– Тайны, как и покойники, не всегда остаются погребенными, – печально заметил Фернандо. – Расскажи им. И поскорее.
В башню Мэтью вернулся еще более возбужденным, чем уходил. Его встретил хмурый взгляд Изабо.
– Спасибо, Maman, что была рядом с Дианой, – сказал он, поцеловав Изабо в щеку.
– А ты, сын мой? – Изабо коснулась его щеки. Как и Фернандо, она искала признаки бешенства крови. – Может, мне стоило быть рядом с тобой?
– Я в норме. Честное слово, – ответил Мэтью.
– Разумеется. – В лексиконе Изабо, известном узкому кругу, это слово имело много значений, но только не выражение согласия. – Если понадоблюсь, я у себя.
Изабо неспешно удалилась. Когда затихли ее шаги, Мэтью широко распахнул окна и придвинул стул к одному из них. Он пил терпкие летние запахи смолёвок и аромат почти отцветших левкоев. Звук ровного дыхания Дианы, спавшей двумя этажами выше, смешивался с другими ночными песнями, доступными лишь уху вампира. Жуки-олени скрежетали рожками, сражаясь за самок. Тихо верещали сони-полчки, бегающие по парапетам. Пронзительно попискивали ночные бабочки. Царапая кору сосен, по стволам взбирались куницы. Из огорода доносилось характерное похрюкивание. Галлоглас обещал поймать дикого кабана, подрывавшего овощи Марты, однако преуспел в этом не больше, чем в поимке Корры.
Обычно Мэтью любил это тихое время, равноудаленное от полуночи и рассвета. Совы уже перестали ухать, и даже самые дисциплинированные двуногие «жаворонки» еще не выскочили из постелей. Однако сегодня даже знакомые запахи и звуки не могли успокоить его своей магией.
Но успокоительное существовало. Всего одно.
Мэтью быстро поднялся на верхний этаж башни. Он встал возле кровати, глядя на спящую Диану. Потом разгладил ей волосы и улыбнулся, когда жена инстинктивно прижалась затылком к его руке. При всей невозможности такого союза они соединились: вампир и ведьма, мужчина и женщина, муж и жена. Кулак, сжимавший сердце Мэтью, разжался всего на несколько миллиметров, но каждый из них значил для него очень много.
Мэтью тихо разделся и нырнул в постель. Простыни скомкались вокруг ног Дианы. Мэтью осторожно их расправил, чтобы можно было укрыться вдвоем. Он лег и прижался бедрами к телу Дианы. Мэтью упивался ее мягким успокаивающим запахом. От Дианы пахло медом, ромашкой и соком ивы. Не удержавшись, Мэтью поцеловал ее светлые волосы.
Прошло несколько минут. Сердце Мэтью успокоилось. Общее беспокойство тоже стало уходить. Диана дарила ему покой, который вечно ускользал от него. Здесь, в его объятиях, было все, о чем он когда-либо мечтал. Жена. Дети. Его семья. Душа Мэтью стала наполняться мощным чувством справедливости. Рядом с Дианой он всегда испытывал это чувство.
– Мэтью, – сонно произнесла Диана.
– Я здесь, – прошептал он ей на ухо, теснее прижимаясь к ней. – Спи. Еще и солнце не взошло.
Вместо этого Диана повернулась к нему лицом и уткнулась в шею.
– Что случилось, mon coeur? – нахмурился Мэтью.
Он лег на спину, чтобы лучше разглядеть лицо жены. Щеки покраснели и опухли от слез. Горе и тревоги сделали морщинки вокруг ее глаз глубже и заметнее. От недавней успокоенности Мэтью не осталось и следа.
– Расскажи мне, – тихо попросил он.
– Смысла нет. Этого все равно никто не исправит, – вздохнула Диана.
Мэтью заставил себя ободряюще улыбнуться:
– Позволь, я хотя бы попробую.
– Ты можешь остановить время? – прошептала Диана. – Пусть ненадолго. Можешь?
