– Смотрите, смотрите, на лошади какой богатый чепрак! Вон, как блестит. Наверное – тоже из золота!
– А звезды, звезды! Вы видите, на чепраке звезды?
– Ордена!
– Лошадей, что ли, тоже награждают?
– А чем генеральская лошадь хуже генерала? Вон какой конь!
Хватая восхищенные взгляды, Михаил Андреевич довольно щурил свои светло-голубые глаза, тонкие губы его, обычно поджатые, на этот раз лучились улыбкой, русые волосы выбились из-под генеральской шляпы, украшенной развевающимся султаном.
Ну, как такой блестящий кавалер мог не устроить бал? Ну конечно же устроил. Прямо в Новом замке – с колоннами, портиками и вытянутой гулкой залой.
В бронзовых, ярко начищенных канделябрах жаром вспыхнули свечи. Грянул еврейский оркестр: скрипки, цымбалы, виолончель и флейты. Заложив руку за спину, Михаил Андреевич пустился в пляс с какой-то богато одетой дамой. Его примеру последовали и офицеры…
Денис Васильевич, недолго думая, предложил руку юной шпионке Насте. Правда, предварительно справился:
– Voulez-vous dansez mademoiselle?
– Je ne sais pas quoi dire… Mais… bon! (Не знаю, что сказать… Но… ладно!) – с неожиданной легкостью согласилась девчонка.
– Только предупреждаю, мадемуазель, вы танцуете только с нами, – предупредил Давыдов, галантно взяв деву под руку.
Та покивала:
– Понятно, понятно. Я же ваша пленница. А не буду танцевать – отправите в Сибирь? Прямо с бала… в кандалах… и вот в этом вот платье!
– Ладно вам смеяться! Танцуем?
– Ну да!
И пошли!!! Загремел оркестр, закружились пары… Чопорный, уже устаревший, менуэт сменялся бодрой полькой, а нарочито медлительный и грациозный па-де-катр – бравурной мазуркой.
Да уж, да уж, натанцевались всласть, и всласть наелись, напились – щедрый генерал Милорадович угощал гостей, не жалея средств.
В особняк возвратились ночью, корнет Розонтов проводил пленницу в отведенные ей покои и там задержался на полчаса… Денис даже хмыкнул: вряд ли у них там все срослось «по-взрослому», скорее, так просто «трещали», болтали ни о чем – все ж таки были ровесниками.
Никто пока на обворожительного «живца» не клюнул, да полковник и не рассчитывал на мгновенный результат… хотя, зная д’Эрувиля, от него вполне можно было ожидать и этого. Тем не менее еще оставалось два-три дня, а может, и больше – время военное, и тут никто не мог сказать наверняка.
Денису Васильевичу что-то не спалось в эту ночь. С Немана тянуло холодом, и полковник, выкурив трубку, затворил окно… Тут как раз объявился и Розонтов, вполне себе радостный… правда, на круглом детском лице его что-то не виднелось никаких следов лобзаний… да и были ли они?
– Покойной ночи, господин полковник!
– И тебе… Ты что это, как серебряный рубль при луне, светишься? – Денис усмехнулся в усы. – Неужто с пленницей чего сладилось? Смотр-и-и-и… Девка она хитрая.
– Не, не сладилось, – досадливо отмахнулся корнет.
Вздохнул, и тут же вдруг погрустневшее лицо его озарилось самой довольной улыбкой:
– Зато с другим сладилось. Мы, Денис Васильевич, с господином Северским настоящего свидетеля нашли!
– Свидетеля чего?
– Ну, как же! – ахнул подросток. – Клада!
– Так-так-так, – вытряхнув трубку в камин, Дэн заинтересованно склонил голову набок. – А вот с этого момента – поподробней! Да ты садись, Николай, не стой. В ногах правды нет.
Коленька послушно уселся на гнутый венский стул, оглянулся по сторонам и продолжал с самым заговорщическим видом:
– Леопольд, ну, тот, трактирщик, дал нам адрес одно человека, лавочника. Тот лавочник много чего видел, но мало кому чего говорит. Боится!
