Служанка едва не заболела от огорчения — у мисс Слоуби портвейн пили лишь раз в году, в день святой Эпифании.
Но на этом ее горести не закончились.
Когда стало темнеть, мисс Белла вернулась в кухню и отдала совершенно невероятные распоряжения:
— Поставьте прибор в столовой, Сара. Вернее, три прибора. Возьмите лиможский сервиз…
— Лиможский! — ответ служанки прошелестел как эхо.
— Подайте салаты, приготовленные для завтрашнего ленча, потом отправляйтесь к мяснику за холодной телятиной и голубиным паштетом, а у кондитера Каммингса купите савойское печенье. Подождите… Поставьте на стол вино, красное и белое бордо…
На этот раз простодушная Сара Флеггс не смогла сдержать справедливого любопытства.
— Боже! — воскликнула она. — Возможно ли это! Да, да, мисс, я все подам, ведь вы принимаете у себя истинного сеньора!
— Несомненно, милочка, — высокомерно ответила хозяйка, не желая ставить служанку в известность о госте.
Та немного утешилась, бегом пересекая эспланаду перед церковью и выгадывая несколько лишних минут, чтобы сообщить невероятную новость миссис Каммингс, затем мяснику Миройду и, наконец, сестрам Джейзон, которые дважды в неделю приходили на вечерний криббедж к мисс Слоуби.
Ее слов хватило, чтобы переполошить весь Харчестер.
Миссис Каммингс, отвесив служанке савойского печенья, немедленно побежала к мужу, который месил тесто для утренней выпечки, и разрешила отправиться в таверну «Позолоченный скипетр», чтобы выпить стаканчик виски и посплетничать о событии.
Хотя в этот день партии криббеджа не было, самая молодая из мисс Джейзон позвонила в дверь мисс Слоуби, чтобы вручить баночку горячего айвового варенья. Ее приняли… в прихожей и после недолгих извинений выпроводили из дома.
В гостиной принимали гостя. И ничего более… Короче говоря, дамы Джейзон от такой вести пришли в сильное волнение.
Ужин прошел в тяжкой атмосфере тайны, по крайней мере, для Сары Флеггс. Хотя было еще довольно светло, а дамы скупились на газ, шторы опустили и зажгли свет… Все три рожка!!!
Сару окончательно сослали в кухню и запретили покидать ее, поскольку мисс Бетси Вуд, еще менее болтливая, чем ее кузина, если такое могло быть, сама ходила из столовой, где происходило празднество, в кухню и обратно.
— Конец света! — стонала служанка. — Как жить дальше… Нет, нет, такого еще не бывало!
В девять часов вечера, когда дамы обычно ложились спать (только в дни криббеджа отход ко сну происходил на полчаса позже), пиршество продолжалось.
Мисс Белла несколько раз спускалась в погреб за новыми бутылками вина.
В половине десятого мисс Вуд принесла Саре большой стакан красного вина и разрешила отправиться в постель.
Бедняжка сделала последнюю попытку разузнать о госте, но натолкнулась на столь строгий взгляд, что поперхнулась, а поднявшись в мансарду, горько расплакалась от неслыханного недоверия.
Вскоре она заснула на пропитанной слезами подушке, и сон ее был наполнен кошмарами. А когда проснулась, с ужасом заметила, что уже рассвело, и, судя по привычному шуму на улице, было восемь часов.
Восемь часов… А ведь будильник всегда прерывал ее сны в шесть утра!
«Почему меня не разбудили?» — первый вопрос, который она мысленно задала сама себе.
Потом вспомнила о невероятных событиях вчерашнего вечера и, едва одевшись, сбежала вниз по лестнице.
В кухне царили тишина и спокойствие. Сара бросилась в столовую. Обычный послепраздничный беспорядок — мятая скатерть, салфетки с винными пятнами, объедки и даже опрокинутая солонка.
Служанка ощутила смутное беспокойство и визгливым голосом закричала:
— Мисс Белла!.. Мисс Бетси!..
