивнее.
Утром Кружилин лично обошёл зону с «диким НЛО», ещё раз обследовал остатки Дракона – упавшее на него «щупальце» унесло не только квадроцикл с пассажирами, но
