Лейтенант-водитель, он же телохранитель главы ФСБ, улыбнулся, зная отношение шефа к американским спецслужбам. Заместитель Колесникова всегда повторял, что чекисты имеют дело с умным противником, что не мешает его презирать и называть американцев пиндосами. В ответ Колесников говаривал: любить водку, халяву, революции, патриотически бить себя в грудь коленом и быть мудаком – этого ещё недостаточно, чтобы называться патриотом.
Водитель был молод, однако поддерживал точку зрения своего непосредственного начальника.
Композиция 12
Выкидыш
Член-корреспондент РАН Фурсенко за два дня показал себя ещё более чванливым господином, чем во время своего визита на озеро Виви. Он достал всех так, что даже терпеливый командир воинского контингента, окружившего место посадки Динло, подполковник Арлазоров чуть его не обматерил и попросил Волконскую больше не подпускать «этого вчёного» к его бойцам.
Ефросинья Павловна посоветовала подполковнику не обращать внимания на Фурсенко и делать своё дело так, как он считает нужным.
– Контактируйте только со мной и майором Хромовым, – добавила она. – И прикажите подчинённым не спорить с Фурсенко, если ему вздумается командовать солдатами оцепления. Пусть ссылаются на инструкции.
– Они и так действуют по инструкции, – угрюмо сказал Арлазоров. – Но ведь он начинает угрожать трибуналом и отставкой.
– Я поговорю с ним, – пообещала Фрося, и без того озабоченная проблемами сверх меры.
После очередного скандала с членкором она попросила Назара взять на себя тяжёлую ношу общения с человеком, то и дело напоминавшим, что он советник главы государства.
Назар сначала попытался отстраниться от этого поручения, сославшись на занятость и поиски решения проблемы связи с братом.
– Пусть Фурсенками занимается Кружилин, – ещё раз сказал он. – Ты же знаешь, как важно проникнуть внутрь Динло и вытащить Леона. Это позволит решить все проблемы контакта с реликтом.
– Потерпи день-два, – умоляюще проговорила Фрося, когда им на пару минут удалось остаться в домике штаба вдвоём. – Я доложила Звягинцеву, он уговорит директора отозвать Фурсенко, но быстро сделать это не удастся. Членкор нынче действительно служит советником президента, да к тому же руководит каким-то секретным институтом по разработке стратегий безопасности.
– Соглашусь только при одном условии, – сдался Назар.
– Каком?
– Если мы будем встречаться неформально, хотя бы изредка. Ну, ты понимаешь, о чём я.
– Ты сумасшедший!
– Ты говоришь это будничным тоном, – радостно согласился он. – Предлагал же устроить свадьбу, и жили бы счастливо.
– Ты сумасшедший!
– Просто я тебя люблю, вот и всё.
– Есть вещи, о которых лучше не говорить вслух.
– Политики уверяют, что это – правда. Но я говорю не как политик и о другом.
В домик без стука ввалился Кружилин. Как чувствовал, когда соперник появится в штабе. Метнул на сидевшего Назара мрачный взгляд, но обратился к Волконской:
– Ефросинья Павловна, там вас Фурсенко требует.
– Требует?
– Ну, он говорил в повелительном наклонении.
– Зови.
– Понял, сейчас. – Кружилин бросил на Назара ещё один тяжёлый взгляд и вышел.
Назар дождался, пока закроется дверь, вскочил, наклонился к Фросе, крепко поцеловал её в губы, сел на место как ни в чём не бывало. Отреагировать она не успела. Или не захотела. Только изумлённо хлопнула ресницами. Сказала после паузы:
– Ведите себя прилично, майор.
– А как же, – согласился он. – Жди меня ночью, обещаю вести себя прилично.
– Даже не мечтай!
– Взломаю дверь! Ты меня знаешь.
Ответить женщина не успела. Дверь в штабной домик распахнулась, на пороге возникли Фурсенко и двое сопровождавших его мужчин. Один – молодой, накачанный, спортивного вида, с подбритыми висками и квадратной челюстью. Фурсенко два дня назад представил его как секретаря, хотя Назар подозревал, что парень всего лишь исполняет обязанности телохранителя «важного научно-государственного деятеля».