– Чего боится? – удивился Денис.
– Клад-то, говорят, заколдованный!
– О как!
– Да-да, господин полковник! Именно так и есть, – Розонтов понизил голос почти до шепота и пояснил: – На него заклятье наложено. Ну, этими, как их… масонами, во! Вот лавочник и не может сам сокровища взять… Говорю же – боится.
– А вы, значит, с Северским не боитесь.
Коленька беспечно расхохотался:
– Конечно же нет! Мы ж – солдаты, сколько раз смерть видели! А тут – какие-то масоны, фи. Завтра с утра пойдем к этому лавочнику. Пан Големба его зовут. Уж, разговорим, никуда не денется.
– С утра, говоришь? – Давыдов вдруг и сам заинтересовался, как-то незаметно подсел на тему сокровищ. Может, так на него горящие глаза корнета подействовали? Так, правда и есть – почему бы и не расспросить лавочника? Много времени-то, чай, не займет!
– С утра господин Северский у нас в караул заступает, – хмыкнув, напомнил Денис. – И ты, между прочим – с вечера.
– Так я и один! Быстро.
– Так и быть, – подмигнув Розонтову, полковник подкрутил усы. – Сам с тобой прогуляюсь. Поглядим, что там за лавочник. Только смотри – тайно чтобы все! Никому еще не проболтался?
– Как можно, господин полковник? – обиженно надул губы корнет.
Как и Давыдов, Коленька специально для бала наконец нарядился в гусарский мундир – коричневый с золотом, ахтырский.
– Армячок завтра надень, – прощаясь, предупредил Давыдов. – Чтоб не светиться там.
– Что делать?
– Внимания не привлекать лишнего.
О поиске сокровищ знали трое: Давыдов, Розонтов, Северский. Знали, действовали, как могли, и вовсе не собирались предавать свои действия огласке. Потому и отправились с утра тайно, под благовидным предлогом. Прихватив с собой статский кафтан, Денис Васильевич предупредил дежурного офицера, что до обеда будет в штабе. Ну, а корнет до вечера был вольной птицей и мог делать все, что хотел.
Да, к слову сказать, Арсению Половцеву стало полегче. Рана его не загноилась и вообще почти не болела уже. Только вот молодой человек был еще очень слаб – потерял много крови.
Золотые лучики солнца вспыхнули, заиграли веселым разноцветьем в витражах великолепного костела, выстроенного в стиле барокко. Прихожане уже выходили с заутрени, поднимали головы, крестились. Подморозило где-то градусов до пяти, было хорошо, сухо, а над городом наливалось светом чистое голубое небо.
– Ну, и где эта лавка? – Давыдов придержал коня.
– Леопольд сказал – прямо напротив аптеки, – наморщив нос, пояснил корнет. – А вот, кажется, и она – аптека…
– А это, стало быть – лавка…
«Panie Корба i synowie» – гласила по-польски синяя, с вытянутыми белыми буквами, вывеска. Ниже имелась еще одна вывеска, поменьше и по-русски: «Москательные товары».
– Москательные… – Денис Васильевич наморщил лоб… – Это какие же? Ах, да… Клей, краска, кисти… и всякая прочая бытовая химия. Ну, что, корнет? Пойдем, глянем на лавочника.
Привязав лошадей к ограде расположенного рядом садика, кладоискатели поднялись по невысокому крылечку. Шедший впереди полковник потянул на себя растрескавшуюся деревянную дверь. Где-то внутри, в лавке, зазвенел колокольчик…
Кругом стояла полутьма – слишком маленькие и узкие окна были заставлены какими-то бочками, судя по всему – с краской. Сильно пахло свежесваренным казеиновым клеем и еще какой-то тухлятиной, Дэн не смог бы сказать – какой именно, но запах ему активно не нравился. Розонтову, кстати, тоже – корнет наморщил нос
