– Виталий, вы идете? – нетерпеливо спросила Света. – Мы вроде договорились не разделяться.
– Д-да… да-да! Я с вами, конечно.
На улице стоял туман. Рваным ватным одеялом стелился между деревьями, прорывался сквозь куцые низкорослые кусты. Вольготно расползаясь по лесу, он тем не менее не спешил захватывать утрамбованную отсевом площадку, редкие фонари и крыльцо запасного выхода. Мерно плескался вокруг, не в силах преодолеть незримый барьер. Где-то там, во мраке затянувшейся ночи, в сыром лесу блуждала напуганная девушка, но никто не торопился ей на помощь, никто не бросался очертя голову в густые заросли. Время, проведенное во сне, кое-чему их научило.
Света с наслаждением глотнула влажный воздух, неимоверно сладкий после душных лабиринтов института. Она оказалась не под крышей впервые за… черт, да сколько же времени прошло? В любом случае, Света радовалась, что покинула серые бетонные стены. В какой-то момент она начала понимать Кирилла. Среди бесконечных углов, давящих потолков, однотипных окон, не дающих освещения, действительно становилось тяжело дышать.
На открытом пространстве Кирилл повеселел. Бледные щеки налились румянцем, губы изгибались в довольной ухмылке, а движения утратили нервозность. Как мальчишка он вприпрыжку сбежал по ступенькам. Придерживаясь рукой за шершавые железные перила, выкрашенные красной краской, закричал в сливающийся строй деревьев:
– Ли-и-и-и-ля-я-я-а-а-аа! Мы-ы-ы-ы-ы здеееесь!
Лес колыхнулся, жадно шелестя листвой. Где-то в глубине затрещали сучья. Древесный массив раздался, вытянулся, закрывая собой небо. Исчезли звезды… или не было никаких звезд? Света уже ни в чем не была уверена. Чернильная тьма, густая, как стынущий гудрон, потекла по земле, поглощая траву, утоптанный отсев и даже тусклый свет редких фонарей. Кирилл, оказавшийся к тьме ближе всех, попятился и споткнулся о ступеньку.
Гремучий треск усиливался. Налетел ветер, швырнул в напряженные лица пыль и сорванные листья. Что-то пробежало, шелестя кустами, будто нарочно стараясь шуметь как можно громче. Стало холодно. Не просто зябко от шального сквозняка, а по-настоящему холодно. Казалось, упади температура еще немного, и повалят изо рта белесые облака пара.
– Лиля? – Кирилл вгляделся в темноту. – Лиля, это ты?
Голос его стал тише, а сам он уже забрался на вторую ступеньку. Уверенности у него явно поубавилось. Света и сама, сколько ни убеждала себя, что это всего лишь сон, всего лишь кошмар, в котором она в кои-то веки не одна, все слабее верила в силы четырех напуганных, едва знакомых друг с другом людей. Нечто там, за лезвием тьмы, вновь захрустело ветками кустов. На этот раз нарочито медленно.
– Лиля? – отступая, позвал Кирилл.
– ЛИЛЯ?! – эхом отозвался низкий голос, от которого пробрало настоящим морозом. – ЛИ-И-ЛЯ?!
– Уходим!
Света дернула оцепеневшего Кирилла за локоть. Пятиться наверх было чертовски неудобно, но они боялись повернуться к говорящему мраку спиной. Лес взвыл, закачался из стороны в сторону, как шаман в иступленной ритуальной пляске. Верхушки-руки гнулись чуть не до земли, и некоторые стволы, не выдержав, с громким хрустом ломались.
За спиной хлопнула дверь. Света обернулась, уже зная, что увидит, и боясь этого. Трясущимися руками Виталий лихорадочно стягивал цепь на дверных ручках. С бледным лицом и выпученными глазами, за стеклом дверей он напоминал рыбу в аквариуме. Щелкнула дужка замка, окончательно отрезая единственный путь к отступлению.
– Эй, открой! – в два прыжка Кирилл преодолел последние ступени, замолотил кулаком в двери. – Ты чего творишь?! Живо впусти нас!
