– Гарольд, а чего тот морпех, с которым мы тогда поцапались, больше не стреляет? – вспомнил я стрелка, который тяжело воспринял поражение от меня.
– Так он спился. После войны забросил и стрельбу, и семью, не знаю, жив ли еще, – ответил Фоули.
– Ясно. Вон тот, что в армейской одежке, хорош, – я указал Гарольду на одного парня, что отстрелялся сразу после меня.
– Точно. Сто из ста, как ты когда-то. И молод еще.
– Такому, – я покачал головой, – и проиграть не стыдно. Сразу видно, что не хамло, как тот морпех, нормальный парень.
– С Арканзаса он, тоже воевал, медаль Конгресса! – вступил в диалог молчавший до этого Мак-Артур.
– Теперь мне будет не по себе, если вдруг выиграю. Достойный человек.
– Это точно, – кивнули оба моих собеседника.
В этот момент меня отозвал Петр.
– Чего хотел?
– Ты брось давай сердобольничать, – сказал он жестко по-русски.
– Ты о чем?
– Медаль Конгресса у него. А у самого? – ехидно спросил Петя.
– А я что?
– Попробуй не выиграть только! – вновь жестко, но в этот раз уголки губ у друга дрогнули, и он расплылся в улыбке.
– И не думал даже. Просто человек достойный, надо отдать ему должное.
– Ты ведь специально промахнулся два раза, – Петя заглянул мне в глаза.
– Все-то ты, сволочь, замечаешь! – ругнулся я. Я действительно слукавил. Решил, что не хочу сразу привлекать внимание, вот и сделал такой результат.
На следующий день на стрельбище оказалось много народа. Была суббота, вот и приехало больше людей, чем вчера. Стрелков, наоборот, убавилось. Порог по очкам не прошли примерно двадцать человек. Настреляли меньше девяноста очков. Вчера предварительные были с дистанции пятьсот ярдов. Сегодня уже начинается основная программа. Восемьсот ярдов, а это уже далеко. Стрелков вообще осталось тридцать четыре человека, это со всех Соединенных Штатов, а сегодня, я чую, отсеется еще как минимум половина. У многих результаты вчера были на грани.
Так и вышло, как думал. В финал прошли ровно десять стрелков. Причем на первом месте был арканзасец. Я, уже не специально, допустил один промах. Ну, одну девятку из десяти выбил, остальные точно в центр. Похоже, история повторяется, и я вновь попал на человека, который мне ни в чем не уступает. Скорее даже наоборот.
– Джейк, как думаешь? – Мак-Артур волнуется, надо постараться, блин, эти мужики реально мне доверились, я последняя надежда их клуба и всей Калифорнии. Из штата были еще три стрелка, но уже вылетели.
– Не буду думать, буду стрелять, ладно? – Петя хлопнул меня по плечу. – Да?
– Отойдем, – шепнул Петр на родном языке.
Мы отделились от группы болельщиков и встали возле дерева, здесь хоть тенек был, а то совсем жарко.
– После седьмого ты торопишься, я заметил. Промахнулся девятым, но десятый вытянул. Вспомни, как в Сталинграде лежал, часами!
– Да уж, было дело. – В голове поплыли картинки. Холодно, город весь черный от грязи и копоти. Разруха. А впереди, где-то в двух сотнях метров, лежит нацистский шакал, что убил за два дня девятнадцать наших парней, рядовых и командиров.
– Вот, – подчеркнул друг, – иди и сделай то, зачем вообще пришел. Один промах – и вновь умрет кто-то из наших друзей.
Это, конечно, перебор, Петя и сам понимал всю абсурдность своей речи. Но он хотел настроить меня на нужный тон.
По жребию мне выпало стрелять первым. Очень не люблю это, но что делать, когда такие правила.
– Помни, за тобой – люди! – шепнул мой друг Петр, когда я направился на рубеж.
Тысяча ярдов. Черт, раньше мне не казалась эта дистанция такой уж длинной. Буквально два дня назад, на тренировке, я спокойно делал все как нужно, неужели сейчас я затрясусь, боясь проиграть, и скомкаю всем праздник? Да хрена, всем врагам назло!
Сплюнув мысленно под ноги, я сделал шаг вперед и лег на позицию. Первые пять выстрелов делаю быстро, едва ли минута прошла. Не вставая и не отрывая взгляда от мишени, я на ощупь засовываю патроны в приемник. Закрыв затвор, гляжу в прицел. Сейчас в роли мишени уже не круг с цифрами, а всего лишь один маленький, меньше прошлой «десятки» кружок белой бумаги. Тут или попадание, или… К черту, как стрелял, так и надо стрелять, не задумываясь, что это последние, а значит, самые важные выстрелы. На какой-то момент в голове всплыли Петины слова, затем я словно увидел его самого, лежавшего без движения на земле, подстреленного фашистским снайпером. Тогда, не зная точно, убит мой друг и брат или ранен, я сделал очень сложный выстрел – и выиграл.
Следующие пять выстрелов прозвучали словно очередь из автомата. Я сделал то, чего хотел от меня Петя. Вокруг меня был Сталинград, а я – солдат. Очнулся, когда меня подняли с земли Фоули и Мак-Артур и принялись хлопать по спине.
– Да что вы разошлись-то? – отмахивался я.
– Молодец, мы верили!
– Еще ничего не кончилось, забыли, как в прошлый раз мы до мили дошли?
– Вот черт, надеюсь, этого вновь не случится, а то я сердечные капли дома оставил! – всерьез заявил оружейник. Это для него как нам, русским, в двадцать первом веке наблюдать за игрой сборной России по футболу. Валидол тогда в аптеках расходился на ура.
И все же случилось именно то, чего я так не хотел, но ждал. Было бы глупо думать, что этот парень «сольется» на тысяче ярдов. Я же вижу, как он стреляет. Споры судей были недолгими. Нам предложили выбрать одну дистанцию и закончить на ней. Не будем, как в прошлый раз, двигать по сотне с каждым выстрелом.
– Выбирай сам, мне все равно, – равнодушно сказал я стрелку-конкуренту.
– Мне так же, пусть люди выберут, – предложил парень.
Судьи задали вопрос зрителям. Из-за шума и криков было не разобрать, кто и что говорит. Люди тупо спорили. Пришел на выручку я сам.
– Давай полторы, что ли? – предложил я.
– Может, сразу две? – Черт, я совсем не тренировался с этой винтовкой на такую дальность. Но и отступить не могу.
– Как хочешь, – кивнул я.
– Калибр оставляем? – с интересом спросил арканзасец.
– У меня есть «триста семьдесят пятый», но, если честно, мне он не сильно нравится.
– Я тоже не хотел бы менять, меня и «Спрингфилд» устраивает, – кивнул соперник.
– Тогда, – я чуть задумался, – сколько выстрелов?
– Три, пять? – парень понял, о чем я. Вытащить достойные очки десятью выстрелами на такой дистанции не реально. Перед зрителями будет неудобно. Да и честнее так будет.
– Прошлый раз мы стреляли по три патрона. Может, этого и хватит?
– Думаю, да, – согласился стрелок. Черт, отличный парень, прям моя копия.
– Стреляйте вместе, чтобы честнее было. Все будут в равных условиях, – сказал кто-то из судей.
