– Пусть у тебя тоже будет немного света, – сказал Корней и закрыл дверь на засов.
* * *Собирали ветки в гостиной после очередного разрубленного дерева. Какие-то разламывали и кидали в камин, какие-то выносили за дверь.
– Надо думать, что делать дальше, – сказал Корней, упираясь рукой в поясницу и потягиваясь, – почему мы не обсуждаем дальнейшие действия? Живем тут, как будто так все и должно быть.
– А что ты хочешь обсудить?
– Во-первых, у нас человек взаперти. Сколько он там уже сидит? Два? Три дня? Надо что-то решить уже с ним. Отпускаем мы его или… оставляем там, я не знаю… навсегда, что ли, или как? Я вообще не понимаю ничего. Во-вторых, надо куда-то уходить отсюда, а если мы не уходим, то надо решить, как жить здесь. Хотя бы в теории понять, что к чему.
– Ты сам недавно говорил, что идти куда-то нет смысла. – Старик аккуратно положил охапку веток на пол и сел. – Я считаю, что погодные условия сейчас на всей планете одинаковые. Если уйдем, погибнем на холоде. Я предлагаю ничего не делать.
– А как быть с едой?
– Никак, нам негде ее взять. Будем ждать и надеяться на чудо.
– Я не верю в чудо.
– А исчезновение Солнца, по-твоему, не чудо?
– Если мы чего-то не понимаем, это не значит, что случилось чудо. Что за средневековое мышление? Ты вроде ученый, должен понимать это.
– Никому я ничего не должен. Остаемся здесь, идти некуда.
– Хорошо, я согласен. Теперь надо определиться с Почтальоном.
– Мы о нем уже говорили. Я боюсь его отпускать, он неадекватный. А еще он может нам отомстить за такое обращение с ним. Пусть сидит в кладовке, будем его поить водой и давать свечи, пока они есть. Какая ему разница, где сидеть: в кладовке или тут с нами?
– Значит, мы никуда не идем и живем здесь, а Почтальона не выпускаем? – сказал Корней, сжимая и разжимая кулак больной руки.
– Да, как я уже и сказал, ничего не делаем, любые действия только усугубят положение.
– Мы опять так ничего и не решили. Бездействовать – означает ждать смерти.
– Или чуда.
Старик встал с пола и выкинул оставшиеся ветки за порог. Корней сидел и держался за руку. На лице была гримаса боли.
– Ты чего?
– Руку кольнуло. Уже прошло.
– Давай-ка разбинтуем твою голову, бинт уже весь черный, и руку тоже посмотрим. Столько дней прошло с момента нападения медведя, у тебя уже все должно зажить… по идее.
– Ну, давай.
Корней сел на диван. Старик налил в таз немного воды, кинул в него какую-то тряпку и поставил рядом с собой. Срезав узел и размотав большую часть бинта, понял, что он прилип к болячке. Рана на лбу зажила вместе с куском бинта. Старик промокнул тряпку в тазу с водой и протер лоб юноши. Корней сидел абсолютно спокойно, никаких болевых ощущений он не чувствовал.
– Надо было раньше снять бинт, – сказал Старик, – если я его оторву, то вместе с болячкой.
– Обрежь все лишнее, а то, что останется, отвалится потом само.
Старик взял копье за лезвие и срезал лишние куски бинта. В тусклом свете камина рана на лбу Корнея выглядела жутко, как черный нарост с вкраплениями вросшей грязной ткани бинта, от середины лба и до уха.
– Точно не болит ничего?
– Да точно, точно. У меня рука не проходит никак, а про лоб я и забыл уже.
– Сними куртку, надо посмотреть хоть на твою руку.
Корней снял верхнюю одежду. Закатал рукав кофты на больной руке и повернулся левым боком к Старику.
– Давай-ка раздевайся вообще по пояс.
Корней снял кофту, застрял головой в водолазке, пытаясь снять и ее. Старик помог парню раздеться. Втянутый живот с торчащими ребрами, выпирающие ключицы и сутулая спина. Бледный, грязный и истощенный, Корней разглядывал свою руку, которая с виду казалась абсолютно здоровой.
– Где болит? – спросил Старик.
– От локтя до запястья.
– Кажется, немного припухла.
– Сам вижу, что припухла.
– Дай-ка я. – Старик слегка потянул его за руку.
– Тихо, тихо! – закричал Корней. – Говорю же, болит!
– Непонятно, что с ней. Может, связки порвал, может, сломал и срослось криво. Сильно болит?
– Когда как. Иногда ноет, иногда сильно стреляет, иногда вообще не болит.
– Ладно, одевайся.
– Помоги руку в рукав просунуть.
* * *Когда Корней проснулся, Старик сидел у камина и рассматривал банку с остатками мяса. Протер глаза и с трудом встал с кровати. Каждый раз, просыпаясь, он чувствовал сильную слабость и головокружение. Старик повернулся в его сторону и позвал жестом руки.
– Сейчас, – сказал Корней, разминая шею.
Старик сунул ложку в консервную банку, зачерпнул половину того, что там было, и, не мешкая, положил себе в рот. Поставил банку на пол и посмотрел на Корнея.
– Это последняя еда, – сказал Старик.
– Мне кажется, что я давно ничего не ел. Что такое по ложке в сутки?
– Зато почувствуешь, когда совсем перестанешь.
Корней подошел к Старику, взял банку и доел остатки, потом сел рядом.
– Сколько мы еще сможем прожить без еды? – спросил юноша.
– Может, несколько недель, может, месяц. Но нам обязательно повезет и случится что-нибудь хорошее.
– Чудо?
– Чудо.
– Ты знаешь, как это – умирать от голода? Это больно?
– Точно не знаю. Скорее всего, не очень приятно. Я читал, что после полного истощения организма смерть наступает в результате сердечного приступа.
– Старик.
– Что?
– Это может прозвучать странно, но я бы хотел помыться.
– Не понял.
– Поможешь мне натопить снега в ванную?
– Корней, ты в своем уме?
– Поможешь?
Старик напрягся, потом вдруг улыбнулся.
– А давай, – сказал он, – я тоже помоюсь.
Несколько часов набирали и топили снег в камине. Вода в ванной успевала остыть, пока таяла следующая порция снега. В итоге набрали треть ванны. Вода была комнатной температуры, этого вполне достаточно. Корней зажег свечи и прикрыл дверь, оставив небольшую щель. Закрыться в слабо освещенной комнате ему было страшно. С трудом снял с себя все вещи и залез в ванну. Вода тут же стала мутной. Корней радовался и не верил тому, что происходит. Хоть что-то приятное за последнее время. Было прохладно, но вылезать не хотелось. Лежал и смотрел на свои ноги.
Как мало теперь мне надо для счастья. В прежней жизни, чтобы почувствовать себя счастливым, должно было произойти что-то грандиозное, а сейчас любая приятная мелочь – уже великая победа.
– Ну как там?! – раздался голос Старика из гостиной.
– Удивительное ощущение, так и лежал бы тут!
– Не холодно?!
– Нормально!
Корней полежал еще минут десять и вылез. Вытерся грязной водолазкой и кинул ее в ванную. Следом закинул и остальные вещи. Оставил только кофту. Завязал ее на пояснице и начал полоскать одежду.
– Ты чего там плещешься?! – крикнул Старик.
– Вещи стираю, сейчас выйду!
Вскоре вышел из ванны в ботинках, обутых на босу ногу, в кофте на поясе и в куртке. В руке был комок мокрой
