— Нет, тебя я перевести не смогу.
Как будто в обычном мире я перестала существовать. Как будто король Зимояров вырвал меня оттуда с корнем.
— Значит, придется как-то заставить его перевести меня, — хмуро заключила я.
Он ведь и сам так говорил: мне не попасть домой без него. Оставаться по эту сторону, когда мой любезный супруг встретит свою безвременную кончину, мне вовсе не хотелось. Зимояры едва ли примут меня как свою королеву. По крайней мере, пока я не научусь сама творить бесконечные зимы, или выдергивать из-под земли снежные деревья, или что там еще полагается делать здешним владычицам.
План мы придумали достаточно быстро: собственно, и придумывать-то было особенно нечего. Договориться о месте и времени и в надежде на чудо предпринять безумный бросок.
— Демон днем никогда не приходит, — сообщила мне Ирина. — Только ночью. Не знаю, почему так. Днем у него уже сколько раз был случай меня поймать. Вот сегодня, к примеру, я была одна… ну почти одна. — Она помолчала и прибавила задумчиво: — Когда мать царя приговорили к сожжению за ведовство, это все случилось днем. Ее и схватили днем, и сожгли до захода солнца.
— Ночью так ночью, — кивнула я, а сама все размышляла: как бы заставить короля привезти меня домой? — Царь согласился бы вернуться в Вышню? — медленно проговорила я вслух. — Через три дня?
— Согласится он разве что меня прикончить, — мрачно пробурчала Ирина.
Мы договорились обо всем, и она осталась со своей нянькой, а я направилась к саням. Балагула ни о чем не спрашивал: ему не терпелось поскорее уехать. Весь обратный путь я ничего не видела. Голова у меня шла кругом, а в животе бурчало от страха и злости.
Конечно, мне было страшно. Я боялась в это ввязываться, боялась, что не получится, — и боялась, что получится. Наша затея сильно смахивает на убийство. Да что уж там: глядя правде в глаза, если мы преуспеем, это и будет самое что ни на есть убийство. Но ведь Зимояр сам считал вполне резонным меня убить. Никаких обетов я ему не давала. Даже непонятно, замужем ли я. Надо будет при случае спросить насчет этого у раввина. Если, конечно, мне еще доведется в жизни беседовать с раввином. Но замужем я или нет, наверняка любой раввин посоветует мне брать пример с Юдифи и срубить Зимояру голову при первой возможности.[4] Потому что он враг не только мне, но и всему моему народу. Правда, все эти доводы никак не уменьшали моих трудностей — скорее наоборот.
Балагула остановил сани у подножия крутой лестницы, ведущей к моим покоям. Там на невысоком валуне сидела Цоп — судя по облегчению, мелькнувшему на ее лице, она уже успела вся известись. Я с трудом выкарабкалась из саней — тело у меня совсем затекло от долгой езды. Цоп повела меня наверх так поспешно, что я тут же запыхалась. Мне приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание, и Цоп, пока ждала меня, нетерпеливо покачивалась из стороны в сторону. Она все посматривала вниз, на белую рощу. Я проследила за ее взглядом: белые цветы медленно закрывались, видимо знаменуя приближение ночи. Король, вероятно, будет недоволен, если, явившись отвечать на мои вопросы, он не застанет меня на месте. А вдруг он тогда решит, что раз пропустил вечер, то наш уговор больше не действует? Чего доброго, ему придет в голову исполнить свои супружеские обязанности. Размышляя об этом, я сколько могла ускоряла шаг.
Король ждал в моих покоях, скрестив руки на груди, весь пламенея белой яростью. Его острые скулы и глаза так и сверкали.
— Вопрошай! — прогремел он, едва я переступила порог: в зеркальце, которое он дал мне, солнце уже наполовину скрылось за горизонтом.
— Кто живет в доме на границе ночи? — выдохнула я. Другого убежища я Магрете предложить не могла, но все же хотелось бы верить, что я не оставила старушку на съедение неизвестно кому.
— Никто, — отрывисто произнес король. — Вопрошай.
— Но это неправда, — возразила я. Цоп, с поклонами пятившаяся прочь из покоев, вдруг дернулась, как кобылица, которую хлестнул невидимый кнут. Глаза Зимояра широко распахнулись от гнева; он сжал кулаки и подступил ко мне, будто намереваясь ударить. — Там каша грелась в печи! — выкрикнула я.
Он внезапно остановился и стиснул зубы. Однако через мгновение все же выдавил, завершая свой ответ:
— Насколько мне известно. — И повторил: — Вопрошай!
Я чуть было не спросила снова то же самое. Он весь сверкал от бешенства, белая кожа пошла радужными переливами. А мне вспомнилось, как Балагула подхватил Магрету — словно она не человек, а невесомый куль шерсти. А еще — как Флек и Цоп легко перевернули сундук, полный серебра. Если уж простые Зимояры обладают такой силищей, то на что способен их владыка? Лучше бы мне не заводиться, подумала я. Мне привычно захотелось съежиться и исчезнуть, ускользнуть от грозящей опасности. Я точно опять очутилась среди леса и на меня надвигался Олег с перекошенным лицом и сжатыми кулаками. Забиться бы сейчас куда-нибудь и взывать к милосердию. Страх жарким потоком струился вдоль моей спины.
Каждый раз это одно и то же. Тот же самый выбор: между одной большой смертью и тысячью маленьких смертей. Зимояр сверлил меня взглядом — свирепо, неистово. Но что толку его бояться? Вся его магия, все его могущество не сотворят со мной ничего страшнее того, что сотворил бы Олег в лесу. И можно сколько угодно просить его о пощаде — он прислушается к моим мольбам не больше, чем к ним прислушался Олег. Когда холодные пальцы сомкнутся на моей шее, купить себе жизнь я не смогу. Мне остается лишь выкупать ее понемногу — день за днем, каждый вечер, как Шехерезада, смиренно упрашивать кровожадного супруга, чтобы он продлил мне жизнь до следующей ночи.
Такой договор не по мне. Я рискну и попытаюсь убить короля. Пускай меня почти наверняка ждет неудача. Но я не стану в страхе склоняться перед ним. Я расправила плечи и
