– Я не питаю иллюзий насчет тебя, Ризанд. Скорее в аду погаснут все костры, чем ты поблагодаришь меня за что-либо.
– Как поэтично!
Он глухо зарычал.
Я не узнавал Тамлина. С какой легкостью он заглотнул наживку. Нынче разозлить его – раз плюнуть. Я напомнил себе о стене, о прочном мире, в котором мы так нуждались. И все же, не удержавшись, сказал:
– Ты несколько раз спасал жизнь моей истинной пары. За это я всегда буду тебе благодарен.
Слова попали в цель. «Моей истинной пары».
Это был удар ниже пояса. Я имел все – все, чего желал, о чем мечтал и вымаливал у звезд.
Тамлин не имел ничего. Все, что когда-то ему было дано, он бездумно расточил. Он не заслуживал ни жалости, ни сострадания. Нынче его удел – пустые комнаты, пропитание, которое он вынужден добывать охотой, колючки вместо цветущего сада и подобие жизни. Это он вполне заслужил.
– Она знает, что ты здесь?
– Разумеется, знает.
Я умолчал о том, какое выражение лица было у Фейры, когда я предложил ей отправиться со мной ко Двору весны. Раньше, чем она ответила, я уже знал: видеть Тамлина она категорически не желает.
– Фейра не меньше моего обеспокоена тем, что твои границы не охраняются. Мы надеялись на противоположное.
– После разрушения стены мне понадобилась бы целая армия.
– Это несложно устроить.
Тамлин вновь глухо зарычал. Под костяшками блеснули когти.
– Я не пущу твой сброд на свои земли.
– Мой сброд, как ты их называешь, принял на себя основной удар в войне, где участвовал и ты. И твоя помощь не забыта. Если тебе нужны дозорные, я отряжу воинов.
– Для защиты смертных от нас? – с усмешкой спросил Тамлин.
У меня руки чесались от желания вцепиться ему в горло. Вокруг пальцев уже клубились тени – предвестницы когтей.
Я ненавидел этот кичливый дом. Ненавидел с той самой ночи, когда пролил здесь кровь. Но даже если бы я залил кровью весь Двор весны, это не возместило бы мне потерю. Не воскресило бы мать и сестру, чьи крылья отец Тамлина прибил к стене кабинета как охотничий трофей.
По словам Фейры, Тамлин давным-давно сжег крылья. Это ничего не меняло. Мои близкие погибли не от его рук, однако главным виновником я считал его. Тамлин сообщил отцу и братьям, в каком месте я условился встретиться с матерью и сестрой. Он палец о палец не ударил, чтобы предотвратить расправу.
Мне до сих пор снились отрезанные головы в корзинах. Страх и боль, запечатленные на лицах в последние мгновения жизни. Я видел их всякий раз, глядя на верховного правителя Двора весны… В ту кровавую ночь мы с Тамлином оба лишились отцов и стали верховными правителями своих дворов.
– Да, для защиты смертных от нас, – убийственно спокойным голосом подтвердил я. – И для сохранения мира.
– Какого мира?
Тамлин убрал когти, скрестил руки на груди. Летом, на поле сражения, они были крепче и мускулистее.
– Ничего не изменилось, – продолжал он. – Стена исчезла, а все остальное осталось прежним.
– Нам по силам это изменить. Сделать мир лучше. Единственное – мы должны двигаться в правильном направлении.
– Я не пущу на свои земли ни одного головореза Двора ночи.
Тамлин добился, что подданные его возненавидели. Фейра рассказывала, как он обращался с гвардейцами.
Но слово «головорез» стало последней каплей. Я не хотел, чтобы гнев заслонил мой разум. Тем более при Тамлине.
Я встал. Тамлин не двигался.
– Во всем, что случилось, ты виноват сам, – тихо произнес я.
Гнев, высказанный тихим голосом, задевает сильнее, чем крик. Это я знал с давних пор.
– Ты выиграл. – Тамлин плюнул под ноги и подался вперед. – Ты заполучил свою истинную пару. Неужели тебе этого мало?
– Мало, – ответил я, и мой ответ эхом разнесся по библиотеке. – Ты едва не уничтожил ее всеми мыслимыми и немыслимыми способами.
Тамлин оскалил зубы. Я оскалил свои, больше не собираясь сдерживаться. Пусть моя магическая сила прогремит по библиотеке, всему особняку и окрестным землям.
– Но Фейра пережила это. Пережила твои издевательства. Но тебе было мало. Ты и дальше хотел ее унижать. Такой способ вернуть любимую женщину еще никогда и никому не помогал.
– Убирайся.
Но я еще не закончил:
– Ты заслуживаешь всего, что выпало на твою долю. Этого жалкого, опустевшего дома, разоренных земель. Мне плевать, что когда-то ты пожертвовал крупицей жизни ради моего спасения. Мне плевать, что ты до сих пор любишь мою истинную пару. Ты считаешь, будто спас ее от правителя Сонного королевства и еще от тысячи врагов. Мне и на это плевать.
Моя речь напоминала холодную реку с плавным течением.
– Надеюсь, остаток дней ты проведешь здесь в запустении и одиночестве. Это куда более справедливое возмездие, чем смерть.
Фейра пришла к такому же заключению. Я согласился с ней, но истинный смысл понял только сейчас.
В зеленых глазах Тамлина появился звериный блеск.
Я был готов к этому. Я даже хотел, чтобы так случилось. Ждал, когда он вскочит с кресла и накинется на меня, выпустив когти.
Кровь гудела в моих жилах. Магическая сила свернулась в тугую пружину.
Наш поединок превратил бы особняк в груды развалин. А потом моими стараниями от обломков камней и деревьев не осталось бы ничего, кроме черной пыли.
Но Тамлин лишь молча смотрел на меня. Потом опустил глаза и повторил:
– Убирайся.
Я моргнул, больше ничем не выказав удивления:
– Что, Тамлин, нет настроения для потасовки?
Он не взглянул на меня, произнеся в третий раз:
– Убирайся.
Он был сломлен. Не внешними силами, а своими действиями и решениями. Но это меня не волновало. Он не заслуживал моей жалости.
Когда я совершил переброс и вокруг заклубился черный ветер, в душе возникло странное ощущение пустоты.
Особняк не окружала магическая защита. Кто угодно мог переместиться сюда или даже явиться и перерезать ему горло во сне.
Тамлин как будто и ждал такого исхода.
Фейру я встретил на улице. Судя по мешкам, она покупала подарки. Я приземлился рядом, потревожив пушистый снег. Она улыбнулась. И словно ударила меня в сердце.
Улыбка погасла, едва Фейра увидела мое лицо. Мы стояли посреди шумной улицы. Забыв об этом, она коснулась моей щеки и спросила:
– Настолько скверно?
Я лишь кивнул, наклоняясь к ней. Слова не выговаривались.
Фейра поцеловала меня в губы. Ощутив тепло ее губ, я понял, что озяб.
– Пойдем домой. Заодно и прогуляешься немного, – сказала она, беря меня под руку.
Я взял у нее часть мешков, и мы пошли. Пересекли мост, под которым поблескивали отчаянно холодные воды Сидры, затем двинулись вверх по крутым холмам. На ходу я рассказал ей о встрече с Тамлином, не утаив ни одного слова.
– Если вспомнить твои отчаянные словесные перепалки с Кассианом, должна сказать, что ты проявил похвальное терпение, – сказала она, выслушав мой рассказ.
– Мне не понадобилось сыпать ругательствами, –
