Лифт встряхнулся, точно большой пес, и поехал. Как и ожидала Света – наверх, а не вниз. Брат не мог найти уровень «ноль», потому что искал не там. Всегда, при любых условиях нужно двигаться вверх. Потому что под землей нет и не может быть ничего хорошего. Под землей хоронят мертвецов. Наверху же – небо. А на небе, говорят, живет Бог.
Кабина лифта с виду казалась самой обычной. Из тех, что устанавливают в новостройках комфорт-класса. Серые металлические стены, не испещренные похабными граффити. Зеркальная вставка напротив входа, а над ним – электронный индикатор с номерами этажей. Поручни полукругом, на уровне пояса. Разве что название фирмы, выдавленное на панели управления… уже знакомая «SomniaPro». Слышать о такой компании Свете не доводилось. Впрочем, она была твердо уверена: если таковая существует на самом деле, то вряд ли занимается производством лифтов.
В воздухе запахло паленым. Из зеркала в кабину шагнул Антон. Огонь слизал его густую шевелюру, опалил ресницы, но кожа, на удивление, почти не пострадала. Лишь на шее и кое-где на руках вспухали волдыри от ожогов. Антон пошатнулся, и Света поспешила подставить ему плечо.
– Странное дело, – задумчиво пробормотал он. – Еще минут десять назад я был твердо уверен, что являюсь частью твоего подсознания…
– А теперь?
Света смотрела на брата с восторгом и обожанием. Пусть! Пусть видит все это в ее глазах. Как она вообще могла обижаться на него? Подозревать в чем-то, упрекать в малодушии? В этой жизни никто, кроме, возможно, мамы, не любил ее так, как брат.
– Теперь я не уверен ни в чем.
Антон закашлялся, сплюнул под ноги кровавый сгусток. Недоверчиво растер его подошвой. Долго не мог оторваться от созерцания. Лифт добрался до четвертого этажа.
– Ты на верном пути, – прервал молчание Антон. – Но Безликий все еще идет за тобой. Ты вторгаешься туда, где раньше никто не бывал. Где и не должно никого быть. Он поставлен сюда сторожем именно для того, чтобы никто не прошел здесь. А я не смогу удерживать его долго.
Брат вновь закашлялся, на сей раз гуще, раскатистее. Обеспокоенная Света положила руку ему на спину.
– Как ты это сделал?
– Не важно, – отмахнулся Антон. Но сделал это так неловко, что Света поняла – еще как важно. Под ее изучающим взглядом Антон стушевался.
– Я есть твои воспоминания обо мне. Каким-то образом они охраняют твой разум. Создают вокруг него защитное поле. Огненное, если хочешь, – он грустно усмехнулся. – Прорываясь через это поле, Безликий разрушает твои воспоминания.
– Да нет же! Все в порядке, я помню прекрасно…
– А «Угомона» помнишь? – перебил Антон.
– Что-то знакомое, – сказала Света и похолодела.
– Раз, два, три, четыре, кто не спит у нас в квартире…
– Я н-не-е… Стишок? «Угомон» – это какой-то стишок, да?
Она чувствовала, что должна, просто обязана знать значение этого странно знакомого слова, но место, в котором раньше стояла полка с воспоминаниями об «Угомоне», зияло черной проплешиной недавнего пожара. Тлеющие бумажки перекатывались, гонимые сквозняком, готовые вновь вспыхнуть, если только подвернется питательная среда. Света поспешно вынырнула из архивов памяти обратно в лифт.
– Всем на свете нужен сон, – на дне его глаз залегла безмерная усталость. – Кто не спит, тот выйди вон… Знаешь, небытие – это, оказывается, очень страшно. Даже если ты – всего лишь проекция подсознания.
– Все будет хорошо, – не веря самой себе, сказала Света.