Никакого ответа… Шварцвальдская кукушка прокуковала восемь раз, а из сада ей с насмешкой ответил дрозд.
Сара поднялась на второй этаж, предчувствуя неладное.
Не постучав, отворила дверь спальни мисс Слоуби — комната была пуста, а постель даже не разобрана. Та же картина в спальне мисс Вуд.
Бедняжка не выдержала и с воем выбежала из дома.
Через четверть часа весь городок судачил о случившемся.
Начальник полиции Харчестера готовился к выходу на пенсию; это был старый холостяк, философ, немного вольтерьянец, любезный скептик. Он мог бы блистать и сделать хорошую карьеру полицейского, не сдерживай его любовь к спокойствию и книгам.
Когда слух о странном ночном исчезновении дам Слоуби и Вуд достиг его кабинета, он оброс бесчисленными подозрениями и уверенностью обывателей, что женщины стали жертвой преступного похищения.
Это последнее утверждение вызвало улыбку на устах мистера Брюстера — жалкий облик двух почти шестидесятилетних кузин не оставлял никаких сомнений в неправдоподобности такого преступления.
Он, скорее всего, решил бы еще некоторое время бездействовать, не явись к нему лично прямой начальник, уважаемый сэр Малберри, мэр Харчестера и мировой судья округа, чтобы побеседовать о «деле».
Мистеру Брюстеру пришлось немедленно призвать плачущую и перепуганную Сару Флеггс.
— Итак, вы не видели визитера наших дам?
— Увы, мистер Брюстер. Я хотела надеть чистый передник, когда позвонили во второй раз. Посетителя сразу провели в гостиную и закрыли дверь.
— Вы слышали разговор?.. Вы же не глухая?
— Конечно, не глухая, — раздраженно возразила служанка, — даже признаюсь, что несколько раз подслушивала у двери гостиной, потом у двери столовой, но всегда доносились только голоса мисс Беллы или мисс Бетси!
— Вы ничего не слышали ночью?
— Нет, господин комиссар. И хотя у меня легкий сон, я помню, что никогда так крепко не засыпала, — служанка вдруг всплеснула руками и воскликнула: — Вино!
— Какое вино?
— Которым меня напоила мисс Вуд! Оно отдавало маком! Мне дали сна творение.
Мистер Брюстер улыбнулся, поняв, что простодушная девушка имела в виду «снотворное».
Она тут же объяснилась, рассказав, что мисс Вуд, страдавшая бессонницей, держала при себе маленький флакончик с маковой вытяжкой, чтобы справиться с недугом, которым страдала.
Под давлением сэра Малберри, который в качестве нотариуса обслуживал дам Джейзон, мистер Брюстер решил продолжить расследование и отправился на место происшествия.
С помощью служанки он убедился, что дамы не забрали с собой никакой лишней одежды, не взяли даже шляпки! А мисс Слоуби исчезла в бархатных комнатных туфлях! Он слил остатки вина из бутылок и бокалов и поручил мистеру Эшеру, аптекарю, сделать анализ.
В пепельницах не было следов пепла, в гостиной табаком не пахло, значит, визитер не курил.
Отчаявшись обнаружить новые улики, Брюстер собрался уходить, когда заметил на скатерти небольшой рисунок крепостной башни с бойницами, тремя торчащими над стеной алебардами и полустертыми лошадьми в основании.
Он спросил у служанки, имели ли ее хозяйки обычай рисовать на скатерти, и услышал резкую отповедь.
— Рисовать на скатерти! Да они падали в обморок от малейшего пятнышка соуса!
— Прекрасно, я забираю скатерть, — заявил Брюстер, даже не сознавая, почему он это делал.
После полудня мистер Эшер принес результат анализа и высказал мнение, что, несмотря на отсутствие явных улик, «было совершено черное преступление».
Глашатай города известил всех, что следствие нуждается в полезных сведениях о «визитере дам Слоуби и Вуд». Но, несмотря на неусыпную бдительность жителей Харчестера, никто не заметил в городе чужестранца ни на пути к дому, ни у двери.
С наступлением ночи
