Так стыдно стало, щеки сразу запылали.
* * *— Отправляемся, — приказал супруг, и в руках орков зажглись десятки факелов.
Азгорд прошел мимо Хаша, усадил меня на Снежка, живого, между прочим, даже шерстка осталась целой.
— А няня? — подала я голос.
Супруг взобрался сзади, после чего сразу прозвучал ответ:
— Спит в вашей карете!
Я удивилась. Думала, они бросили эту колымагу еще во время нашего первого знакомства, а выходит, что нет.
— И ты спи! — раздраженно бросил супруг. Не стала возражать, уткнулась в обнаженную мужскую грудь, вдыхая исходящий от Азгорда терпкий аромат тимьяна.
Коснулась его кожи, в который раз удивившись, как ему только не холодно. Теснее прижалась, желая поделиться своим теплом. Чмокнул в макушку, от чего я расплылась в блаженной улыбке, медленно погружаясь в беспокойный сон…
Что-то меня смущало во всей этой ситуации, что-то настораживало, беспокойство какое-то, не сильное, но все равно не дающее полностью расслабиться. И ощущение это, как будто кто-то следит все время, незримый и пугающий…
— Заколка! — воскликнула, вспомнив, что оставила ее в шатре. Азгорд, нахмурившись, как-то странно посмотрел на меня, и это меня немного напрягло, тем более что предпринимать какие-либо действия по поводу моей потери он не торопился.
— Нам надо срочно вернуться! — выкрикнула я.
— Нет, — прозвучал четкий ответ.
— Но… — попыталась возразить.
— Нет.
— Ты же мне даже собраться не дал! — возмутилась я, смачно выругалась и ударила его по груди кулачком.
Удивился, причем не от того, что я его стукнула, думаю, он этого даже не заметил, а вот на повышенный тон и выражения, не свойственные леди, внимание обратил.
— И не надо на меня так смотреть, я тоже ругаться умею, при острой необходимости, — выпалила в свое оправдание. — Разворачивай своего коня!
— Не забывайся, — прорычал орк предупреждающе.
Не хотела плакать, но вынудил!
Всхлип, еще один, и ведь понимаю, что глупо возвращаться из-за одной заколочки, не просто же так мы ночью выехали, но… она мне нужна, действительно нужна.
Поддержки никакой, и слезки мои никого не трогают, а от этого еще обидней, поэтому, не придумав ничего умнее, я просто сказала:
— Хочу к няне!
Напрягся весь, блеснув в темноте своими звериными глазами.
— Хаш, — позвал он.
— Да?
— Как выглядит твоя заколка? — раздраженно поинтересовался у меня супруг.
— Она такая красивая, из войлока нежно-лилового цвета, — решила поиздеваться малость, точно зная, что они понятия не имеют, что такое войлок.
Супруг прищурился, наблюдая, как я театрально вытираю слезинки.
— Понял, — отозвался в стороне Хаш, чем сильно меня удивил, и скрылся.
Мы с Азгордом молчим, взглядами боремся.
— Вот, — спустя несколько минут послышалось за спиной, и мне протянули мой цветочек.
— Благодарю, — прошептала, подарив ослепительную улыбку спасителю, и потянула руку к своей вещичке, но Азгорд оказался быстрее.
— Заколочка? — задумчиво произнес он, пристально рассматривая ее.
— У нее стебелек гнется, поэтому ей очень удобно закалывать волосы! — выпалила, желая поскорее вернуть себе свое творение.
Азгорд оторвал взгляд от искусственного пиона и уставился на меня.
— Она тебе так дорога, что ты готова все войско развернуть на ее поиски?
— Да, — произнесла твердо.
— Тогда у меня ей будет надежнее, — послышался безапелляционный вердикт.
Не хотела ему делать больно, но орки по-другому просто не понимают!
— Верни! — воскликнула, набросившись на него, словно дикая кошка. В конце концов, я не изнеженная барышня и могу за себя постоять.
А вот муж, как, оказалось, был абсолютно не готов к такому развитию событий. Мы свалились с варга. Азгорд лежит, очумело взирая на меня, а я верхом на нем восседаю. Темно, вокруг факелы горят, а на мне только одна полупрозрачная мужская рубаха, которая так некстати еще и с моего плеча немного соскользнула.
— Ты живой? — тихо спросила мужа.
— Шани, — прошипел он.
— Заколочку! — так же безапелляционно заявила я.
Он не отдал! Сила оказалась на его стороне. В итоге мне, как покорной жене, остается только тихо лежать в карете, управляемой неповоротливым орком, и помалкивать. И мое невиданное доселе смирение из-за того, что меня связали по рукам и ногам, затем закутали в жаркий мех и снова связали уже поверху, да еще и кляп в рот засунули! Трясусь на починенном диванчике, скрючившись в три погибели, на принцессу, тоже связанную и с кляпом, смотрю. Молчим. Ну что же, решила первой заговорить:
— Уу у муму мууу? — Ну, и что ты тут делаешь? — гоблинский перевод, прям.
— Мууу, ну нуумуу?! — Отдыхаю, не видно?!
— Му м мыммыаца? — И как будем выбираться? — все-таки поинтересовалась Мариша.
Пришлось отвечать:
— Ммоуца! — Молча!
Вот черт! И чего, спрашивается, муж так рассердился?.. Как будто я особо опасный преступник, аж обидно как-то, а ведь в его понимании я всего лишь ребенок. Разве можно так с детьми обращаться?!
— Мммуу ма мум! — дала я распоряжение, что означало: «Падай на пол!»
— Муу? — Чего? — переспросила Мариша, приподняв одну бровь.
Фыркнула.
О боги! Все сама, все сама!..
Эх, изящно скатиться на грязный пол не получилось, поэтому грохнулась как бревно. Жирной мохнатой гусеницей подползла к Марише и, кое-как сев, боднула ее головой, чтобы повернулась, руки-то у нее за спиной связаны.
Общими усилиями избавились от моего кляпа. Ура!
— Ух, как хорошо! — радостно воскликнула я.
Определенно, кляп — это мерзкая вещь, даже несмотря на то, что рот мне заткнули на удивление чистым платком.
— Ммммуууммумм!
— Да помню я о тебе, помню! Поворачивайся уже.
Операция по освобождению принцессы оказалась куда сложнее, чем мне представлялось, но общими усилиями, мы добились результатов.
— Няня, няня давай сбежим! — выпалила принцесса, и зачем я ей только рот освободила!?
— Они же добрые! — возразила ей.
— Злые они! — возмутилась Мариша, нахмурив брови.
