Садко повертел шапку в руках и осторожно заправил за пояс.
— Но если карлик был в этом, то как же ты в него попал?
И снова сверкнули белые зубы Герхарда.
— А зачем бы я приказал зажечь факелы? Свет-то тут и так есть, только непонятно, откуда он исходит. Словно бы отовсюду, потому мы и теней не отбрасывали. А вот при свете факелов маленький страж стал виден, вернее, не он, конечно, а его тень. Вон там она была, на той стене пещеры. И сразу стало понятно, что он — на золотой ладье. А уж рассчитать по тени, где стоит человек, который её отбросил, для опытного воина несложно.
Мёртвый карлик был горбат, с длинными-предлинными руками, которые и позволяли ему так лихо драться. Никто, правда, сразу не понял, каким чудом страж сумел ударить двоих на ладье, а потом тотчас оказаться на своём драккаре. Но эту хитрость быстро разгадал Садко: он приметил, что к подошвам толстых сапог карлика приделаны витые медные пружины.
— Скакал, что твоя блоха! — сердито бросил купец. — Росточком мал, весом лёгок, вот и махнул на полтора десятка саженей. Эти пружинки я тоже князю отвезу — вещица небесполезная, если наловчиться.
Герхард одобрительно кивнул, потом нагнулся и попробовал подцепить ладонью горсть золотых монет. Сверкающие кругляшки вроде бы поддались, но, едва германец поднял руку, тотчас соскользнули с ладони и покатились по груде сокровищ. Садко тоже взялся было за золото и, ухватив всего три-четыре монетки, крепко зажал их в кулаке. Бесполезно! Монеты просочились сквозь пальцы, будто были жидкими! Карлик сказал правду: отделить сокровища от ладьи было невозможно.
— Значит, надо её уводить отсюда! — не без досады воскликнул купец. — Эй, братцы, цепляй канаты к носу. Прямо под этой драконьей образиной и привязывайте. А потом все вместе наляжем-ка на вёсла!
Глава 6. Твари из тьмы
Потратив около получаса на совершенно бесполезные усилия, гребцы побросали вёсла. Ладья не то что не сдвигалась с места, она даже не пошевелилась, хотя тридцать могучих гребцов старались изо всех сил, так, что пот тёк с них ручьями. Вспотел, сев к веслу, даже Герхард, хотя до того Садко был уверен, что германец не потеет вообще никогда и ни при каких усилиях.
— Бесполезно! — воскликнул первым именно он.
И не потому, что больше всех устал. Просто раньше других произнёс то, что все и так уже поняли: слова проклятого карлика подтверждались — золота без ладьи было не вынести из грота, а саму ладью невозможно было отсюда увести.
— Ну что? — более для того, чтобы получить поддержку, нежели в надежде что-то изменить, спросил Садко, обращаясь ко всем одновременно. — Кличем Антипу со товарищи или сперва поглядим на ладейку снизу? Думается мне, лишних тридцать пар рук мало нам помогут...
— Тут хоть ещё сотню гребцов посади... — горестно согласился Лука Тимофеевич. — Как стоит, так стоять и будет, проклятая!
— Так она проклятая и есть, — скрипнул зубами Садко. — Проклятая то бишь. Знать бы, что её держит...
— Сидя в ладье, мы этого не узнаем, — покачал головой Герхард. — Надо нырять.
— Эй, вы там живы али как?!
Окликнувший их голос донёсся со стороны прохода, через который ладья проникла в грот, и все, невольно вздрогнув, посмотрели туда.
— Антипа Никанорыч! — ахнул Садко. — Ты что ж это? Пошто свою ладью оставил?
— Так надо ж мне было знать, что вы тут не сгинули все, — ответил бесстрашный новгородец, размашисто плывя к центру грота. — И дружина моя тревожится. Ну что тут у вас?
Ему в нескольких словах обсказали всё приключившееся и поведали о явившемся на пути княжеских посланников препятствии.
— Вот ведь нечистая сила! — не раз и не два прошептал себе под нос Антипа.
А потом вдруг вызвался:
— Так чего ж, братцы, нырну я под эту колдовскую посудину. Если там привязь какая, так ведь и отцепить можно...
Но Садко покачал головой.
— Была бы привязь, так ладейка хотя б дрогнула, когда мы её тащить пытались. Если только приделана намертво. Опять же, чем и к чему?
— Да ни к чему она не приделана, — возразил невозмутимый Герхард. — Когда мы сюда вплывали, ещё продолжался отлив. Если б драккар мёртво стоял на дне, он бы, когда отлив до конца дошёл, сильней бы виден стал, хоть на полвершка, да из воды бы вылез. А он, насколько торчал, настолько и торчит, я ту вон круглую заклёпку у него в боку нарочно приметил: она неровно села, шляпка чуть-чуть боком согнута. Бывает, как видно, и у колдуна молот в руке дрогнет да криво ударит! Сейчас, думаю, прилив начинается. И опять ничего с ладейкой не происходит. Значит, стоит-то она на воде. А что до того, нырять ли под неё, так, надо думать, придётся нырнуть. Но, уж точно, не в одиночку. Кому прикажешь, Садко?
Тот размышлял всего несколько мгновений.
— Нырну я вдвоём с Антипой. Герхард, на всякий случай ты за старшего.
— Понял, — кивнул германец. — Только я ещё вот что предлагаю. — Он протянул предводителю отцепленный от носа драккара тонкий канат. — И тебе, и Антипе надо по верёвке к ноге привязать. Если что-то или кто-то на вас нападёт, трижды дёрнешь, мы знать будем и на помощь придём. А дважды потянешь, просто вас за эти верёвки вытянем.
— Ладно, — согласился Садко. — Но только ты сам не ныряй. Не рискуй. И так вон Никанорыч приказ мой нарушил, от второй ладьи уплыл, без командира её оставил.
— Да я!.. — начал было, заливаясь густой краской, Антипа.
И пристыженно умолк.
— Не бойся, — усмехнулся Герхард. — Я же военный. И приказов не нарушаю никогда. Да и ныряю всё же хуже, чем вы оба, какой от меня прок?
— А за раненым-то давеча нырнул, — подал голос Лука Тимофеевич, усевшийся тем временем на одной из золотых груд и бесцельно тыкавший в неё мечом, отчего струйки монет, шурша, расползались в разные стороны.
— Ну, тогда больше некому было, — пояснил германец. — Никто ещё не отошёл после нападения змея. И не бросать же было раненого. Нет-нет, я останусь в ладье. Садок, не беспокойся.
Оба купца прочно укрепили верёвки, каждый на лодыжке левой ноги, и, перекрестившись, один за другим перекинулись через борт.
Садко с трёх лет умел плавать и нырять, поэтому для