Она повисла на шее Антона, чтобы брат не заметил ее неумелую ложь. Прижавшись ухом к груди, Света слышала булькающие хрипы в его легких. Рубашка Антона мгновенно промокла от ее слез.
– Надеюсь, ты права, – брат кивнул. – Безликий не сдался. Он идет. Если Безликий убьет тебя – он победит. Если ты поглотишь его – победит Лаберин. Ты проиграешь в обоих случаях.
Индикатор движения перепрыгнул с шестерки на семерку. Кабину тряхнуло, словно лодку, атакованную гигантской акулой. Свету швырнуло в угол. Пришлось схватиться за поручни, чтобы не упасть. Следующий удар вспучил пол. Света живо представила, как, собрав себя воедино, Безликий раздвигает двери лифта и ползет по шахте, проворно цепляясь черными жгутами за направляющие.
Подскочил Антон, резко вздернул сестру за руку.
– Времени нет! – сквозь скрежет сминаемого металла закричал он. – Когда лифт остановится, у тебя будет всего несколько секунд!
Он с размаху прилепил что-то ей на лоб. Света взглянула в зеркало. Ее лицо стремительно менялось. Видя ее удивление, Антон хмыкнул и прилепил себе на лоб желтый стикер.
Вздутый нарыв на полу прорвался черным когтем. Он крутанулся, прошел вперед, расширяя отверстие. Визжал металл, тряслась кабина. Подъемный механизм натужно гудел. На индикаторе загорелась цифра «восемь».
Глава четырнадцатая. Уровень «ноль»
Безликий ворвался в кабину, когда лифт добрался до девятого этажа. Углами расставив паучьи конечности, рывком втянул внутрь бесформенное тело, затопив чернотой все свободное пространство. Как верный фагоцит, он чувствовал неполадки в организме и стремился их уничтожить. Он едва не опоздал. Но теперь он все исправит.
Источник возмущения испуганно вжался в зеркало. Бледное лицо в обрамлении растрепанных светлых волос, с желтой бумажкой на лбу. Второй стоял в углу, возле дверей. Обгоревшая кожа, совершенно голая макушка, с точно таким же бумажным квадратом. Не опасный, скорее, досадная помеха. Он исчезнет, как только разрушится генерирующий его разум.
Изменчивый, непостоянный Безликий подплыл к девушке. Резкий удар заострившихся щупалец пробил ей плечи. Кровь веером легла на зеркальную гладь. В углу испуганно охнул обожженный. Безликий вздернул жертву в воздух, подтащил ближе. Объять, сдавить и переварить, растворить в себе. Прямое воздействие потребует много времени и массу энергии, но других вариантов не осталось. Источник возмущения подобрался слишком близко к запретной территории.
Мелодичный звон возвестил, что нулевой уровень достигнут.
Если бы Безликий мог чувствовать облегчение, именно его он бы сейчас и ощутил. Если бы Безликий умел читать, он бы разобрал, что спешащий некрасивый почерк вывел на стикере, украшающем лоб девушки, пять букв: «СВЕТА».
– Раз, два, три, четыре…
Перебарывая боль, девушка повела отсчет. Низким, басовитым, совершенно неподходящим такой хрупкой фигурке голосом. Безликий озадаченно замер. Его что-то смущало, но он никак не мог разобрать, что именно.
– Кто не спит у нас в квартире…
Вздрогнул лифт, прибыв на место. Мелодичный женский голос с характерными для записи паузами сообщил, что они находятся на уровне «ноль». Бесшумно раздвинулись створки – в проем тут же скользнул второй, обожженный, незначительный. Источник возмущения проводил его полным боли взглядом и закричал, твердо и громко:
– Раз! Два! Три! Четыре! Кто! Не спит! У нас! В квартире!
Второй-обожженный-незначительный бежал по коридору, поминутно оглядываясь через плечо. Он тряс ручки запертых дверей и торопливо уходил все дальше и дальше. Медленным, почти человеческим движением Безликий снял желтую бумажку
