– Это уже лучше, чем сравнение с лошадью. – Кажется, Кристина даже покраснела от столь неожиданной похвалы. – Продолжай.
– Ты – дочь Одина, валькирия – дева битв, – пожал плечами Пеплогривый. – Я знаю, что ты не будешь стоять в стороне, когда сражаются другие. Поэтому помогу тебе стать сильнее. Вот только…
– Что?
– За два дня ничего не выйдет. – Наклонившись, воин поднял выроненный Кристиной меч и тщательно вытер лезвие от снега. Полюбовавшись солнечными бликами на лезвии, он протянул оружие девушке рукоятью вперед. – В грядущем бою сосредоточься на стрельбе, если твоя сила не пробудится. А там поглядим.
– Я так и поступлю. – Настроение Кристины значительно улучшилось.
– Лучше бы ты сидела дома и думала о рождении детей, – недовольно покачала головой Гудрун, появившись на крыльце. Вытирая руки о фартук, она с явным неодобрением покосилась на меч в руках Кристины. – Хорошей жене нужно заботиться об очаге, а не размахивать мечом.
– Вот когда у меня будет собственный очаг, тогда и подумаю, – беззаботно отозвалась девушка.
– Главное – задумайся, пока не стало поздно, – вздохнула женщина, понимая, что ей не переубедить упрямую гостью. – Отложите свои железки и пойдемте есть. Стол накрыт.
Стол в жилище хольда уже не казался таким уж большим, когда за него уселись все, кто находился в доме. Но даже при таком скоплении людей никто не сидел в тесноте – места хватило всем.
Трапеза прошла за разговорами: дочери Гудрун рассказывали о своей жизни, а их мать и отец внимательно слушали. Зятья Кнута в его присутствии предпочитали благоразумно помалкивать и смотреть в свои тарелки.
Наблюдая за двумя этими мужчинами, Кристина неожиданно поняла всю досаду старого воина. В сравнении с Пеплогривым избранники дочерей Кнута выглядели какими-то напуганными подростками, в них не было той животной страсти, природной агрессии, мужественности и решительности, так привлекавших Кристину в Ульве.
Но при всем при этом зятья хольда были любящими мужьями и отцами – дочки в них души не чаяли, а жены смотрели в их глаза с нежностью и любовью. Хотя Кристина пару раз и перехватывала направленные на Ульва девичьи взгляды. Решив сразу же расставить все на свои места, она придвинулась к Ульву и положила свою ладошку на его широкую ладонь. Когда же воин улыбнулся ей, Кристина едва не надулась от чувства собственной важности.
Такая совершенно детская выходка рассмешила Гудрун, и даже Кнут позволил себе улыбнуться в густую бороду. Почувствовав смущение, Кристина потупилась.
– А где у вас чердак? – вдруг спросила она, желая отвлечься.
– Рядом с лестницей, как поднимаешься, будет еще одна, – ответил Кнут. – А тебе зачем?
– Да так, хотела вещи наши туда перенести, чтобы здесь не мешались. Народа теперь много.
– Давай я отнесу, – предложил хольд.
– Вы еще не доели. – Кристина встала. – Я сама.
– Дело твое, – не стал спорить старый воин. – Только осторожнее, девочка, мы туда всякий хлам как сложили, так и не заглядывали. Да и лестница крутая – можно запросто шею свернуть. Признаюсь, поэтому я туда и не суюсь – шутка ли, после стольких битв закончить жизнь, упав с лестницы? Вот в Хель смеху-то будет! Но ты молодая, сноровистая – не то что старый вояка.
Сделав вид, что поспешно доедает, Кристина умыкнула со стола несколько кусков хлеба, пару яиц и сыр. Взяв с собой кружку, словно собиралась допить по дороге, она поблагодарила хозяев за вкусную еду и встала из-за стола. Подхватив лежащую у очага сумку и аккуратно сложенные платья, Кристина пошла наверх.
Ступая по скрипучим ступеням, девушка очень переживала, что что-то выронит, но смогла добраться до нужного места без потерь. Когда остальные уже не могли ее видеть, Кристина переложила еду в сумку и закинула ношу через плечо. Забравшись по действительно крутой лестнице, она толкнула рукой деревянную дверцу в потолке и, после того как пролезла в нее, оказалась на чердаке.
Как и предупреждал Кнут – хлама здесь было свалено много: от старой мебели и скарба до срезов ткани и шкур. Стараясь не упасть, Кристина кое-как нашла обходной путь и, обогнув больше напоминающие баррикады завалы, оказалась в весьма уютном гнездышке, что свила для себя хульдра.
У дальней стены, за покосившимся шкафом, прямо под крохотным оконцем, на полу, ровным кругом были разложены, судя по размеру, детские вещи. На этом странном гнезде, свернувшись калачиком, словно довольная кошка, лежала Асе. Для обладавшей чутким слухом и обонянием хульдры появление Кристины не стало сюрпризом. Она села на своей импровизированной кровати и потянулась.
– Какими судьбами? – поинтересовалась Асе, сладко потягиваясь и зевая.
– Да так. – Кристина села рядом. – Как у тебя дела?
– Только не говори, что лезла сюда лишь за этим и… – Хульдра принюхалась: в желтых глазах загорелось любопытство, и Асе плотоядно облизнулась. – Это сыром так пахнет, да?
– Ага. Я тебе поесть принесла! – Кристина быстро выложила перед хульдрой все, что смогла прихватить с собой. – Просто подумала, что тяжело тебе здесь, вот и…
– Спасибо! – Едва ли не со слезами на глазах Асе схватила руку Кристины. – Знала бы я, что ты такая заботливая и миленькая, не стала бы бегать за этим Вигге, чтоб он сгнил в Хель, падаль подзаборная, а сразу бы отыскала тебя! Можешь гладить мой хвост сколько душе угодно!
– Эм… приятно слышать. – От такого напора хуль-дры Кристине стало не по себе. – Но, не стану скрывать, не ожидала услышать нечто подобное от другой девушки.
– Пофему? – спросила Асе, уже успевшая набить рот хлебом и сыром. – Я фебе не нрафлюфь?
– Нет-нет, что ты… – Кристина осеклась, когда увидела, как из рыжих волос Асе поднялась пара острых лисьих ушек.
– Кто-то идет! – встревоженно проронила хульдра и прижала ушки к голове так, что те растворились среди густых волос. Судорожно проглотив пищу, она вскочила. Жадно взглянув на оставшуюся еду, Асе схватила кусок хлеба, сунула его в зубы и дернулась в сторону окошка.
– Нет! – вдруг ухватила ее за руку Кристина. – Зачем тебе бегать? Ты же не сделала ничего плохого!
