Косса и осторожность? Кажется, бывший пират вообще не знал, что это такое. Но когда во время шумного застолья скромный флорентиец тихо произнес по поводу ведения финансовых дел курии и утекания огромных сумм сквозь пальцы загребущих кардиналов, мол, я бы устроил все не так, Косса буквально впился взглядом в лицо Джованни Медичи.
— А как?
Тот лишь пожал плечами. Вокруг орали в несколько глоток довольно пьяные собутыльники, трезвыми выглядели лишь Бальтазар, которого трудно свалить даже большим количеством вина, и сам Медичи, почти не пивший, видно, из осторожности.
Бальтазар появился в его конторе на следующее утро.
По-хозяйски огляделся в небольшой комнате, зачем-то изучил banco — конторку и скамью, за которыми клерки беседовали с посетителями, поинтересовался у свободного служащего, где сам Медичи. Тот позвать не успел, из второй комнаты вышел Джованни. Поприветствовали друг друга, отошли в сторону для беседы.
— Это… все? — обвел взглядом небольшое помещение Косса.
— Главное в головах, а не в шкафах и стульях.
Косса согласно и слегка удивленно хмыкнул. Про себя он уже решил, что именно этот человек ему и надобен, но не до конца отдавал себе отчет, для чего именно надобен.
Они встречались еще дважды, подолгу беседовали, иногда просто о жизни, но больше всего о способах приумножения денежного состояния, о расчетах, о том, как учитывать разницу в валюте разных королевств и герцогств. Остались довольны друг другом, поняв, что этот союз может принести пользу обоим.
Результатом этих бесед действительно явилась договоренность о будущем новом банке и получении Бальтазаром кредита в двенадцать тысяч флоринов на покупку кардинальской мантии. Никого не ужасала сама необходимость покупать кардинальскую шапку, вопрос только в деньгах. Оба понимали, что никакой кредит Косса возвращать не будет, но расплатится иначе — введением в круг кардиналов курии. Курия — одна из самых щедрых и богатых кормушек не только для самих людей в красных сутанах и красных кардинальских шапках, но и для тех, кто их обслуживает.
По рекомендации Коссы клиентами флорентийского, римского, венецианского и даже неаполитанского отделений банка Медичи стали несколько кардиналов. Умение вести дела с удобством для клиентов и выгодой для себя — Медичи быстро вернули затраченные на кардинальство Коссы средства.
Но и Косса, и Джованни понимали, что это только начало.
Задумок было несколько. Медичи объяснил, как обходит церковный запрет на процент от кредита или займа. Коссе безумно понравилась система «благодарности» в виде права собирать налоги в своих землях или оплаты прибыли товаром. Товары его не интересовали, а вот налоги…
Второй задумкой была организация отделения банка только для курии. Кардиналы не должны толпиться в очереди с купцами, мало того, счета должны быть обезличены!
— Как это? — не поверил собственным ушам Косса. — А как же вы будете знать, что это мой счет, а не чей-то еще?
— По номеру. У каждого такого счета номер, который знаем только мы и владелец.
Несколько мгновений новый кардинал смотрел на своего банкира молча, потом ахнул:
— Вы гений! А можно иметь несколько счетов?
— Да хоть сотню, — пожал плечами Джованни. — И никто не будет знать, откуда и что за деньги на них поступают.
— Для этого требуется банк, который подотчетен только одному человеку…
Объяснений не требовалось. Оставалось лишь стать таким человеком, что и произошло в Пизе при содействии Медичи.
У них уже было отделение банка для курии, способное перемещаться вслед за папой, куда бы тот ни ехал. Номерные счета привязывали кардиналов к банку, а через него к самому Коссе куда крепче любых клятв, данных при посвящении. Но это же многим не нравилось, если против самого Медичи кардиналы ничего не имели, то зависеть от беспокойного папы не очень-то желали.
Косса умен, он прекрасно понимал, что рано или поздно столкновение неизбежно. И тогда на помощь снова должны прийти деньги. Те деньги, о существовании которых вообще никто, кроме него и Медичи, знать не должен.
Пришло время осуществить третью задумку.
Банк в банке, вернее, уже не двойная, а тройная бухгалтерия, которая позволит скрыть средства даже от сотрудников банка. Их немного, во флорентийском отделении пятеро, в римском всего четверо, как и в венецианском. Но и четырех достаточно, чтобы тайное стало явным.
Козимо Медичи приехал в Рим не журить сына, тем более оказалось, что нужно не ругать, а хвалить, а для того, чтобы поручить Козимо третью тайную задумку. Для тройной бухгалтерии требовались и особые записи, их не должны понять чужие, даже если случайно увидят. Именно это — случайный взгляд — было самым опасным.
Когда они говорили об этом с Коссой, как его по привычке мысленно называл Джованни де Медичи, папа задал вопрос:
— Кто будет вести такие записи?
Медичи просто положил перед Коссой лист с немыслимыми каракулями.
— Что это?
Сверху лег второй лист с вырезанными отверстиями, в которые проглянули буквы. И все равно непонятно.
Джованни приставил к краю листа небольшое зеркало. Буквы по ту сторону венецианского стекла сложились в довольно простую фразу. Бровь Бальтазара изумленно приподнялась:
— Кто?
— Козимо.
Такая забава получилась случайно: еще в Пизе, развлекаясь от безделья, Козимо попробовал писать сразу двумя руками — привычной правой и левой. Одновременно получалось довольно легко, то есть левая послушно повторяла за правой все, но в зеркальном отражении. Потом добавили сверху лист с прорезями, получилась шифровка.
Но это буквы, а что делать с цифрами? Х, как его ни отражай, все равно Х.
И вот теперь на помощь приходили арабские цифры.
Немного погодя Козимо пытался объяснить Коссе принцип действия:
— Наложить на чистый лист решетку и в ней записать нужное, потом решетку убрать, а свободное место заполнить буквами без всякого выбора.
Бальтазар, хоть и
