— А где он? Герхард где?
Садко привстал, озираясь, смаргивая с ресниц густую кровь змея. Германца нигде не было видно. У купца явилась ужасная мысль, что, издыхая, чудовище успело ударом шеи или хвоста сшибить воина с ладьи. Удар такой силы мог быть и смертельным. Да если и нет, стоило потерять сознание, а там уж не вынырнешь...
— Садко! Ты живой?! — раздался позади крик.
Кричал Антипа. Он один из немногих не оцепенел от ужаса при виде страшной твари, и, когда хвост змея, напавшего на головную ладью, взвился возле носа второй ладьи, Никанорыч вонзил в этот хвост копьё. Возможно, это отвлекло змея, и он не успел сразу схватить Садко.
— Жив я, жив! — ответил гусляр. — Герхард! Эй, кто видит Герхарда?
— Нету его!
— Нигде нету...
— Сожрал его змеюга. Скот поганый!
— Да как он мог его сожрать-то, когда германец ему голову снёс? Видно, сшиб с ладьи.
— Глядите-ка, а меч-то его вон на дне ладейки валяется. Раз уронил, значит, точно, обеспамятовал...
Эти беспорядочные возгласы раздавались и на той, и на другой ладье.
— В воде смотрите! — снова закричал Садко. — Если он в воду упал, то всплыть должен! Смотрите!
Но кругом всё ещё бурлило и кипело оттого, что длинное тело змея билось в последних судорогах. К тому же вода перестала быть прозрачной — кругом разлилась кровь чудовища.
— Герхард! — продолжал кричать Садко, понимая, что зовёт совершенно напрасно. Глухая, мучительная обида поднималась в его душе. Почему это должно было случиться?! Они же ещё не добрались даже до рокового клада, а клад уже начинает их убивать?! Неужели эту жертву обязательно нужно было принести?
— Ге-ерха-ард!!!
— Что ж ты так кричишь-то? — Голос германца прозвучал совсем рядом, только как будто где-то внизу. — Лучше бы помог мне. И что вы все зовёте меня? А про этого парня забыли?
Прежде чем Садко обернулся, голова Герхарда уже показалась над бортом ладьи. Он подтянулся на одной руке, другой поднимая и вскидывая на борт бесчувственное человеческое тело. Почти сразу все узнали этого человека: то был тот самый молодой дружинник, что от испуг а хотел ринуться за борт и угодил в пасть змею.
— Он жив. — Герхард спихнул гребца на дно ладьи и сам, перевалившись через борт, перевёл наконец дыхание. — Зубы твари только рассадили ему ноги. Потом змей хотел его проглотить, так все змеи делают, но тут ты, Садко, всадил в эту тварь копьё. Надо откачать парня, он наверняка нахлебался воды. И перевязать поскорее, есть несколько глубоких ран — вон, зубы какие! Смотреть и то страшно...
Глава 5. Страж золотой ладьи
Садко поймал себя на том, что больше всего сейчас хочет сгрести в объятия отважного германца. Но все вокруг и так почти потеряли голову, не хватало только предводителю показать, что с ним творится...
Покуда Лука и ещё один из старших дружинников приводили в чувство и перевязывали раненого гребца, вторая ладья подошла вплотную к первой, и все принялись рассматривать отрубленную голову чудовища. Она и впрямь была громадна: лошадь не лошадь, а крупную свинью туда вполне можно было затолкать. Зубы и длиннющий раздвоенный язык вызывали трепет у всех, кто их разглядывал и трогал, а застывшая в нескольких десятках саженей громадная туша, торчавшая над поверхностью воды, никому не внушила желания подплывать к ней ближе.
— Взяться бы нам сейчас за вёсла! — Садко понял, что люди начинают наконец приходить в себя, и решил навести порядок. — Надо хотя бы отплыть подальше. Не то вдруг ещё что подобное приплывёт?
— Не думаю, — возразил Герхард. — Будь их тут две-три гадины, напали бы все вместе, и нам было б куда труднее от них отбиваться. Хотя, скорее всего, отбились бы — твари на редкость тупые. Но, видимо, хранители клада не ожидали, что кто-то когда-то прикончит их змея, вот и не позаботились о подкреплении. И то правда: два таких злобных и наверняка прожорливых чудища в одном, даже очень большом озере могли и не ужиться. Колдовство колдовством, но это ведь всего-навсего зверь. Но Садко прав, надо отсюда убираться. В воде полно крови, да и туша вон плавает. Значит, сейчас сюда сплывутся и слетятся всякие прожорливые твари: крупные рыбы, чайки, поморники. Мало ли кто ещё... А если на кого-то из них тоже действует колдовское заклятие?
— Вот, вот! — подхватил Садко. — Прочь отсюда! Кроме того, я мечтаю искупаться — я же в кровище с ног до головы. Ты, дружище Герхард, срезал змею голову точнёхонько надо мной, так что она меня собой и накрыла.
— Ну, прости великодушно! — извинился германец. — Не зашибла хоть?
— Да нет. Но крови вылилось прямо на меня ведра два. Поэтому мыться мне нужно непременно. И ладью отмыть надо. А здесь вода кругом красна, как на закате. Эй, на второй ладье! Вы налюбовались на эту чудесную головку или как? Тогда давайте, отплывайте от нас. Что прижались, как девка к своему парню?
Гребцы подчинились, и вскоре ладьи продолжили свой путь. Правда, уже на ходу возник спор — оставлять ли в ладье или выкинуть за борт жуткую драконью голову? Садко, по правде сказать, с радостью избавился бы от такой добычи, но его в это путешествие отправил князь, значит, по возвращении предстояло всё подробно обсказать Владимиру и его боярам, а раз так, то в подтверждение рассказа непременно нужно будет представить мерзкую образину.
Правда, он не представлял себе, как они её довезут: ехать назад придётся много дней, погода, как нарочно, жаркая, пока довезут до Киева, башка змея сгниёт и станет так вонять, что никаких сил не достанет везти её, собой.
В конце концов купец решился пожертвовать прихваченной в дорогу драгоценностью: сшить из старого паруса большой мешок, просмолить его и, засунув туда змеиную голову, щедро пересыпать солью[66]. Этой самой соли у них был объёмистый берестяной туесок, и Садко готов был истратить большую часть драгоценной приправы, чтобы сберечь редчайшую добычу.
Впрочем, если путешествие затянется, то и это может оказаться бесполезным: не так скоро, но всё едино драконья башка протухнет. Впрочем, на этот случай выход подсказал многомудрый Лука: в конце концов, можно будет просто привязать к голове чудища несколько толстых верёвок и опустить её в воду. Пускай себе волочится следом за ладьёй. Рыбы вчистую обгложут её, и тогда можно будет довезти до Киева хотя бы