Мэтью был древним вампиром, а не колдуном, способным перемещаться во времени. Но он был также и мужчиной, а потому знал единственный способ, позволяющий совершить это магическое действо. Разум твердил ему, что, пока Диана переживает смерть Эмили, о подобном лучше забыть, однако тело отправляло ему более убедительные послания.
Мэтью намеренно опустил голову, чтобы Диана смогла его оттолкнуть. Но вместо этого она запустила пальцы в его короткие волосы и поцеловала с такой страстью, что у него перехватило дыхание.
Тонкая полотняная сорочка Дианы вместе с ними вернулась из прошлого, и хотя ткань была почти прозрачной, сорочка оставалась барьером между их телами. Мэтью приподнял сорочку, обнажая слегка округлившийся живот, где росли его дети, и груди, которые становились все более налитыми, готовясь вскармливать близнецов. Мэтью мысленно усмехнулся, подумав, что последний раз они с Дианой занимались сексом в XVI веке. Ее живот стал плотнее: знак того, что малыши продолжали расти и развиваться. Теперь ее груди и лоно требовали больше крови, и организм послушно отзывался на требования.
Мэтью изголодался по Диане и сейчас удовлетворял свой голод глазами, пальцами и ртом. Но вместо насыщения он чувствовал лишь обострение голода. Мэтью опустил Диану на кровать и целовал, пока не достиг потайных мест, о которых знал только он. Ее руки обхватили лицо Мэтью, чтобы крепче прижать к телу его губы. Он слегка укусил ее за бедро, молчаливо упрекая за такую поспешность.
Диана мягко, но настойчиво требовала продолжения и окончания. Она сражалась с его самообладанием. Тогда Мэтью перевернул жену и холодной рукой погладил ее спину.
– Ты просила остановить время, – напомнил он.
– Оно остановилось, – сказала Диана, призывно прижимаясь к нему.
– Тогда почему ты меня торопишь?
Мэтью провел пальцами между лопатками Дианы, ощупывая шрам в форме звезды. Там был еще полумесяц, касавшийся ее ребер. Мэтью нахмурился. Ниже, у поясницы, темнела тень. Она находилась глубоко под кожей и имела жемчужно-серые очертания драконихи. Ее челюсти кусали полумесяц, крылья закрывали грудную клетку Дианы, а хвост прятался вокруг бедер.
– Почему ты остановился? – Диана откинула волосы, мешавшие смотреть, и вытянула шею. – Я хотела, чтобы остановилось время, а не ты.
– У тебя там кое-что на спине, – сказал Мэтью, обводя пальцами очертания крыльев драконихи.
– Ты хочешь сказать, еще что-то появилось? – нервно рассмеялась Диана.
Она по-прежнему тревожилась из-за шрамов, оставшихся «на память» о Ла-Пьере. Диана считала их телесными изъянами.
– Вместе с остальными твоими шрамами то, что я вижу сейчас, напоминает мне картину в лаборатории Мэри Сидни. Ту, где огнедышащий дракон держит в пасти луну.
Интересно, смогли бы это увидеть другие или странная картина на спине жены была доступна только его вампирскому зрению?
– А знаешь, очень красиво. Зримая память о твоей храбрости.
– Помнится, ты говорил, что я вела себя безрассудно, – прошептала Диана.
Меж тем рот Мэтью опустился к драконьей голове.
– Ты и сейчас ведешь себя безрассудно. – Губами и языком Мэтью обвел все изгибы хвоста драконихи и опустился ниже. – И это сводит меня с ума, – прошептал он.
Мэтью насыщался телом жены, удерживая Диану на самом краю желания. Он то и дело останавливался, чтобы прошептать ей ласковые слова или пообещать новые наслаждения. Это держало ее в напряжении. Диана хотела удовлетворения и покоя, который придет вместе с забвением, пусть и недолгим. Но Мэтью хотелось на целую вечность растянуть эти мгновения, наполненные ощущением их близости и защищенности от всего мира. Мэтью повернул Диану лицом к себе. Ее губы были мягкими и полными, глаза – сонными. Мэтью
