– Тервишесс, а ты… ты видишь цвет моих глаз? – спросила и как в омут нырнула.
– Да, они у тебя необычные для огненных – зеленые; я был удивлен, впервые увидев тебя в замке, – прошелестел Тери.
– Выходит, пара видит цвет глаз друг друга, но женщина должна признаться, а мужчина… – начала было развивать мысль, но не успела, потому что Тервишесса отвлекли чем-то важным, а все остальные закончили завтракать и начали дружно собираться в путь.
Посчитав, что еще успею выяснить, тоже встала. В голове крутилась мысль: «Раз он удивился, увидев зеленые глаза у огненной дрийя, да еще с даром целителя, получается, я для них в некотором роде невидаль». Решила, что лучше по этому поводу радоваться, нежели печалиться. Рыжая и зеленоглазая здесь – это как натуральная блондинка с карими глазами на родине.
Не прошло и недели, а я уже вполне комфортно чувствовала себя в компании огромных белоглазых летунов, не боялась с ними спорить и изредка срывать на них плохое настроение, а с некоторых пор – посылать подальше назойливых ухажеров. Чувствовала себя своей в этой не совсем дружной, но сплоченной компании.
Тервишесс общался в основном с Шервиссом и спускал тому нелестные реплики и сарказм, но стоило ему гневно «посмотреть», вернее, повернуть голову в его или чью-то еще сторону, как зарвавшиеся сразу теряли апломб или задиристость. Парой слов или фраз он прекращал драку, спор или отдавал приказ, который никто не осмеливался не выполнить.
Наблюдая за их отношениями, я отметила не выставляемую напоказ жесткую субординацию и дисциплину, хоть мне и показалось вначале, что таковой нет и в помине. Особенно радовало, что как только Тервишесс обозначил мою принадлежность, остальные дрийя стали держаться от меня на расстоянии и только смотрели да поигрывали бровями, вызывая у меня лишь смех. Когда эти крылатые спят зубами к стенке, они такие милые…
Глава 10Из-за низко нависших облаков мы летели ближе к земле, иногда ныряя в густые, набрякшие от влаги серые перины. С каждым днем я пролетала самостоятельно все более длинные расстояния, уже почти не напрягая спину и пользуясь восходящими потоками. Лучше ориентировалась в пространстве и увереннее вела себя в окружении спутников, не чувствуя себя рыжей беспомощной вороной среди стаи серых и черных лебедей. Общение с себе подобными помогло обрести смысл дальнейшей жизни.
Как только Тери узнал, что я не специально утаивала от него тот факт, что вижу цвет его глаз, как и он моих, сразу изменил его отношение ко мне на более теплое, душевное, на более… И это «более» заставляло биться мое сердце все сильнее. И я тоже, наконец, поняла, из-за чего проклятый правитель холодно относился ко мне: решил, что я намеренно не признавалась о нашем совпадении и по привычке заранее отгородился, опасаясь отказа.
И все равно я не чувствовала, что Тервишесс воспылал ко мне любовью. Зато радовалась теплу во взгляде, когда он смотрел на меня. Подозреваю, что для него это вообще редкое явление. Мне было приятно его искреннее любопытство и неустанная забота. Впрочем, заботился Тер с самого первого дня, не ожидая ничего взамен, просто, в силу благородной натуры. Я трепетала от счастья, ощущая его прикосновения, – не напоказ, а легкие, незаметные, только для нас двоих, – и с удовольствием принимала эти знаки внимания. Вот если бы не его временами отсутствующий холодный взгляд, я бы сказала, трепетные и нежные знаки.
Вообще, моя синеглазая любовь состоит из сплошных противоречий. То он словно кусок айсберга сидит и пялится в небо, то, заметив, что я дрожу от холода, немедленно пересаживается ко мне, накрывает своим плащом и мягко привлекает к большому горячему телу, заставляя трепетать от желания и любви.
Нам не раз приходилось ночевать под открытым небом, но для меня неизменно ставили небольшую палатку, чтобы укрыть от непогоды. Спутники пытались узнать о моем прошлом, но я не хотела делиться воспоминаниями. Чтобы полностью ассимилироваться в этом мире сама доставала их расспросами, иной раз заставляя смеяться до слез. Даже Тервишесс пару раз посмеялся, правда, не размыкая губ.
Особенно все развеселились, когда я вспомнила заявление Арвена о том, что никто меня не сможет удовлетворить, и только дрийя или дракон подойдет физически. Конечно, сразу прямо ставить вопрос не стала, а, помявшись немного и покраснев, спросила о том, насколько совместимы различные расы. А потом, увидев наигранно недоуменные лица с веселыми морщинками у белесых глаз, обиделась и строго задала конкретный вопрос, уточнив про дрийя и драконов. Собеседники сначала насупились, как всегда происходило при малейшем упоминании недругов-ящериц, но потом, когда до них дошло, хохотали от души, заставив меня краснеть и злиться. Тервишесс тогда с улыбкой обронил загадочную фразу:
– Не волнуйся, Огонек, скоро на собственном примере поймешь, почему мы так мало совместимы с другими расами, кроме драконов. Я лично прослежу за этим и позабочусь.
Шервисс тут же вставил свое слово:
– После этого, высокий лорд, тебе придется сразу надевать на нее браслеты Ганту, чтобы следующим наследником трона точно стал потомок Черных Властелинов.
Глаза Тервишесса, сузившись, гневно полыхнули. Я сперва задохнулась от оскорбления, а потом, яростно посмотрев на Шервисса, ядовито выдавила, опередив уже открывшего рот Тера, чтобы отчитать своего «друга»:
– А ты не слишком беспокоишься о троне? Имеешь на него собственные виды?
Тот, ехидно приподняв бровь, усмехнулся краешком губ, и, по-моему, боязливо покосился на Тери.
– Как второй наследник по старшинству рода, конечно, имею. Виды! Но, убереги меня Ганту, получить трон сейчас. Приношу свои извинения, высокая леди Юлия, за свой несдержанный язык. Я думаю, он будет веской причиной для отказа мне в правах наследника, если такой момент когда-нибудь настанет.
Я опешила и нахмурилась:
– Что-то я совсем не понимаю, зачем в столь дальнюю и, возможно, опасную дорогу отправились сразу двое самых высокопоставленных дрийя. Других не нашли или расстаться друг с другом не смогли?
Теперь меня сверлили две пары яростных взглядов. Шервисс впервые заговорил серьезным тоном, в котором слышались отчаяние и боль:
– Это дело не только государственной важности, но и вопрос выживания целой расы. Нашей расы, огненная дрийя. Нас осталось не так много, и, хотя живем мы очень долго, но не бессмертны. Последний младенец, наш нынешний повелитель, родился семьсот лет назад. С тех пор – ни одного. Как ты думаешь, стоит ли беспокоиться о повелителях, если уже через несколько тысячелетий на Лайдосе не останется ни одного дрийя? Если проклятие не будет снято! И поверь мне, десяток тысячелетий – это не так уж много, как кажется на первый взгляд.
Я грустно кивнула, признавая его правоту. Тервишесс молча смотрел на меня и друга-родственника. Наконец, его
