Да, орки грубы по природе своей и безжалостны. И несмотря на то что когда-то были эльфами, они не знают, что такое настоящая любовь, ласка, забота. Поэтому, обитая кланами, они не живут, а выживают, завоевывают, порабощают. А ведь есть и другая сторона семейных отношений, нежная, трепетная… в каждом прикосновении, в каждом поцелуе. Я ломала устои Азгорда, не давая ему обезуметь от дикой страсти, заставляя запомнить каждый миг, почувствовать, осознать… А когда все закончилось, легла обессиленная к нему под бочок, греясь его теплом и делясь своим.
Легкий поцелуй мужа в висок — лучше тысячи слов, улыбнулась этой ласке, уплывая в мир сновидений, так и не сказав ему ни слова.
* * *Утро.
Вроде под шкурой лежу, а все равно холодно. Поднялась на локти — в шатре нет никого. И тишина такая странная. Слышу, идет кто-то. Плюхнулась обратно, притворившись спящей.
Азгорд. Зашел, поставил деревянные ведра с водой. Приблизился к лежанке, присел на корточки, коснулся пряди моих волос, легким движением отодвинув ее в сторону.
— Просыпайся, нам надо двигаться дальше.
Нехотя открыла один глаз, потом второй, хмурый какой-то супруг, задумчивый. Улыбнулась. Улыбнулся в ответ, жуткое зрелище, уж больно кровожадно выглядит.
— Умывайся, я сейчас принесу завтрак, — буркнул, встал и ушел.
Подскочила, ополоснула лицо, вода оказалась теплая. Неожиданно, ведь мог и ледяной принести.
Огляделась в поисках своих бриджей. Нет нигде. Ох, и злость меня накрыла! Вот, значит, как! Заботливый, как же! Поди, опять уничтожил мои вещички, а теперь, чтобы я его живьем не съела, решил подлизаться! Не выйдет! Подошла к его сундуку, распахнула. Натянула одну из рубах, которые он, кстати, не носит, но тем не менее они у него имеются. Достала очередные бриджи. Ножниц, конечно, под рукой не оказалось, а вот секира… очень удачно поблескивала рядом с ложем. Взяла ее. Тяжелая зараза! Кое-как приволокла к штанишкам и, замахнувшись, полетела назад.
— Шани! — гаркнул супруг, поймав оружие, ну, и меня заодно. — Тебе никогда не говорили, что чужое брать нельзя?
И это мне говорит Орк?!
— Нет! — рявкнула в ответ, выскользнув из его рук. — Где моя одежда?!
— Там! — выкрикнул в тон мне Азгорд и кинул секиру.
Обернулась, оценила меткость, а заодно и свои разрубленные вещи, до этого аккуратно сложенные на пенечке.
И что сказать по этому поводу?
— Только не плачь! — грозно предупредил муж.
— Я не плачу!
— Вот и не плачь!
— Вот и не плачу! — а сама уже всхлипываю. Уткнулась ему в грудь, дабы заглушить рвущиеся наружу звуки. Что поделать, сама виновата!
— Ты плачешь? — спросил.
— Нет!
Азгорд неуверенно коснулся моих волос и похлопал меня по макушке.
— Перестань! — рыкнул раздраженно, потому что эта «нежность» только усилила мое слезотечение. — И в чем мне идти теперь? В панталонах?!
Зарычал, подняв меня под мышки.
— Садись и ешь! — и не слушая возражений, усадил меня на шкуру, вручив сверток.
Шмыгнула носом, вытерла со щек слезы, наблюдая, как орк, выдернул из пенька секиру и поставил ее в сторону. Потом поднял мои панталоны, которые, благодаря грозному оружию, стали совсем коротенькими.
— Слегка подштопать и вполне нормально! — выдал супруг, отложив их в сторону. Ну, да, только на что это тогда будет похоже?
Свою рубашку он сразу отшвырнул, так сказать, на тряпки, а вот на кожаных штанишках решил задержаться, крутя и вертя их в разные стороны.
— Ешь! — рявкнул, даже не посмотрев в мою сторону.
Я быстро раскрыла сверток, в котором оказались еще теплые кусочки мяса. М-м-м, аромат-то, какой! Откусила, наблюдая за каждым движением орка, который опять в сундук свой полез. Вот все что угодно ожидала, но то, что он вытащит оттуда здоровенную иголку с продетой в нее грубой льняной ниткой, даже представить не могла!
Черт, аж подавилась!
Подошел, похлопал по спине, вручил бурдюк и удалился к сундуку. Не глядя, сделала большущий глоток… крепкого вина! Снова подавилась. Опять подошел, похлопал, отнял бурдюк, попробовал, что в нем, и, вручив другой, снова вернулся к своему занятию. А мне так хорошо на душе стало, тепло. И голова немного закружилась.
Смотрю на мужа, улыбаюсь, а он такой сосредоточенный и смешной с иголкой в руке, в три раза превышающей размеры обычной.
Не сдержалась, хихикнула. Взглянул на меня хмуро и стремительно пришил каждую из отрубленных штанин.
— Кому скажешь, прибью! — прозвучало грозно, но неубедительно.
Отложила мясо в сторону, и на цыпочках подошла принимать работу. Шикарно! Да-да, теперь даже и не знаю, как это носить, с учетом того, что одну штанину он пришил к своей!
Дернула. Безуспешно. Хорошие нитки, крепкие.
Супруг принялся смачно ругаться на своем оркском наречии.
— Стоп! — скомандовала, пока он еще и в своих штанах дыру не сделал. — Ножницы есть?
Почему-то мы синхронно посмотрели на секиру.
— Я сам!
Сам, так сам, я и не спорю. Встал, взял оружие и одним точным движением срезал нитки.
— А вот теперь я сама! — забрала штаны и, усевшись на мех, принялась штопать.
Как хорошо, что моя шубка отдельно от остальных вещей лежала, хоть что-то осталось целым.
— А ты, оказывается, умеешь шить, — улыбнулась, глянув на Азгорда исподтишка. Хотя трудно назвать его кривые стежки шитьем, но все равно приятно, поэтому вторую штанину решила оставить как есть.
— Нет! — раздался тихий, но раздраженный рык.
Ну-ну.
— Ты все? — поинтересовался муж, нависая надо мной.
— Почти, — пробормотала, завязывая узелок.
— Одевайся! — рявкнул, захлопнув свой сундук.
Оделась, правда, кое-кому пришлось за целыми панталончиками сбегать, не на голое же тело штаны натягивать.
— Идем, — буркнул, как только я второй сапог натянула, и открыл полог.
— Зима! — воскликнула, выбежав из шатра.
Снег, много снега! Повсюду! Так непривычно и необычно! Зачерпнула горсть — мягкий, пушистый. Скомкала влажный комок,