Второй спутник Фурсенко по фамилии Чепесюк представился по прибытии кандидатом биологических наук и помощником по организационным вопросам. Однако от патрона он не отходил ни на шаг, и они всегда ходили втроём.
– Ефросинья Павловна, – проговорил лошадинолицый Фурсенко нелюбезным тоном; он всегда и со всеми разговаривал через губу и выглядел законченным формалистом-бюрократом. – Ваши люди отказали мне предоставить транспорт! В чём дело? Вы понимаете, какими могут быть последствия?!
– Какие, позвольте узнать? – вежливо спросил Назар, продолжая сидеть.
Фурсенко посмотрел на него сверху вниз.
– Я выполняю задание президента! Извольте оказывать всестороннее содействие!
Из-за спин гостей выглянул Кружилин.
– Товарищ полковник, у нас шесть квадроциклов и две багги, все в работе.
– А тот, что стоит у порога? – осведомился Чепесюк.
– Это машина начальника экспедиции.
– Я полагаю, что начальник экспедиции сумеет обойтись какое-то время без транспорта, – скривил губы Фурсенко. – Мне необходимо объехать все посты наблюдения, пообщаться с учёными и доложить президенту о состоянии исследовательского процесса.
– Процесс идёт своим чередом, – сказал Назар. – Можете смело передать это президенту.
Фурсенко посмотрел на него, пустив морщины по лбу, ища в словах майора скрытый негативный смысл.
– Меня уверяют, что Динло не идёт на контакт. Это соответствует истине? В чём причина?
Назар рассмеялся.
– Один мой приятель, поэт, говорил по этому поводу: «…есть всё же разум во Вселенной, раз не выходит на контакт».
Кружилин за спинами гостей усмехнулся.
Волконская нахмурилась.
– Майор…
– Ваш охранник напрасно умничает, – неодобрительно покачал головой Чепесюк, ища взгляд Фурсенко; ему хотелось заслужить одобрение патрона.
Назар искренне ненавидел такой холуйский тип людей и всегда ставил их на место, но, встретив предупреждающий взгляд Фроси, понял, что она не простит ему издевательский тон.
– У вас странное понятие о разуме, майор, – добавил Чепесюк, видя, что Фурсенко не спешит его поддержать.
Назар не сдержался:
– Так ведь разум – понятие растяжимое, господин кандидат биологических наук. Вам ли не знать, что разум всего лишь одна из функций жизни, а жизнь есть частичная, непрерывная, прогрессирующая, многообразная и взаимодействующая со средой самореализация потенциальных возможностей электронных состояний атомов[34].
В домике повисла тишина. Оба представителя президента обдумывали сказанное.
Кружилин издал горловой звук, сдерживая смех.
Волконская дёрнула уголком губ, оценив юмор ситуации.
– Майор, берите машину и доставьте Григория Максимовича и Ефима Остаповича куда они прикажут.
Назар вскочил, бросил к виску два пальца.
– Слушаюсь, товарищ полковник!
– Ефросинья Павловна, – пробормотал Кружилин. – Мы же собирались с вами…
– Решение принято, капитан, – отрубила Волконская.
– Благодарю, – пробурчал Фурсенко, выбираясь из домика вслед за своими спутниками.
Назар посмотрел им вслед, оглянулся.
– Я тебя правильно понял?
– Отвечаешь за них как за недоразвитых детей! И не шути больше при Григории Максимовиче, с юмором у него плохо. Если он обидится, нас завтра же отзовут в Москву.
– Не отзовут, – беспечно махнул рукой Назар. – Мы единственные, кто испытал на себе телепортацию и знает повадки Динло. Но обещаю вести себя пристойно. Не забудь о встрече.
Не дожидаясь ответа женщины, он выскочил из штаба.
Троица высоких гостей стояла у пятнистой военной багги, вмещавшей четырёх седоков вместе с водителем.
Кружилин, дождавшийся Назара, что-то буркнул себе под нос и скрылся в штабе.
Откуда-то вывернулся Домани.
– Куда едем, командир?
Назар посмотрел на Фурсенко.
– Вам придётся кого-то оставить в лагере. В машине всего четыре места.
– Мы поедем вместе, – сказал Чепесюк, преданно глядя на патрона. – Ваш человек лишний.
Назар усмехнулся.
– Лейтенант Домани выполняет задание, обеспечивая безопасность участников экспедиции. Это непременное условие работы при