– НАС? НАС! НАС-НАС-НАС-НАС! – гиеной расхохотался мрак.
Тьма качнулась вперед, слизнув темным языком один из дальних фонарей. Ненадолго отпрянула, точно угощение не пришлось по вкусу или оказалось слишком горячим. И тут же нахлынула вновь, проглотив желтый масляный кружок.
– Виталий! – Света постучала по двери согнутым пальцем. – Виталий, откройте нам, пожалуйста!
Пока еще у нее получалось говорить спокойно. С каждым вдохом, с каждым ленивым перекатом беспросветной темени спокойствие таяло, как шарик мороженого на раскаленном асфальте. Кирилл принялся с силой трясти ручки дверей. Звенела цепь, подпрыгивал замок, но вместе они не давали двери открыться, и в этом позвякивании Свете слышалось нечто издевательское.
– Ну же, Виталий, откройте нам, – она сорвалась, толкнула толстое противовандальное стекло ладонями. – Открой сейчас же! Впусти нас, трус!
В мерцающем аквариуме Виталий замотал головой, отступая на шаг. Механически, кажется, даже не замечая того, что делает, он вынул из кармана платок. Медленно развернув ткань, приложил ее окровавленной стороной к лицу, закрыв губы и нос. Свете стало не по себе. Странное поведение Виталия не вставало в один ряд с местными сверхъестественными чудесами. Даже на фоне царящего кошмара оно выглядело по-настоящему безумно и внушало неподдельный страх.
Дверь снова ударилась, загрохотала цепь. Кирилл попытался выбить ее плечом и теперь потирал ушибленное место. В тамбуре Виталий возил по губам платком, размазывая кровь – Светину кровь, – и вдыхал ее медный аромат. Черный лес хохотал, гулко ухал совиными глотками, хрустел сухим валежником. Мрак кружился уже совсем близко. Как бешеная дворняга с оскаленной, перепачканной пеной пастью, он кидался из стороны в сторону, обжигаясь о фонари. Обвивался вокруг них, взбирался по столбам и душил, делая еще один кусок мира частью себя. Пока что мрак старательно притворялся, будто его мало интересуют жалкие напуганные людишки на крыльце монументального старого здания. Вот только это показное безразличие не могло обмануть Свету. В глубинах черного занавеса она угадывала стрекот саранчи, и крысиный писк, и волчий вой, и змеиное шипение, и тысячи тысяч иных жутких звуков, совокупностью своей порождающих неимоверную какофонию – голос Твари-Без-Лица. Владыки царства снов, что преследовал и, возможно, убил ее брата.
– Надо бежать! – Оцепенение слетело, когда Кирилл гаркнул Свете в самое ухо. – На той стороне, с торца, там машины наши! Доберемся и уедем!
– Куда уедем, если это сон?!
– Не важно! Главное, подальше от этого!
Кирилл мотнул головой в сторону обсидианового протуберанца, вялой плетью сползающего к подножию крыльца. Щупальца ночи проголодались и тянулись к еде. Аргумент выглядел внушительно, и Света кивнула. Решимость встать против кошмара, пусть даже в одиночку, развеялась без следа. «Поганец Лаберин! Легко давать советы, сидя в тепле и безопасности! А попробовал бы ты сам пройти со своими пациентами… Небось бы в штаны наложил», – зло подумала Света.
Она до боли закусила губу, когда, зацепившись за эту мысль, к ней в голову постучалась еще одна, неожиданная и пугающая. Вкрадчиво, по-змеиному, мыслишка эта заползла в самый центр внимания и разлеглась там, шипя и отравляя все вокруг. «Именно потому Лаберин сюда и не ходит, дура ты этакая! Что ему стоило погрузиться вместе с вами, провести, поддержать? Но он не пошел. Почему? Ответ очевиден, святая наивность! Потому что здесь небезопасно! Возможно, здесь тебе действительно не грозит ничего серьезного, но… у тебя уже зажили следы от когтей? Лаберин знает, что ты подозреваешь его в каких-то темных делишках. Ты сама
